— Не может быть! — удивилась я, видя, как чаща расступается, а среди деревьев виднеется поместье.
— Спасибо, — улыбнулась я, погладив дерево. От счастья я готова была прыгать и скакать! Неужели я и правда, фэйри? Настоящая?
Я посмотрела на свою руку, пожала плечом и бросилась в сторону особняка, мрачной глыбой, возвышавшимся над разросшимся садом.
— Я дома, — выдохнула я, скрипнув дверьми. — А Вольпентигер вернулся?
— Тут такое дело, — внезапно появилась из семейного портрета призрак. Она не знала, как сказать. — Он вернулся, но…
— О, Амелия! — послышался голос Вольпентингера, а он появился прямо передо мной. — Ты как? Оторвалась? Ну я смотрю, что ты цела! Это хорошо! Я же говорил, что они здесь не шибко дружелюбные! Везде им фэйри мерещатся! Да, я цел! Ну я и дал им жару! Сначала направо, потом налево, потом снова направо! Трое в овраг скатились! Одного я еще в задницу боднул! Ух!
Он довольно тряхнул головой. И тут я услышала странный звук. Словно кто–то шелестел по холлу.
— Тут такое дело, — внезапно тон Вольпентингера стал таким грустным. — Я встретил своих знакомых… Ребята, вылезайте!
Я отпустила ручку двери, видя, как отовсюду вылезают маленькие гномы. Они были настоящими.
— Знаешь, у них тоже проблемы с законом, — начал Волпентингер, пока гномики собирались в центре комнаты. Все они выглядели, как маленькие старички. Отличались они только длиной бороды и цветом колпачка. Вид у них был жалостливый. Многие из них стянули с головы шапочки, обнажая лысины или смешные ежики волос. Они робко мяли шапочки в руках, переглядываясь, и жались друг к дружке.
Глаза у них были грустные, а вид очень жалкий. Рваная одежда, тусклые застежки, заплатки на колпаках и узелки на палочках, свидетельствовали о том, что времена они переживают не из лучших.
— И им некуда пойти, — закончил Вольпентингер. А я половину прослушала, рассматривая гномов и пытаясь их пересчитать. Пока что их было больше двадцати. Примерно двадцать пять — тридцать. Но из–за того, что цвета повторялись, я постоянно сбивалась со счета.
— Они не объедят, — продолжал Вольпентингер. — Тихие, спокойные. Они как раз искали угол комнаты. Или половину угла комнаты. А я вспомнил, что особняк тут ого–го! Почему бы и нет? Ты только посмотри на них.
— Они такие милые, как куколки! Я буду их наряжать в платьица! — умоляла призрак.
Гномы жалобно посмотрели на меня, а я вздохнула.
— Знаешь, как они от людей настрадались! — дожимал меня Вольпентингер, хотя я еще ни слова не произнесла от изумления. — Так, им можно остаться?
— Да, да, конечно, — согласилась я, а гномы, услышав мои слова бросились обниматься и тискать друг друга. Один из гномов наступил на бороду товарища и ему погрозили пальцем.
— Пусть остаются, — продолжила я. — Только при условии, что когда приедет мой муж, они вели себя очень тихо!
— Да! — закричали гномы, ликуя и пританцовывая. — Сейчас как нажремся! Наконец–то! У нас есть дом!
Не успела я опомниться, как гномы подбросили вверх колпаки.
— Нет! — твердо сказала я, глядя на то, как гномы снова сбились в жалобную кучку.
— Ну мы же пошутили, — переглянулись бородатые карлики. — Мы тихие…
— Много не съедим, — еще более жалобным голосом произнес гном в желтой жилетке.
— Мы как мышки, — добавил его сосед, приглаживая маленькой морщинистой ручкой хохолок.
— Вы нас даже не заметите, — произнес кто–то с задних рядом. И гномы стали разбредаться.
— Мотай на ус! Гномы — ребята мастеровые, — намекнул Вольпентингер. — Они могут, что угодно сделать или починить. Полезные ребята.
Я присела на диванчик, понимая, что в деревню теперь не скоро явлюсь. И как же теперь быть?
— Чего пригорюнилась? Добро пожаловать в мир фэйри! — усмехнулся Вольпентингер, влезая на диван и садясь рядом. — Сейчас я в деревеньку смотаюсь, обнесу ее, как следует, и дальше заживем! Нет, а что не так? Считай, что ты заплатила наперед! Деньги–то ты там оставила!
— Погоди, там может быть… — начала я, а он растворился в воздухе.
Я вздохнула и решила проверить почту. Вдруг там письмо от дяди и тети? Накинув плащ, я направилась за дверь, вышла в сад и быстро добежала до почтового ящика. Там и правда было письмо, которое я вытащила.
— Ура! — обрадовалась я, запрыгав с письмом в руках. На мгновенье я прижала его к груди, рассмеялась, а потом бросилась в дом.
Конверт был разорван, а я увидела старомодную бумагу с линиями и голубками, так любимую тетушкой.
— Дорогая Офелия… Ой… , — прочитала я, дернув головой. Мне эта Офелия уже везде мерещится.
— Дорогая Амелия! — прочитала я, улыбаясь. — Мы с дядей очень рады, что твой внезапный брак оказался таким счастливым. А то мы хотели идти к королю и разбираться, чтобы он вернул нам нашу племянницу. Дядя был весьма удивлен тому, что у вас все так сложилось. И твой маленький сюрприз не стал помехой к счастью.
И тут мне прямо на бумагу посыпалась штукатурка, а сверху кто–то пробежал с таким гроханьем, что я перепугалась. Казалось, бежит стражник в кованых сапогах и несет на руках дракона.
Я бросила письмо, вскочила и взбежала по лестнице, распахивая дверь покоев, которые находились аккурат над холлом.
— Что случилось? — спросила я, осматривая комнату.
— Это я, — послышался голосочек, а из–за старинной скатерти высунулся маленький гномик. — Извините.
Я выдохнула, закрыла двери, и спустилась к письму. Стоило мне усесться поудобней, как вдруг послышался еще один грохот. Да такой, что задрожали стекла. Я бросилась наверх, а грохот повторился. Даже пол затрясло.
— Эй! — возмутилась я, распахивая еще одну дверь. Маленький гномик стоял и смотрел на меня жалобными глазками. — Это ты так гремишь?
— Ой, нет! Я на цыпочках! — ковырнул старый ковер гномий сапожок.
Никогда не думала, что такой маленький гном может издавать такой страшный звук. Кажется, я начинаю понимать, почему их не очень любят.
Вернувшись к письму, я уселась и решила во что бы то ни стало его дочитать. Грохот на втором этаже стоял такой, что, казалось, дом развалится. Я сплевывала штукатурку и стряхивала ее с красивого почерка тети.
— Теперь мы с нетерпением ждем, когда по вашему поместью будут бегать маленькие ножки… — прочитала я, поднимая глаза вверх. — Это такое счастье!
— Бум–бум–бум! — пронеслось над головой, а старая пыльная ваза с невнятным рисунком упала со столика и разбилась.
Любви у нас с мужем еще не было, а вот десяток ножек уже бегают!
Глава четырнадцатая
«Мы очень скучаем и хотим убедиться, что с тобой все в порядке. До нас дошли слухи, что вы с мужем живете раздельно. И он отвез тебя в какое–то поместье, запер там и изредка вывозит в столицу. Но ведь это же не так? Однако, дядя очень волнуется. Если что не так, дай нам знать, дорогая!», — дочитала я письмо под стук ножек гномов.
Я поднялась наверх, нашла чернильницу, бумагу и села писать ответ. Несколько раз я пощекотала себе нос пером, пытаясь придумать, чего бы такого ответить.
— Дорогие дядя и тетя, — написала я, как вдруг услышала, что за мной с визгом бежит гном. — У нас все тихо.
Я обернулась, видя, как за ним летит призрак. Гном исчезает, а призрак проходит сквозь стену. Немного посидев и написав, что сплетням не стоит верить, я задумала, что бы еще такого написать. И решила про свадебное платье.
В соседней комнате раздалось возмущение и крики ужаса.
Бросив перо, я устремилась туда. Распахнув дверь, я увидела картину. Призрак стояла перед гномами, а те жались друг к дружке. В руках призрака был гном в розовом платье. Борода его была заплетена косичкой, а на конце ее красовался розовый бантик.
— Это — моя Мирабэлла! — ткнули в меня разукрашенным гномом. — А это ее дочка Марисобэль!
В меня ткнули гномьим свертком, напоминающим конвертик для младенцев.
— Может, не надо? Они как бы наши гости, — начала я, глядя на младенца с бородой.
