почти чёрный водяной, оранжево-красный огненный и светло-жёлтый земляной, а на месте пятого, о котором уже никто не помнит, посадили дерево. Иногда его называют Древом Асхара или Древом Равновесия.
Раньше на самой верхней площадке приносили жертвы богам, и кровь стекала по желобам прямо в пасти драконов. Сначала это была кровь людей, и когда я думаю об этом, меня пронизывает холод, а во рту появляется привкус железа.
Потом, когда остался только огненный дракон, а остальные ушли из нашего мира, людей сменили животные. Но потом на Совете магов кто-то сказал, что нашего дракона нет, а жертвоприношением мы можем усилить только нашего соседа. И вот уже лет сто только дождевая вода наполняет пасти божественных изображений, и служителям приходится постоянно очищать их от мха и плесени. Хорошо только дереву.
Обряд бракосочетания раньше тоже проходил на вершине, под небом. Жениху и невесте не менее получаса приходилось подниматься по спирали туда, где их ждал жрец. Спиральная дорожка узкая, а в дождь расположенные под наклоном мраморные плиты становятся скользкими. И после нескольких несчастных случаев церемонию стали проводить внутри.
— Вихо дес Эрде, вождь клана Срединных Земель, высший маг стихии Земля, глава Совета Кланов. Ее высочество Миралинда, старшая дочь короля Хорнии.
Чамп небрежно наклоняет голову. Мира приседает в грациозном реверансе. Даже под слоем румян видно, как она бледна.
На ней то самое платье из жёлтого шёлка, которое готовили для помолвки. Замуж в таких не выходят. Но сейчас всем на это наплевать.
Холодок пробегает по моей спине, когда я вижу, как отец благословляющим жестом соединяет огромную ручищу чампа с изящной узкой кистью Миры. Да этот гигант способен шевельнув пальцем сломать ей руку.
— Да благословит Воздушный Дракон ваш союз! — жрец отступает с сторону, и дверь в святилище открывается воздушным потоком. Пропустив вперёд новобрачных, жрец следует за ними. Резная дверь с изображением Асхара окружённого пятью драконами сама закрывается за ними. Да, именно пятью. Здесь внутри сохранился образ пятого дракона. Но все они вырезаны из дерева, и понять какой стихией управлял в прошлом пятый дракон невозможно.
Что находится за этой дверью, знать непосвящённым не положено.
Внутрь человек попадает только два раза в жизни, совсем маленьким, когда его нарекают именем, и во время бракосочетания. Причём, тайну обряда раскрывать запрещено. Ну а третий раз после своей смерти.
Естественно, свой первый раз я не помню. Но сегодня у меня тот самый второй раз.
Я отвожу взгляд от двери. Смотреть особо некуда. В храме всё очень просто — гладкие мраморные стены. Все богослужения происходят снаружи. А закрытые — внутри святилища, куда кроме жрецов никто не имеет права входить.
Во всей этой поспешности хорошо только одно, нет никаких гостей. Не думаю, что нам было бы приятно видеть жалость в глазах дочерей вассалов. Принцессам повезло меньше, чем дочерям герцогов и графов.
Рядом со мной Алекса, а ещё за спиной Скайрус. Он единственный из высших вне подозрения, потому что только что приехал из каких-то дальних мест. Об остальном не знает никто кроме Миры и меня.
Отец стоит в отдалении рядом с двумя вождями. Я не слышу, о чем они говорят, да, если честно, уже не очень интересно.
Мой взгляд останавливается на Роутеге. Мой будущий муж в чёрных штанах и белой рубашке. Сверху кожаная куртка. Это скорее похоже на одежду охотника, чем на парадный камзол для церемонии. И моё розовое с алыми бликами платье вряд ли будет сочетаться с его походным нарядом.
Но как бы я не была против этого брака, не могу не признать, Роутег хорош собой.
Невольно вспоминаю его во время тренировочного поединка без рубашки. Рельеф рук, мощные грудные мышцы, о которые ушибиться можно даже взглядом. А ведь там на лестнице, я упиралась в них руками. Моим ладоням стало горячо от этих мыслей. А ещё живот поджарый без намёка на жир, расчерченный кубиками, и тёмная полоска волос уходящая… Я нервно сглотнула.
А Роутег неожиданно поймал мой взгляд и самодовольно улыбнулся. Ханг побери, о чём я думаю в храме? Я стискиваю зубы, надеясь, что не сильно покраснела.
Но любопытство сильнее. Убедившись, что на меня снова не смотрят, перевожу взгляд на Токелу. Настроение сразу портится. Есть в его лице какая-то настораживающая черта. Вроде улыбается, но как-то неискренне, что ли.
Алекса думает о том же, шепчет тихо-тихо:
— Мне этот Токела совсем не нравится. Он как змея.
— Не может быть, — раздается за спиной ехидный голос.
Скайрус. Не может не встрять. Я о нём почти забыла, как и о том, какой острый слух у высших магов.
— А знаете ли вы, что чампы дают имена не в раннем детстве, а когда характер проявится? — шепчет он. — Токела на языке чампов — лиса.
А ведь и вправду похож.
Очень хочется спросить, что означает имя Роутег, но вместо этого задаю другой вопрос, и стараюсь, чтобы в моем голосе прозвучало не меньше язвительности, чем в его. — И когда это вы успели изучить язык тех, кого называете врагами?
— Врага надо знать хорошо, — не поддаётся на провокацию Скайрус. — Я так понимаю, вы сейчас отправляетесь в Чампию с такой же целью, принцесса.
Я всё-таки наивная. Нашла с кем сцепиться. Мне его не переговорить. Хотя…
— Я вижу вы уже вернулись из дальней поездки. Когда только успели уехать?
С удовлетворением наблюдаю, как заходили желваки на его лице. То-то же.
Дверь в святилище открывается. Впервые за все эти дни вижу на лице сестры спокойное выражение. Мира приняла свою судьбу. Левая рука Вихо и правая Миры перевязаны белой тканью. Так всегда после ритуала.
Мне немного страшно. Сейчас наступит моя очередь.
— Роутег дес Эрде, вождь Клана Восточных Земель, высший маг стихии Земля, правая рука главы Совета. Её высочество Лирсания средняя дочь короля Хорнии.
Сердце колотится в груди, как сумасшедшее, перед глазами пелена. Это мой воздух бунтует. В меня с детства вкладывали отношение к магии Земли, как к враждебной стихии. И сейчас я коснусь руки одного из высших магов. И не просто коснусь. По какой-то там ханговой легенде я должна выйти замуж за одно из чудовищ. Воздух в моём Хранилище закручивается в угрожающий смерч.
Король берет меня за руку, и я вынуждена сделать те несколько шагов, после которых моя жизнь перестанет принадлежать мне.
— Лисса, — тихо говорит отец. — Ну же, не бойся.
Я поднимаю глаза, пелена становится прозрачнее. Передо мной Роутег. Сейчас он гораздо ближе, чем
