перемещается с Иви на меня и останавливается на губах.
Поверить не могу: он смотрит на них с такой жадностью, сильнее сжимая свою челюсть, что аж лязганье эмали слышится.
Неужто Каланча вспоминает вчерашний поцелуй и всё остальное? Ведь это Рей, а не я неожиданно вернулся и впился словно сумасшедший в мой рот, наказывая за ночную побудку. Плечи самопроизвольно расправляются, адреналин шпарит по венам. Деборе нужно сейчас взять мои анализы на предмет запрещенных веществ и получить кричащий ответ: «Концентрация возбуждения в крови превышает допустимые показатели! Срочно введите в организм антидот в виде…».
Проклятье! Что я несу? Точнее, чего ради я это делаю?
Хорошо, пусть эти сумасшедшие мыслишки — лишь плод пережитого стресса и воспоминаний о крепком теле Рея, грубом шлепке по моей заднице и грязном поцелуе, но как объяснить кончик языка, которым я нарочно увлажняю пересохшие губы, намеренно дожидаясь, когда его голубые глаза встретятся с моими. А потом громко выдыхаю отмечая, насколько сильно они потемнели. Грозовые тучи Британии и те светлее, и безопаснее.
* Уорлдс Энд — дословно переводится, как «Край мира».
Мэри
— Соседушка, ты на пары собираешься идти или снова решила прогулять? — Иви заискивающе смотрит в камеру телефона и пытается изображать Катценберговского кота в сапогах.
Следом по двери раздаётся шкрябание когтей и фальшивый кошачий писк.
Бестолочь розоволосая.
Зажимаю пальцами кнопку выключения и отправляю гаджет на перезагрузку. Жаль с остальной жизнью так нельзя.
— Мэри! О, Мэри-и! Прости меня детка, и впусти к тиграм в клетку. — Воет Нортон, коверкая популярный британский хит.
Такое творчество нужно запретить на законодательном уровне. Каждая прослушанная минута планомерно убивает по одной нервной клетке.
Я везунчик — на какой-то из тусовок друзей Калеба «посчастливилось» познакомиться с вокалистами этой группы и прослушать целый альбом. Вот и сейчас, на знакомые мотивы, я могу выдать лишь одну реакцию: жажду убивать!
— Входи уже! — Рявкаю, распахивая дверь.
Ещё не хватало, чтобы нас окончательно приняли за ненормальных меломанов с отвратительным вкусом. И так разного рода шепотки долетают…
— Ну, а как до тебя еще достучаться, зануда Нэнси? Ты уже вторые сутки торчишь в своей келье за занавешенными шторами, как вампирша. Быстро улыбнись! Я должна проверить твои клыки.
— А то, что у меня мигрень до твоей светлой головы розового цвета не могло дойти? Нортон, ты не юла и мир вокруг тебя не вертится, — даже если это и звучит грубо, мне сейчас не до нежностей и светских бесед.
До появления соседушки-энерджайзера я честно собиралась с духом, чтобы посетить лекцию звезды универа — профессора «я ни разу не милый медвежонок» Джейкобсона. Но после фееричного музицирования Пинки снова готова на стену лезть.
— Могла бы и сказать, — бубнит она.
Выходит, я же еще и виновата? Посмела обидеть это милое создание и поэтому прямо сейчас должна посыпать пеплом свою, и без того светлую, голову?
— Скажешь своему Ларри, что справку от Деборы я принесу. А если уж так сильно хочет влепить прогул, то вэлком. Говорят, мужчинам его возраста очень вредно сдерживаться. Пусть ни в чем себе не отказывает!
Если в начале моей тирады Иви широко открывает рот, забыв, что секунду назад она, вроде как, была обижена, то в конце её гогот оглушает меня настолько, что практически выключает сознание.
— Чёрт, Мэри, у тебя же мигрень, — спохватывается она, замечая, как превозмогая боль, я пытаюсь язвить.
Спустя пару минут Пинки появляется в поле зрения, и, плюхнув на мой лоб мокрое полотенце, насильно укладывает в кровать, впуская в комнату свежий воздух. Черт его знает откуда у нее оказывается стеклянная бутылка с горячей водой, но мои пятки, расслабляются снижая давление на голову.
— Вроде те таблетки, что я тебе в первый день давала должны помочь, но я могу и к Коллинз сгонять.
— Не нужно, Иви. Спасибо, — отказываюсь я, вздрагивая от настойчивого стука в дверь. — Пожалуйста, открой.
Дебора и так ко мне и днем, и вечером, как на вахту ходит. Сейчас снова начнутся замеры, заметки и спасительная терапия…
Однако на пороге стоит вовсе не она.
Скажу больше: как сюда попал человек, далекий от университета, как я от попадания на интеллектуальную квиз-викторину. Загадка, однако.
— Привет, Мэри! Сто лет, да? Сорри за вторжение, но там на проходной Саманта, а ее не пускают внутрь. Подойдешь?
— Эм… Привет, Кевин. Да, сейчас… — от шока, я даже забываю про свою головную боль, которая, видимо, погребенная удивлением, отодвигается на второй план.
Вроде как, бывший парень Линдсей, год назад окончивший Уорлдс Энд, и получивший отставку от «подружки», — совсем не тот человек, которого ожидаешь увидеть на пороге своей комнаты в общаге универа.
Притихшая Иви, лишь уточняет всё ли в порядке и не нужна ли мне её помощь. Окончательно скисает, поняв, что Саманта — это мать Лин.
По ее мнению, я сейчас выгляжу как бесхребетное нечто, но мне наплевать. Любопытство от визита миссис Кэррингтон слишком велико. Я даже на вопросы Кевина отвечаю машинально, не вслушиваясь в суть.
— Мэри, куколка! Ты такая бледная, девочка! Всё в порядке? — нежные объятия Саманты дезориентируют, окутывая меняя ароматом ее духов.
Как всегда безукоризненно одетая мать подруги (всё никак не могу уложить в своей голове, что уже бывшей) выглядит слегка взволнованной. Рядом с ней я отмечаю невысокого парнишу, удерживающего белую коробку.
— Я хотела передать сладости Линдсей, но оказывается она очень занята на опытах. Не писала несколько дней… я волнуюсь. — Женщина смущается и дерганным движением вырывает коробку из рук парня, передавая ее мне.
Миссис Кэррингтон постоянно проходит терапию по нивелированию своей гиперопеки над дочерью, но судя по тому, как она отреагировала на несколько дней молчания со стороны Лин не совсем успешно.
Уф, жестко… хотя бы еще и потому, что маман бывшей подружки не знает какими отборными помоями меня облила ее обожаемая дочь.
Совесть не позволяет включить стерву и ляпнуть порцию правды, поэтому я с натянутой улыбкой обещаю вручить лакомство адресату и самой налопаться от пуза.
По счастливому или не очень случаю мимо нас проходит профессор Джейкобсон и во мне просыпается язвительная стерва.
— Ох, а вот и мистер Ларри Джейкобсон, — нарочито громко кричу я, делая так, что мужчина в недоумении останавливается и подходит к нам. — Господин Джейкобсон — наставник Линдсей, и руководитель экспериментальной группы, в которой обучается Лин. — заискивающе тяну я.
Профессору бы в покер играть с таким фейсом — ни единой морщинкой не высказал удивления, а начал миндальничать
