у него побывало. В основном женщины, конечно. Явно не от блаженной жизни.
Вдруг раздался треск, и кровать с громким скрипом и грохотом обрушилась. Пыль и осколки поднялись с пола и медленно опали. Наступила тишина.
Я почесала щеку и неуверенно взглянула на мужа, раздумывая над тем, хочу ли я быть великодушной или нет. В конце концов вздохнула и решилась.
— Слушай… Тебе… Эм… Теперь же негде спать?
Малкольм перевел на меня взгляд, и мне как-то стало не по себе от этого его пристального взора. Вообще, сразу создалось такое нехорошее ощущение, будто это я тут все сломала, а теперь над ним еще и издеваюсь.
— У меня большая кровать, и кусочка перины мне для тебя не жалко, - улыбнулась я.
Он снова посмотрел себе под ноги.
— Обещаю ночью не приставать с детскими просьбами спасти меня от монстра под кроватью! – вскинула я руки в клятвенном жесте.
Все еще ни говоря ни слова муженек прошел мимо меня в сторону моей комнаты, я развернулась, следя за ним взглядом. Дойдя до двери, он остановился и, откинув со лба волосы, посмотрел на меня.
— Чего ты ждешь? Время позднее, детям пора спать.
Я прищурила глаза.
Ох уж мне эта затянувшаяся шутка про мой возраст! Ну, я ему сейчас устрою.
Когда этим вечером приготовили мне ночное одеяние, я смотрела на него несколько скептично. Когда я его надела и подошла к зеркалу, мой скептизм возрос, потому что…
Нежный шел с тончайшим кружевом обрисовывал мою стройную фигурку, ненавязчиво подчеркивая изгибы. Без всякого сомнения выглядела я… Эротично. Но кому на все это дело любоваться? Разве что какой-нибудь умник под окна к дракону под бок заберется и станет подглядывать. Поэтому тогда я посмеялась над ситуацией и набросила на плечи теплый халат.
Но сейчас…
Сейчас мне захотелось вредненько так похихикать. Надо же в конце концов ненавязчиво намекнуть мужу, что я - как бы, не ребенок. Зачем они мне эти намеки нужны – я не знаю, не спрашивайте. Просто хочется.
Но когда муж вошел в комнату, развязал тесемки на рубашке и, изящно сняв ее, повернулся ко мне лицом, мне стало как-то совсем не до намеков. Потому что атмосфера вокруг нас вдруг накалилась и защекотала мои нервы.
В горле пересохло.
А его взгляд… Он наблюдал за мной, будто ожидая, что я сделаю. И все это… Все это слегка напоминало начало брачной ночи, и от осознания этого я занервничала только сильнее.
Желание развязывать поясок халата и представать перед мужем в коротенькой шелковой, полупрозрачной ночной рубашке как-то пропало совсем.
Тем временем, не сводя с меня взгляда, он расстегнул брюки и медленно потянул их вниз… Тут мои нервы сдали окончательно, и я закрыла глаза ладошкой.
Да уж… Вот и показала, что я не ребенок.
Услышав шелест простыней, я осторожно убрала ладонь от лица и с облегчением увидела, что Малкольм уже забрался в кровать.
Он лежал, закинув одну руку за голову, а вторую положив на грудь. Я снова поразилась белизне его кожи, которая едва ли не сияла, освещенная светом луны, льющимся из окна. А затем я посмотрела в его льдистые глаза и остро пожалела о своем предложении спасть вдвоем. Кровать, разумеется, огромна, но все же это одна кровать… И она, моя прекрасная колыбель, прямо сейчас перестала быть спокойным и безопасным местом.
Я снова занервничала и как можно быстрее пошла к своей половине.
— Ты так и будешь спать в халате? – спросил он своим ледяным голосом.
— Да, - буркнула я, разглядывая единственное одеяло и обнаруживая в его исключительности новую проблему. — И вообще, не разговаривай. Не заставляй меня пожалеть о своей доброте.
Малкольм повернул голову в мою сторону и в очередной раз за этот вечер поймал мой взгляд.
— Благими намерениями…
Я фыркнула и взбила подушку.
— Да-да, вымощена дорого в ад. Я знаю. Но будем надеяться, что это не наш случай.
Он промолчал, но за этим молчанием, как мне показалось, скрывалось что-то вроде скептичного «ну-ну». Я посмотрела на постель, затем на него, снова на постель и, плюнув на все, принялась развязывать пояс.
Халат, скользнув по бедрам и икрам, упал на пол.
Бросила быстрый взгляд на мужа и испытала смесь облегчения и разочарования, когда поняла, что он не смотрел на меня. Все еще пребывая во власти этих чувств, я забралась под одеяло и сжалась на краешке.
Но постепенно звук его спокойного дыхания стал убаюкивать меня, и я расслабилась. Уже проваливаясь в сон, вдруг неожиданно пробормотала:
— Если ты специально разгромил свою комнату, чтобы забраться ко мне в постель, я тебя поколочу.
И высказав все, что хотела, я преспокойно уснула, вдыхая приятный свежий запах мороза и горькой мяты, исходивший от моего мужа, который лежал на противоположной стороне кровати и с легкой задумчивостью смотрел на меня.
ГЛАВА 7. ДОМАШНИЕ РАЗБОРКИ
Я плыла в неясном мареве, одолеваемая необъяснимыми и малоприятными ощущениями: мне казалось, что я тонула что-то вязкое наступало со всех сторон, давило на легкие. Воздуха не хватало, а я боялась сделать вдох. Мне было тревожно и неприятно, я хотела вынырнуть из этого кошмара, но не понимала, где дно, а где поверхность.
— Габриэль! – голос одновременно звучал откуда-то далеко, но и был здесь, совсем рядом. — Габриэль, где ты, любимая?
На мгновение я почувствовала надежду на спасение, а потом испугалась. Мне стало страшно - очень страшно - что этот голос сейчас исчезнет, уйдет, скроется словно луч солнца, поглощенный облачным небом.
Я открыла рот, чтобы крикнуть что-то, хоть что-нибудь. Я хотела попросить о помощи, но не смогла произнести ни слова.
— Да… - услышала я чей-то хриплый, скрипучий голос. — Да, действует…
Этот голос был странно довольным… Он так не вписывался в общую гнетущую атмосферу страха, ужаса и неопределенности, что я замерла.
Это что за гадина бородатая вот так смеется над чужим горем?
— Габриэль!
Муженек, ты что ли?
Я ухватилась за протянутую мне руку и вырвалась из темного, неприятного марева. Малкольм держал меня на руках, с беспокойством вглядываясь в лицо.
— С тобой все хорошо, ты не ранена?
— Эм, нет… - я нервно улыбнулась, не понимая, почему он все еще держит меня на руках.
Меж тем распахнулась какая-то дверь, и мы оказались в светлом салоне с множеством диванчиков. Малкольм дошел до
