– Очнулась? Хватит плавать в мечтах, давай, возвращайся в реальность…
Камера; крючья в стене. Надзирательный пост, как маяк среди погруженного во мрак нижнего яруса тюрьмы.
Я проснулась, вздрогнула так сильно, что с коленей слетела на пол сумочка – почти минуту слепо смотрела в окно, силясь восстановить дыхание. Сердце вскачь, на лбу пот – я уже не там, я не там…
«Я еду в Кирстон… К Адрии… Мы созвонились, она ждет…»
Зелень за окном реальная, канареечные цветы тоже – их запах проникал в вагон сквозь систему вентиляции. Табло сообщало, что через сорок минут поезд прибудет на вокзал.
Руки ледяные, сердце тоже. За окном жара в двадцать восемь градусов.
*****
В том же агентстве, где я когда-то работала администратором, Адрия числилась стилистом-визажистом и была единственным человеком, с которым можно было нормально общаться. Простая, «без короны» и замашек королевы, красивая, вечно чуть нервная. Идеальная, если бы не полторы пачки сигарет в день, которые, по словам Адрии, помогали ей успокоиться.
«Женщина не должна быть без изъянов, правда?» – пыталась она оправдаться время от времени.
Ей я и позвонила.
«На обеде в Триксе», – ответили мне торопливо и положили трубку.
Стоя на привокзальной площади, я долго смотрела на зажатую в руке трубку своего нового сотового – черного, с большим экраном. Хорошо, что в памяти сохранились номера – не вышибли.
Текущая по ступеням толпа – цветные рубахи, шляпки, сумки, каблуки… Огромное количество лиц. Стоя, как валун в реке, и разделяя людское течение надвое, я думала о том, что еще неделю назад убила бы за общение хотя бы с одним человеком, а сейчас поймала себя на мысли, что ищу в толпе совершенно определенное лицо. Его.
Он не придет. Никогда. Он со мной закончил.
Что-то крошилось внутри. Сколько угодно можно было пытаться не думать о Лиаме, но пока он был мне все так же нужен, как и тогда. Синдром спасителя и жертвы? Увы, нет.
Другой мир, другой Уровень – Лиама Карры здесь нет и быть не может. И бессмысленно корить себя за бушующее где-то внутри желание снова увидеться.
– Девушка, такси? – вывел меня из оцепенения толстый дядька с блестящей от пота лысиной и одышкой.
Такси?
Я задумалась. Пока я не определилась ни с жильем, ни даже с городом, стоило снять комнату в отеле.
– Нет, спасибо.
Таксист моментально потерял ко мне интерес.
Я, перестав рассекать толпу, двинулась вниз по лестнице.
*****
–…Кей…на? – Она смотрела на меня, как на призрака. Все та же стройная, ухоженная Адрия, тонкая, аккуратная. – Ты что, червя себе подселила?
В кофейне тепло, почти жарко – пахнет молотым кофе и выпечкой, – у меня же по спине от ее слов стекла холодная волна.
«Не червя. Хвост…» – и вновь иррациональное пересечение миров.
– С чего… ты взяла?
– Сколько ты скинула? Сколько мы не виделись? Месяц? И килограмм пятнадцать в минус…
«У тебя адские круги под глазами, вид, как у зомби» – сочувствие за искусственными зелеными линзами было настоящим.
– Послушай, если ты… из-за Кита… Не стоит он того.
Адрия уселась напротив, повесила сумку, по привычке положила пачку сигарет и зажигалку на стол, хотя курить внутри запрещалось. Она боялась заводить о нем разговор, чтобы не ранить мои чувства, а я не сразу вспомнила, кто такой Кит…
– Я… нет…
Наверное, нужно было соврать про аппетит, про возможные проблемы с желудком, наверное… Я же просто захлопнула рот. И открыла его только тогда, когда подошел официант.
– Латте… – Подумала, что боготворить сейчас я буду каждый глоток. Как и каждый вдох, который делаю на свободе.
– Мне тоже.
Адрия казалась поверхностной, но была настоящей, пытливой. И ей не было на меня плевать.
– Значит, не из-за него? – она подалась вперед.
– Нет. – Из-за другого.
– Хорошо. – А в глазах тревога. – У меня, правда, всего двадцать минут. Ты же знаешь наше начальство. Твое… бывшее начальство.
В паузу, пока нам не принесли кофе, Адрия успела рассмотреть мою странную безразмерную майку и мелко дрожащие руки. Ее собственные автоматом потянулись к пачке сигарет, после отодвинули ее в сторону.
– Ты решила переехать обратно? Начать сначала?
Сначала. Да.
– С переездом не решила. Просто хотела тебя увидеть.
– Вот она я, все такая же. – Когда она смеялась, то напоминала мне актрису из фильмов: трясущиеся завитые локоны, красная помада на губах. – Послушай, если хочешь обратно… Кит, он, в общем, порвал с Кристинкой, мутит теперь со Стеллой…
Я была столь же далека от интриг агентства, как звезды от земли.
Кофе казался божественным на вкус; смеялись люди за соседним столиком. Жизнь потихоньку налаживалась, наливалась цветом, запахами и чем-то новым, тем, что я успела забыть.
– Я не хочу назад, – перебивать было невежливо, но Адрия не обиделась. – Буду искать… что-то другое.
– Хочешь пожить у меня? Ключи дать?
Во мне скользнул теплый лучик внутри от ее готовности чем-то поделиться.
– Не надо. Я сняла комнату в отеле.
И немой вопрос: чем тогда я могу тебе помочь?
Я помолчала, поджала губы, после решилась – в конце концов, начинать новую жизнь надо. Когда, если не сегодня?
– Научи меня идеально накладывать макияж. Попроси Мика сделать мне новую прическу, покрасить, можешь? Мне нужно сделать… новую меня.
В Адрии будто зажглось изнутри солнце.
– Ну наконец-то! Сколько раз я тебе предлагала. Сколько? А ты ни в какую… Решилась!
– Решилась, – отозвалась я эхом.
– Сегодня в семь в салон приходи, да?
Эта вопросительная приставка «да» опять не вовремя мне напомнила коридоры далекого подвала. Двуцветные глаза – синие и серые.
«Просто смотри на меня, да?»
– Приду.
– Ну супер! – Ее пальцы с яркими ногтями обжали сигаретную пачку жадно. – Мне пора, обеденное время заканчивается. Я тебя жду… И Мик тебе обрадуется.
Она собиралась выпорхнуть, как птичка, но почему-то замерла, глядя не то на мое похудевшее лицо, не то на изменившийся взгляд.
А дальше вопрос, которого я ждала, которого не хотела:
– Что с тобой… случилось за эти четыре недели, Кей?
«Что? По-настоящему…»
Наверное, также сильно она удивлялась бы, если бы я вернулась полностью седой.
Нужно было ответить «ничего». Врать не хотелось, и я прочистила горло.
– Много… всего.
«Потом как-нибудь расскажу», – пообещала я сквозь строчки, зная, что это потом никогда не наступит.
– Ладно, – прошелестела Адрия тихо, – тогда… в семь?
– В семь.
И она зацокала прочь длинными каблуками – изящные щиколотки, тоненькие шпильки.
(Matthew Morrison – We Own The Night)
В комнату отеля я вернулась в три – включила кондиционер, присела на край двуспальной кровати. Есть время принять душ, отдохнуть. Большое зеркало на противоположной стене отражало сгорбленную девчонку с тонкими, как ветки, руками – меня, до сих пор одетую в белую майку и бесформенные штаны, найденные в «санаторном» шкафу.
До визита в салон нужно купить другую одежду.
Почему-то ныли виски, и, несмотря на не разогнавший еще жару кондиционер, морозило.
«Не обращайся к человеческим докторам. Бессмысленно».
Горела сквозь кожзаменитель сумки надпись на сложенном листе: «Ответственный за наблюдение и курирование объекта: Лиам Карра».
Четырнадцатый до сих пор казался мне продолжением СЕ – нарисованной на внутренней поверхности моих глаз иллюзией, готовой явить черную изнанку реальности в любой момент.
На часах пятнадцать-пятнадцать. Плотные шторы, как занавес в театре: наполовину задернуты, ткань тяжелая. Простыни на кровати накрахмаленные, идеально ровные и холодные.
Если бы он пришел сейчас… я бы разрыдалась.
Выкрикнула, чтобы он убирался прочь.
Я бы обрадовалась. Очень робко и очень сильно.
Вспомнила бы про ненависть, про свою неуместную любовь, я бы притянула его к себе, попыталась бы продавить его форму своими ногтями, обняла бы крепко, без права на уход. Я бы вспомнила, каким нежным и настоящим, живым и горячим рядом с ним было мое сердце. Я бы разгрызла зубами железный забор его отчужденности, сказанного им «нет».
