друзей. Мне нужно было освободиться из этой тюрьмы, которую я построил для себя, и ключом к этому было найти деньги моего сына. На самом деле, я даже не мог зафиксировать его местонахождение с тех пор, как он окончил Йель. Это приводило в бешенство.
Я прошел по белому мраморному полу к бару с напитками, но остановился, не дойдя до него, когда в поле зрения появилось большое кресло, стоявшее у окна, и я обнаружил сидящую там женщину. Она держала в руке бокал моего любимого и самого дорогого виски, бутылка стояла на полу рядом с ней, когда она, отвернувшись от меня, смотрела на открывающийся вид.
На ней было белое платье, и она сидела боком в кресле, свесив длинные бронзовые ноги через подлокотник в черных туфлях на шпильках Louboutins. Должно быть, она услышала мое приближение, но не обернулась, продолжая смотреть в окно, каскад светлых локонов скрывал от меня ее лицо.
Я замер, волосы на затылке встали дыбом, когда я посмотрел на нее. Этот дом был абсолютно безопасным. Не могло быть такого, чтобы она просто забрела сюда мимо десятифутовых стен и охраняемых ворот. Ни один из моих людей просто так бы ее не впустил. Так как же, черт возьми, она…
— Привет, Трой, — промурлыкала женщина, поворачивая ко мне голову, и мое самообладание почти улетучилось, когда мой взгляд упал на лицо девушки, Риверс.
Та, которая развратила моего мальчика, та, которая забрала все, что я построил, и повернула это против меня. Она должна была быть мертва давным-давно, но вот она сидела, пила виски дороже, чем могла себе представить, и смотрела мне прямо в глаза, как будто считала нас равными. Или хуже того, как будто она думала, что она лучше меня.
— Сэйнт? — Спросил я, своим холодным и невыразительным голосом, ничем не показывая, что я был застигнут врасплох этим появлением в моем доме. Зная, что он тоже был здесь.
Мой сын вышел из дверного проема в углу, его лицо было суровее, чем я помнил, черты стали более резкими теперь, когда он стал старше. В нем не было и следа того слабого ребенка, которого я когда-то знал, и, наблюдая, как он приближается ко мне небрежным шагом, я увидел мужчину, которым, как я всегда надеялся, он станет, смотрящего на меня, и улыбка тронула мои губы, когда я посмотрел на него.
— Я вижу, ты последовал моему совету, — сказал я, поправляя часы и нажимая на аварийную сигнализацию, которая сработает бесшумно и вызовет моих людей, спешащих ко мне.
Это был позор, но несколько лет назад я пришел к выводу, что моему сыну придется умереть, если я когда-нибудь захочу вернуть свою империю. Как только я достигну этого, я предполагал, что мне придется поработать над созданием еще одного наследника, хотя скука, связанная с поиском новой жены, замедлила мой прогресс в реализации этой идеи.
— Что это был за совет? — С любопытством спросил Сэйнт, подходя и становясь позади черной вдовы, которая переманила его на свою сторону.
Но, возможно, я был неправ, отвергая идею о том, что он может связать себя с этой девушкой. Выражение ее глаз говорило, что она была такой же решительной и опасной, как и он, поэтому, несмотря на слабость, которую, я знал, вызывала у него эта любовь, которую, по его утверждению, он испытывал к ней, возможно, она придавала ему и силы.
— Всегда стремиться к тому, чего ты хочешь, и никогда не сдаваться, пока это не окажется у тебя в руках, — подсказал я.
— Что ж, в этом он прав, — сказала Татум, когда Сэйнт взял ее за руку и поднял, чтобы поцеловать тыльную сторону костяшек пальцев. — Ты действительно очень упорный.
Мой сын улыбнулся, поднимая ее на ноги, и у меня по коже побежали мурашки, когда я смотрел на них вместе. Что бы они ни сделали, чтобы попасть сюда, они определенно не спешили достичь своей цели. Что только давало моим людям больше времени, чтобы добраться сюда. На самом деле, я был удивлен, что они еще не ворвались в комнату.
— Я всегда получаю то, что хочу, — согласился с ней Сэйнт, схватив ее за горло, притянул к себе и крепко поцеловал.
Каблук ее дизайнерских туфель задел бутылку скотча, опрокинув ее, и у меня внутри все сжалось, когда бесценная жидкость разлилась по кафелю.
— Я полагаю, ты пришел сюда не только для того, чтобы полапать девчонку, которая разрушила мой клуб? — Спросил я скучающим тоном, мои пальцы подергивались от желания поднять эту чертову бутылку, пока они просто оставили ее там растекаться.
— Конечно, нет, — сказал Сэйнт, обнимая ее за талию и не обращая внимания на постоянно растущую лужицу скотча между нами, хотя от мысли об этом у меня сводило челюсть. — Но я думаю, что ты должен был уже подсчитать время, чтобы понять, что твои люди не прибудут.
— Какие люди? — Спросил я, и внутри у меня все сжалось, когда я подавил желание снова нажать кнопку на часах.
— На самом деле довольно просто заглушить сигнал от такого примитивного устройства, как твое, — сказал Сэйнт, лениво протягивая руку, чтобы поправить прядь светлых волос на плече Татум, в то время как она улыбалась ему с темным голодом, который заставил меня насторожиться.
— Я не знаю, что ты…
— Наемные головорезы — это конечно прекрасно, — продолжил он, говоря со мной так, словно я вообще ничего не говорил. — Но за годы, прошедшие с тех пор, как ты сбежал, как испуганная крыса в сточную канализацию, мне становилось все более и более ясно, что в твоем грандиозном замысле был фатальный изъян.
— О чем ты? — Спросил я, обвинение задело меня. Во всем, что я делал или создавал, не было изъянов, кроме него.
— Не хочешь рассказать? — Спросил Сэйнт, и мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что он обращается к девушке, а не ко мне.
Моя верхняя губа дернулась от желания ответить на это оскорбление, но ее сапфировые глаза перехватили мой взгляд, а улыбка на ее накрашенных красным губах заставила меня придержать язык, чтобы не оскорбить ее. Может, я и презирал его чувства к этой девушке, но я не мог отрицать их силу, и было бы глупо провоцировать его из-за нее сейчас.
— Медведь может окружить себя койотами, — медленно произнесла она, делая еще один глоток моего виски и выдерживая мой взгляд, даже не дрогнув. — Но их преданность всегда будет куплена только теми крохами, которые они смогут у него украсть.
— Медведь по-прежнему
