неодобрительным взглядом, сжав губы в прямую линию.
— Спасибо, хозяин, — неловко поклонившись Царю, я подхватила аспида на руки и поспешила покинуть комнату.
— Кот Учёный и аспид по имени Игни останутся, — донёсся до слуха приказ Царя.
Хоть этого он не забыл. Друзья останутся с нами. Только как быть с артефактами и нашим возвращением домой?
Этот вопрос я задала Глаше за обедом. К тому моменту я успела набегаться за Всеволодом. Мальчик быстро успокоился после разговора с дядей. По крайней мере внешне, а внутренне бесился. И всё это выливалось в шумные игры. Зато сидящий рядом со мной за столом Владик выглядел вполне довольным жизнью. Как и аспид с Котом, которые уже приступили к трапезе.
— Говорила я тебе, не помнит он ничего. Однажды и себя забудет, — она поставила передо мной полную миску каши. — Вспомнить ему надо.
— А как?
— Вот этого не подскажу, девонька.
— Тут всё просто. Светка, влюби в себя царя, — выдал гениальное решение Владислав, хватаясь за свою ложку.
— Дурак что ли?
— Дурак али нет, а дело говорит. Чувства в нашем хозяине пробудить надо, очень надо. А какое чувство самое сильное?
— Голод? — пошутила я, зачерпывая полную ложку кашки.
— Любовь, детонька, любовь, — Глаша хитро улыбнулась, подойдя ко мне.
Она поправила мои заметно растрёпанные волосы и потрепала меня по щеке.
— А путь к сердцу мужчины лежит через желудок, — заржал водяной. — Приготовь Царю борщ.
— Борщ, — буркнула я.
Уметь бы его ещё готовить…
***
— Не хочу спать! — Всеволод прыгал на кровати, подлетая чуть ли не к самому потолку.
И с каждым прыжком моё сердце останавливалось от ужаса и начинало биться вновь с каждым удачным приземлением. Как тяжело работать гувернанткой. А кровать у него была огромная. Да и комнаты тоже. И все шкафы заставлены разнообразными игрушками: от деревянных искусных фигурок ручной работы до фарфоровых статуэток солдатиков.
— Если ты не поспишь, завтра не будет сил играть, — произнесла настолько строго, насколько вообще способна, но мальчик не проникся.
— Будут. У меня всегда есть силы! — он снова подлетел на высоту моего микроинфаркта и со смехом приземлился на перину.
— Но их не будет у меня, если я вовремя не лягу спать. И тогда мы не сможем поиграть.
— Ты обязана со мной играть. Тебе за это деньги платят, — заявил он.
И всё же навернулся. Даже не знаю, как успела его поймать. Причём не руками. А как-то магией. Мальчик завис в воздухе, удивлённо хлопая глазами. И упал на пол с полуметровой высоты. Дальше у меня колдовать не вышло.
— Не ушибся? — забеспокоилась я.
— Нет, — мотнул он головой. — Давай ещё раз!
— Нет! Я тебя случайно поймала. Колдовать не умею.
— Как не умеешь? — удивился он.
— Там, где я жила, колдовать не обучали, — подхватив Всеволода за плечи, я поставила его на ноги. — Но ты можешь меня научить.
— Да?
— Будешь как наш Кот великим профессором.
— Всеволод Ростиславович, — он смешно приосанился, выпятив грудь, и мы вместе захихикали. — А ты меня профессором будешь называть?
— Буду, если сможешь меня учить, о великий профессор.
— Я смогу! Обязательно!
— Только я не смогу учиться, если не высплюсь. И не смогу уйти, если ты не ляжешь спать.
— Не хочу ждать завтра, — насупился он. — А ты расскажешь дяде, что я великий профессор?
— Расскажу, — заверила я его. — И расскажу, что ты вовремя ложишься спать.
— Света, — он ещё сильнее насупил тёмные брови. — Дяде будет интересно? Ему не всё равно?
— Конечно, не всё равно, — я растрепала и так взъерошенные вихры мальчика. — Твоему дяде сложно проявлять свои чувства. Но он тебя любит. И Забаву тоже.
— Ты уверена?
— Конечно, — закивала я убеждённо. — Он обязательно научится проявлять больше чувств. Вот увидишь.
— Я этого очень хочу, — признался он тихо.
— Все мы хотим. А когда много людей чего-то хотят, это исполняется, — я зазевала, подняв руки над головой. — Устала. Как завтра учиться у великого профессора?
— Я же не маленький, Света, — буркнул он, давая понять, что моя хитрость не удалась. — Ладно, давай спать, — махнул рукой.
— Ты моя прелесть, — нагнувшись, я чмокнула его в макушку.
Всеволод немного удивлённо рассмеялся.
После этого разговора он быстро искупался, переоделся в пижаму, юркнул в кровать и попросил почитать ему сказку. Я пошутила над тем, что профессор должен сам читать на ночь, но села возле него с книжкой. И этот огненный мальчишка вырубился через десять минут.
— А говорил, не устал, — поправив его одеяло, я аккуратно встала и направилась на выход, оставив в качестве источника света ночник у кровати.
Стоило покинуть комнату Всеволода, как мелькнула какая-то тень. Она пронеслась у моих ног и скрылась под дверью царя. Я с трудом удержала себя от вскрика.
«Следит что ли?», — была первая мысль. «Или это привидение?», — появилась вторая.
Так быстро из дома я ещё не вылетала. А на улице стало спокойнее. Лес и сад погрузились во мрак ночи, который разгоняли волшебные огоньки. Мне стоило идти к себе, скорее ложиться спать, ведь завтра рано вставать. Но я почему-то пошла в сторону сада. Царило спокойное безмолвие вечера, прерываемое звуками природы. Воздух наполнился ночной сыростью, смешанной с запахами цветов. Дышалось свободно и легко. Прогулка пришлась по душе. Самое то после беспокойного дня. Остановилась я, только когда достигла места нашей вчерашней встречи с царём. Но на дорожке оказалась одна. Пожав плечами, я пошла дальше. Одна тропа сворачивала в сторону знакомого пруда, другая шла в противоположном направлении. Туда я и двинулась. И брела, пока не заметила ограду, густо обвитую колючим вьюном. Наверное, тут и порезался царь. Я бы прошла дальше, если бы не увидела, как сквозь переплетения плюща пробивается слабое голубоватое сияние.
— Что там? — заинтересованно пробормотала.
А растения восприняли просьбу буквально и раздвинулись, позволяя увидеть сокрытое за своими колючими дебрями. Оказалось, обвитая ими ограда окружает небольшой уголок сада. Кажется, сюда не добиралась рука садовника. Единственная центральная клумба поросла сорняками, через которые с трудом пробивался необычный цветок. Нежно-голубой от стебелька до широких лепестков. Бедняга почти завял и будто в предсмертном желании спастись испускал свет, пытаясь привлечь к себе внимание.
— Бедный, — покачала я головой и отправилась на помощь.
Хотя стоило бы идти спать. И уж точно не лезть в закрытую зону сада. Но цветочек было жалко. Наверняка, это какая-то редкость, о которой просто-напросто забыли. А как вспомнят, не будет уже цветочка. Да и никто не заметит, если я немного уберу от него сорняки и полью страдальца.
— Живи, малыш, — напоследок я погладила поблекшие лепестки, и они будто ко
