людей не знали, что злые духи бродят по миру, делая всё возможное, чтобы повлиять на результаты.
— Как мне заставить демонов уйти навсегда? Я больше не хочу их слышать.
Ангел проигнорировал мой вопрос.
— Тебе дан дар — способность слышать то, чего не слышат другие. Леви собирается принять решение, которое затронет многих людей. Ты нужна ему. Тьма уже цепляется за него. Будь его ангелом-хранителем, пока он не поймет, что надо просить своего ангела.
А потом я проснулась. Я села прямо в постели, ошеломленная и переполненная эмоциями. Я испытала облегчение, наконец-то увидев ангела — получив доказательство того, что кто-то на небесах обращает внимание на землю. Я была поражена, что кто-то заговорил со мной. Я. Я не была важной. Я даже не была святой. Не такой, какой следовало бы. Например, вместо того, чтобы принять задание с каким-либо почтением, я опускаю голову на руки, разочарование переходит в гнев.
С каких это пор я имею право быть чьим-то ангелом-хранителем? И каким образом умение слышать демонов было даром? Эй, разве Бог не видел, что это сделало с моей жизнью? Это вызвало насмешки и предубеждения до такой степени, что я даже не могла больше жить со своей семьей.
Ангел не обращался к моим проблемам. Он просто ворвался в мою жизнь и сказал мне сделать что-то до смешного сложное. Будь ангелом-хранителем Леви?
Что это значит? Должна ли я была повсюду следовать за ним? Ударить его по руке, когда он собирался сделать плохой выбор? Я не могла этого сделать. Ангел должен знать, что это задание никогда не сработает. И когда Леви вообще собирался попросить своего собственного ангела-хранителя? Этот парень был атеистом.
Я снова легла в отчаянии. У меня было только одно занятие с Леви, и во время него мы не разговаривали друг с другом. Разве ангелы-хранители не должны иметь лучший доступ к своим подопечным? И, о, я не знаю, разве у них не должно быть какой-то небесной силы, чтобы действительно выполнить свою задачу?
Мои мысли переключились с задания на ангела, который его доставил. Почему он показался таким знакомым? Как только этот вопрос пронесся у меня в голове, я поняла ответ. Когда я чуть не утонула, у меня было воспоминание о том, как я сидела с тремя мужчинами за столом и разговаривала о своей жизни. Ангел был одним из тех, кто был там.
В спешке ко мне вернулось ещё одно воспоминание из того дня, цельное и законченное, как будто это только что произошло.
Только что я барахталась в волнах, океан сжимал меня всё крепче, а в следующее мгновение я стояла на зелёном лугу, усеянном белыми и желтыми цветами. Поразительно голубое озеро лежало вдалеке, уютно устроившись у подножия заснеженных гор. Место было ошеломляющим, более красивым, чем где-либо, что я когда-либо видела — как будто каждая гора, озеро и луг на земле были плохими имитациями этого пейзажа.
Я была сухой и невесомой и сразу поняла, что умерла. Я не плакала и не кричала. Вместо этого чувство покоя пронизывало всё вокруг меня.
Ангел был рядом, одетый в белые одежды, ожидая, чтобы поприветствовать меня.
— Добро пожаловать домой.
Он широко улыбнулся и положил руку мне на плечо — жест любви и одобрения.
— Тебе всегда нравилось делать что-то с размахом, и ты закончила свою жизнь лучшим финалом из всех — спасением жизни своего брата.
— Значит, он будет жить? — спросила я с облегчением.
— О да. Его миссия далека от завершения.
Ангел всё ещё улыбался. Это выглядело естественно, как будто он был жизнерадостным человеком.
— Твои прадедушка и прабабушка едут встречать тебя, а другие твои предки собрались на празднование в твою честь.
Я огляделась, но не в поисках своих прабабушки и прадедушки. Я искала то место, где я была, — океан и мою семью.
— Моя семья будет так расстроена, если я их покину.
Ангел сочувственно кивнул.
— Смертная жизнь полна тягот. Это то, что формирует характер.
Его слова выражали нечто большее, чем их простой смысл. Они несли в себе чувство необходимости. Бремя — это то, что заставляло нас расти. Они были причиной, по которой мы понимали жизнь и могли ценить небеса.
— Смерть — это не трагедия, — продолжил он. — Смерть — это всего лишь шаг к чему-то лучшему. Трагедия — это растраченная впустую жизнь. Твоя — нет.
Растрачена впустую? Она вообще не казалась потраченной впустую.
— Но у меня не было шанса сделать что-нибудь важное.
— Ты научилась любить и прощать. Это хорошо прожитая жизнь.
Ангел сделал несколько шагов, и я обернулась, чтобы посмотреть, куда он направляется. Позади нас стоял сияющий город. Здания выглядели как белый мрамор, освещенный изнутри. От этого великолепия у меня перехватило дыхание от удивления. Я никогда не думала, что здания могут быть такими же красивыми, как природа — и уж точно не природа, окружающая меня прямо сейчас, — но эти здания были такими. Каждое из них было произведением архитектурного искусства.
Ангел улыбнулся моей реакции.
— Вот где все тебя ждут.
Я посмотрела на сияющий город, на дом, где люди ждали, чтобы отпраздновать моё прибытие. Вместо того чтобы подойти к нему, я сделала шаг назад. Несмотря на то, что он сказал, я знала, что недостаточно сделала в своей жизни.
— Я хочу вернуться на землю, к своей семье.
Ангел одарил меня ещё одной улыбкой, но не сдался.
— Человек должен принять Божью волю.
Я этого не говорила, но меня больше заботила моя воля, чем Божья. Я отступила от него ещё на шаг.
— Моя миссия в жизни ещё не закончена.
Должно быть, есть вещи, которые мне всё ещё нужно сделать на земле, задания, которые я могу выполнить
Ангел протянул руку, смягчаясь.
— Если это то, чего ты хочешь, мы обсудим это на совете.
И, по-видимому, совет принял решение в мою пользу. Я вернулась на пляж, к жизни.
Это воспоминание было одновременно волнующим и болезненным. Волнующим, потому что я снова мельком увидела небеса. Болезненным, потому что мои собственные слова осудили меня. Должны быть задания, которые я могу выполнить.
Ангел попросил меня сегодня вечером помочь кому-то, и моей первой реакцией были обида и гнев. Это казалось худшим проявлением неблагодарности. Я должна была хотя бы попытаться помочь Леви. Я была многим обязана небесам.
На следующее утро, когда я ехала на автобусе в школу, моя решимость начала превращаться в полномасштабный страх. Смешанный с сомнением. Я встречусь с Леви на английском — возможно,
