жилка на его щеке дрогнула.
— Это правда? — задаёт только один единственный вопрос.
— Что именно? — делаю вид, что не понимаю.
— Не прикидывайся дурочкой и не делай из меня идиота. Это правда, что ты встречаешься с Рэном Сармантом?
Напрягаю плечи и смыкаю губы, смотрю пристально. Отец жжёт меня яростным взглядом, да так, что даже, кажется, палёным запахло.
— Только посмей мне соврать, — рычит он.
Я сглатываю. Так нечестно, Рэн Сармант заставил выкручиваться самой. В следующий раз выскажу ему всё в лицо. Но только стоило вспомнить наш жаркий поцелуй, кожу щёк предательски запекло.
— Мало того что свою жизнь разбила, так ещё и младшей сестры портишь, бессовестная! — выплеснул с таким ядом, что всё внутри меня сжалось в комочек.
— Это был брак по расчёту, — мой голос твердеет с каждым словом, — ты же знаешь, я не любила Камрона, это тебе был нужен этот брак.
“Чтобы погасить свои долги!” — хотелось выкрикнуть в лицо, но вовремя одёргиваю себя.
— Значит, мстишь. Как же я в тебе разочарован… — всё больше кипятится, давит грузом, будто букашку.
— Ты всегда был недоволен мной, что бы я ни сделала, — заключаю я.
— Замолчи и не смей разговаривать со мной в таком тоне! — рявкает, что я вздрагиваю. — Я тебе дал достойное будущее, богатого жениха, влиятельного. И где твоя благодарность?
Хотелось громко фыркнуть, я ещё должна благодарить за то, что меня лишили собственной воли и смысла жизни?! Но удержалась. Это бессмысленно, он никогда меня не понимал и не поймёт. Но обида и несправедливость точили сердце. Почему для Иллин он делает всё, а я будто кость в горле? Задать этот разрывающий горло вопрос боюсь. Боюсь услышать ответ, услышать, что в семье я не любимая дочь. Это слишком — я задыхаюсь — слишком больно.
Отец приближается, делая два шага, но останавливается, соблюдая расстояние.
— Ты встречаешься с ним?
— Папа, я не хочу отвечать на этот вопрос, — отворачиваюсь и смотрю перед собой, ожидая очередного всплеска ярости.
— Значит, это правда, — делает вывод он.
— Нет, — резко разворачиваюсь. — Я с ним не встречаюсь. Тебя устраивает такой ответ?
Отец смотрит долгим взглядом и всё же успокаивается.
— Посмей только заводить связи, и так уже опозорила наше имя, — нервно одёргивает ворот своего пиджака. — Мы собираемся провести званый ужин в моём доме. Рэн Сармант будет приглашён. Я хочу познакомить его с Иллин.
Удивлённо приподнимаю брови. Я ведь не ослышалась? Хмыкнула, стараясь сохранить спокойствие и отстраненность.
— Так что в это время не приезжай.
Да я и не собираюсь. Хотя, с другой стороны, почему? Я ведь старшая дочь.
— Собственно, поэтому и приехал, чтобы предупредить. И попробуй только ослушаться.
Кажется, отец не понимает, что я давно уже выросла и не нуждаюсь в указках. А отец продолжает держать всё под своим контролем. И он не исправится никогда. Разговор на этом, собственно, и окончился. Эрол Рокснар не стал тяготить меня своим долгим присутствием. И на том спасибо.
Он уехал, оставив меня совершенно потерянной и разбитой. Я прошла к дивану и медленно опустилась на него, складывая руки на коленях.
Значит, будет ужин, на который пригласят господина следователя. Ужин ради Иллин. Прекрасно. Хотелось не думать об этом, но это оказалось непосильной задачей. Внутри всё распирало от чувства досады и ревности.
Стиснула пальцы в кулаки. Нужно было сказать, что встречаюсь с ним? Почему я этого не сделала, как советовал Рэн? А теперь всё становится слишком запутанным.
Какое мне дело до личной жизни господина следователя? Почему меня должно волновать, куда и зачем его пригласят? Он помогает мне разобраться с тенью прошлого, и только. А это знакомство и так было запланировано до нашей стычки. Так чего я так взволновалась?!
Даже разозлилась на себя.
— Может, воды, госпожа?
— Боже, Пэкк, обозначай хоть как-то своё появление, до сердечного приступа скоро доведёшь.
— Простите… — виновато опустила взгляд девушка.
— Да, подай, пожалуйста, стакан воды, — всё же он действительно сейчас не помешает.
Весь оставшийся день был испорчен, я пыталась заняться своими делами, вышла в сад и даже взялась пересаживать в новый красивый горшок свою любимую розу. Вот только без конца прислушивалась, ожидая услышать звонок от Сарманта. Телефон упрямо молчал. Ещё бы, после той ситуации господин следователь поумерит своё любопытство.
А что, если он жалеет? И не хотел этого?
Теперь, ко всему прочему, в сердце вкралось и сомнение…
За весь день не было никаких звонков, никаких внезапных визитов, и ужин я провела в одиночестве. Отправилась спать совершенно измученной с тенью мрачности. Хотелось просто поскорее уснуть. Приняв душ, надев лёгкую сорочку, открыла балконную дверь, чтобы пустить в душную комнату немного воздуха, забралась под одеяло. Постель как никогда ощущалась пустой и холодной, такой же чужой, как и эта комната и весь дом. Фитол-Холл никогда мне не принадлежал, и сейчас стены будто дышали отчужденностью.
В таком неважном состоянии я задремала и проснулась от странного шелеста.
Открыла глаза, повернув голову, посмотрела в сторону окна, куда задувал лёгкий ветерок, тревожа тюль, и замерла. Вслушалась.
Только ничего не последовало. Значит, приснилось.
Легла обратно, но уснуть сразу не удалось, наблюдала, как странные тени играют на потолке, наверное, от ветра, но я никогда не замечала подобного. Повернувшись на бок, подобрала под себя одеяло, закрыла глаза. Думала позвать Пэкк, чтобы та посидела, пока я усну. Даже усмехнулась этой мысли. Совсем как в детстве.
Очередной шелест заставил одеревенеть. Медленно повернулась, но ничего подозрительного не заметила.
Может, дикий зверь забрался в сад? Нужно закрыть балконную дверь.
Откидываю одеяло и поднимаюсь, пробегаю быстро к ней и берусь за дверную раму, но не успеваю захлопнуть её, как на меня падает что-то тёмное и тяжёлое.
— Ай! — глухо вскрикиваю и взмахиваю руками, чтобы высвободиться, и пока скидываю с себя какое-то покрывало, меня грубо толкают вглубь комнаты, к самой кровати.
Потеряв равновесие, я падаю, и, конечно, не на кровать, а рядом, больно ударившись бедром о её край.
Отбрасываю покрывало и ужасе вскидываю взгляд. Передо мной возвышается человек, одетый во всё чёрное, мужчина, высокий, мускулистый, лицо закрыто какой-то тряпкой, только глаза в прорезях сверкают. Я раскрываю рот, чтобы закричать и позвать на помощь, но мужчина подаётся вперёд и приставляет что-то леденяще холодное мне к горлу.
Он не сказал ни слова, но я и так поняла, что если издам хоть один звук, то поплачусь.
Он медленно провёл кончиком по самому горлу, опуская его вниз, к груди. Меня трясёт от животного страха, так что не
