Окинула взглядом небольшой, чуть покосившийся, дом — точнее его выкрашенную зеленым половину, вторая же принадлежала соседям. Огороженные грядки, в тени облепиховых деревьев, призывно зеленели сорняковой травой. Клубника, морковь, лук и редис со щавелем. Пока насчитала четыре. А картошку ему окучить не надо? Он ждал, когда все зарастет, чтобы позвать меня? Я ж так до заката провожусь, если не дольше.
Повернулась, сжав губы, и все резервы пустила на то, чтобы брови оставались в своем нормальном положении. Но местоположение парня разрушило всю фальшивую невозмутимость — этот подлец лежал на железной сетчатой кровати, застеленной застиранным советским матрасом. Опершись о локоть и подперев ладонью лицо, он наблюдал за мной с абсолютно фальшивый выражения сочувствия.
— Я бы помог, но…
— Не можешь из-за больного самолюбия? — вопрос прозвучал хмуро и серьезно. У меня не было намеренья шутить, но парень все равно ухмыльнулся.
Смешенные чувства галопом пронеслись внутри. Часть меня была довольна тем, что я хоть кого-то смогла рассмешить. Я совершенно не умела рассказывать шутки. Катастрофически. Иногда доходило до того, что людям приходилось уточнять, была ли это шутка. И тогда следовало эпичное «а-а-а-а» и наигранный смех. То ли тон моего голоса, то ли выражение лица — но что-то явно разрушало шарм любого, даже самого смешного, анекдота. Единственная — кто искренне смеялась над моими шутками, даже когда я и не собиралась шутить, а просто рассказывала историю — была Тина. И, похоже, в полку прибавилось… Хотя здесь, я бы лучше совершила замену.
— Перчатки, грабельки, стульчик? — настойчиво дернула подбородком, округлив глаза. Я, что, должна выдергивать поросль голыми руки?
— Сарайка рядом с мини-виноградником, — Влад продолжал улыбаться, а меня так и подмывало засыпать ему за шиворот мешок компоста. С каждой секундой затея с нейтральным общением сводилась на нет. Раздражение плясало под кожей, будто пьяное и совершенно неконтролируемое. Но так не хотелось тратить ресурсы своего природного спокойствия на этого субъекта.
Пошла в сторону жеста загорелой руки. На другом конце огорода думала обнаружу шикарные линии кустов с сочными черными ягодами — но обнаружила лишь деревянную раму, вкопанную в землю, всего с четырьмя лозами. Мини-виноградник? Я, оказывается, много не знаю. Например, того, что один из соседей — винодел…
Странное чувство… Я как будто здесь уж была… Особенно эта дальняя часть огорода казалась мне смутно знакомой. Покачала головой, стараясь выкинуть непрошенные мысли из головы. Все же поселок — это почти село, и не удивительно, что все огороды похожи. В Верхнем поселке, даже у благоустроенных трехэтажных домов разбиты маленькие огородики, которые делят между собой соседи.
Дверь в сарайчик была не заперта, и оттуда на меня оранжево-коричневым комком перьев вылетела заполошная курица. Я, вскрикнув от неожиданности, чуть не бросилась наутек от постройки с такой необычной и бешеной сигнализацией.
— Ты в порядке? — Влад появился у меня за спиной.
Я вздрогнула — нервы еще не отошли от первого сюрприза, прятавшего за бидоном с пшеном.
— Курица, — ответила я, запоздало распознав, значение смешинок, плясавших в зелено-карих глазах. Вблизи они принимали именно зеленый отлив. — Да не я. Тут была курица.
— И где же она? — парень посмотрел на меня, вопросительно наклонив голову и вскинув бровь.
— Убежала, — помотала головой, но так и не найдя террористку, решила слезть с темы разговора. — Неважно. Меня еще грядки ждут. Но учти, это только…
— Только сегодня, — вздохнув, закончил он за меня. — Я это уже понял.
Так я действую ему на нервы? Ха, а сам просто ангел терпимости и спокойствия. Приняла решение — молчать. Единственное сожаление, от которого вся решимость уходила из рук, выветривая из мыслей энтузиазм: телефон почти разряжен, а наушники мирно лежат на тумбочке… у моей кровати. Заткнуть уши и не слушать его комментарии (а они наверняка не заставят себя ждать) будет титанически сложно. Особенно, когда почти каждое его слово играет на моих нервах, как на арфе — Файтов будто ищет способ чем-нибудь меня задеть. По крайней мере, мое нутро, разум и сердце в этом вопросе были едины. Объективны или нет — не знаю, но все мое существо в унисон вопило две фразы: «не верь ему» и «он это специально».
Взяв необходимый инвентарь, проследовала обратно к месту рабского труда. Все рыхлители, грабли и тяпки для прополки были покрыты не одним слоем ржавчины, так что я взяла только перчатки с дыркой на указательном пальце и ведро. Самая ехидная и мстительная часть меня лелеяла мысль, что по завершению я вывалю ведро сорняков вперемешку с землей прямо на плантатора. Хотя, вряд ли я решусь. Но все же, мечты на то и зовутся мечтами. Раньше и в мыслях не было, что кто-то настолько меня доконает, что я буду воображать, как окунаю его в ведро с компостом.
Прошло достаточно времени, и я теперь могу себе искренне признаться, что он мне… не нравится. Так, надо искреннее. Он меня раздражает. Нет. Бесит?
Размышления то и дело отвлекали меня от процесса работы, а ремарки типа «Эй, я не просил тебя собирать урожай. Воткни морковку обратно!» или «Ты уснула? Живее!» не только возвращали к реальности, но и приводили с собой желание утопить говорившего в бочке с водой.
Когда работа была закончена, а Файтов, наконец, замолк, я смогла выпрямиться и размять затекшую спину. Сняла перчатки, утерла пот и затянула потуже хвост. Окинула взглядом три бочки, стоявшие в ряд вдоль деревянной стены дома, раздумывая, в какой вымыть руки и умыться. Выбрала синюю с нарисованными лебедями. Надеюсь, что из нее не пьют.
— Я до… — развернулась и осеклась на полуслове. Влад спал, растянувшись на скрипучей кровати. Это испытание свыше? Или из разряда «мечтай и получи»? Нет… Я же не собираюсь всерьез высыпать на него…
С этими мыслями подошла ближе, прихватив с собой ведро. Парень мирно спал, беспокойно дыша: небольшая морщинка меж бровей и немного тревожное движение глаз красноречиво говорили, что сон у него не про радужных пони. Уже занесла ведро, но остановилась, парень скрипнул зубами и застонал, по его телу прошла дрожь, а лоб покрылся испариной. Ему и правда снится кошмар.
— Ника, внучка! — услышала позади себя голос, и от неожиданности железное ведро рухнуло прямо на цель.
— Какого черта…! — выругался парень, вскочив с кровати.
Я, чтобы не видеть, как он метает молнии почерневшими глазами, обернулась к обладательнице знакомого голоса — мягкого, но немного уставшего.
— Зинаида Васильевна! — обрадовалась не только встрече, но и тому, что при ней Файтов будет следить за словами. Так-то, если честно, после моей выходки, я ожидала чего-то похлеще «черта».
— Баба Зина, — поправила она меня. Морщинки расползлись по лицу, совершенно не прячась и искренне показывая, что пожилая женщина рада меня видеть.
Старушка поставила вязаную авоську на стул, который прослужил мне верой и правдой эти 4 часа, и всплеснула руками, перебив ядовитый шепот Влада, начавшийся с: «Ты…».
— Никуля! Ты настоящий тимуровец! Давненько мне никто не помогал с грядками…
— А это ваша дача? — все встало на свои места: и смутное ощущение, что я здесь уже бывала, и ухмылки Файтова на протяжении всего процесса прополки. Конечно, была я здесь всего пару раз, а последний — 2 года назад, но все-таки… Как можно было не запомнить?
Недовольство собой быстро перевело стрелки на того, кто заварил всю эту кашу. Парень лишь пожал плечами и закусил губу, стараясь сдержать улыбку или колкость.
— Расстроена, что помогла бедной старушке? — произнес он тихо, так чтобы охающая от благодарного восторга баба Зина не услышала.
Открыла рот, чтобы возразить, но слов не нашлось: это был очень меткий удар по моей воспитанности и добродушию.
— Только не надо было высыпать траву, — Зинаида Васильевна перевела на нас взгляд, когда ее глаза наткнусь на опрокинутое ведро, лежащее между зоной с грядками и дровяника с кроватью. — Я бы ее курочкам отдала. Влад, сынок, собери, пожалуйста.
