одного из них и осторожно опустил меня, держа как ценную вазу.
Я прищурилась. Воспоминание вспыхнуло в памяти. Воспоминание, как одна такая очень ценная ваза разбилась в дребезги в его покоях. В свете этого быть драгоценной вазой мне не хотелось совершенно.
Я вывернулась из его объятий, елозя словно червячок и, перекатившись на диване, встала на пол.
— Что такое? — спросил он. — Ты чем-то встревожена, любимая?
Он погладил меня по щеке, а у меня глаза полезли на лоб.
Это когда это я его любимой-то стала? Что-то как-то я пропустила этот момент!
— Не покидай меня больше. Не оставляй меня, я этого не вынесу… - пробормотал он, привлекая меня к груди.
Я все еще несколько ошарашенная его признанием позволила себя обнять. Мой нос уткнулся в ткань его камзола, и я сделала глубокий вдох, ожидая почувствовать запах мороза и горькой мяты, но… Не в этот раз.
Нахмурилась. Отстранилась. Пристально посмотрела на него.
— Ах ты! – возмутилась я и ударила его в грудь. — Опять ты ко мне в сон залез! Да что ж из тебя вредность-то так и прет, дай людям поспать спокойно!
— Что ты такое говоришь? – удивился Малкольм.
— Нечего тут из себя святую невинность строить! – вскинула я кулак и пригрозила ему. — У меня хук справа отработан в совершенстве, так что молчи и не зли меня!
Я недовольно фыркнула и села на диван.
— Что ты делаешь? – еще больше изумился муженек.
— А что, непонятно?! Жду, когда этот сон закончится! – буркнула я. — Нет у меня как-то желания с выдуманным тобой общаться, так что отстань.
Я моргнула и поняла, что стою о колыбели.
Среди мягких подушечек, на белоснежной с голубой вышивке перинке спал прелестный малыш, закинув ручки за голову. Мальчик что-то лепетал во сне и надувал губки.
— Наш сын прелестен, не правда ли?
Меня обняли за талию, привлекли к себе и поцеловали в бок. Я с удивлением смотрела на свой кругленький животик, на руку с красивыми длинными пальцами, которая осторожно ласкала его.
— Это будет дочка, как думаешь?
Я еще больше изумилась.
Интересно… И каким бы образом у меня появился сын, а еще и до кучи дочь, если я – прямо-таки святая невинная дева! И вот что-то я совсем не помню, как всякому разврату предавалось, тем более с моим муженьком, который наглым образом лапает мой живот.
Будто опровергая мои же собственные мысли, в голове вспыхнули картинки совсем недетского содержания с участим меня и мужа.
Эм… Ха-ха…
Не то, чтобы я была готова к детям…
Потихонечку, помаленечку я принялась пятиться, напряженно улыбаясь Малкольму, который смотрел на меня со смесью боли и непонимания.
— Ты оставляешь меня? Оставляешь сына? – с невероятной мукой в голосе спросил он.
Я нервно усмехнулась.
— Я бы тебе и дочь в придачу отдала. Просто знаешь, это как-то все подозрительно. Словно… Кошмар.
— Кошмар? Но я люблю тебя! – воскликнул он.
— Что ж, поздравляю. А я как бы это… Пойду, наверное.
Я распахнула дверь и вошла в прекрасный сад, где у пруда сидел муж. Мамочка родная, снова он!
Малкольм задумчиво убрал прядь с лица и посмотрел на меня.
— Вот ты где, а я тебя повсюду ищу, — улыбнулся он.
Я со страхом отошла назад.
Да что же это такое! Точно кошмар! Куда ни глянь повсюду один Малкольм, что же за проклятье-то такое!
В конце концов, можно мне посидеть в одиночестве или нет?!
Я пошарила взглядом вокруг себя, увидела лопату и, ухватившись за черенок, вскинула ее над головой с воинственным кличем.
— А ну пошел отсюдова! – завопила я и бросилась на мужа.
Он заорал не своим голосом, подскочил с лавочки, на которой сидел, томно вздыхая, и побежал от меня, сверкая пятками.
— Будешь знать, как людям в сны влезать! – вопила я.
Вздрогнула и открыла глаза.
— Миледи, - шепотом позвала меня служанка, которая смотрела на меня со страхом.
Я вздохнула и потерла рукой лицо.
— Что такое?
— Вы так кричали… - еще тише прошептала она. – Я боялась вас будить, но вы кричали, что убьете кого-то…
Тьфу ты! Малкольм, вот все из-за тебя! Теперь меня еще слуги будут бояться, думая, что я ненормальная.
— Просто кошмар, - буркнула я и поднялась.
Передо мной было штук пятнадцать горничных, которые стояли, чинно сложив руки перед собой и покорно смотрели на меня.
— А… Это что здесь такое происходит? — спросила я, сама не зная у кого.
— Миледи, простите, что не представилась. Я – ваша камеристка – миссис Валия Ланд.
Перевела взгляд на говорившую женщину. Это была та самая женщина, которая руководила переносом платьев, когда я только приехала.
— Это ваши пятнадцать личных горничных, которые будут помогать вам и повиноваться во всем. Вы можете полагаться на них, как на самих себя, миледи.
Та-ак…
На кой черт мне пятнадцать горничных? Нет, ладно еще две или три, но пятнадцать?! Серьезно?! Где здесь экономка, мне нужно поговорить с ней о сокращении моего штаба прислуги! Подумать только… Пятнадцать горничных! Это же сколько денег уходит чисто на пособие слугам!
— Лорд Астайн пожелал, чтобы мы помогли привести вас в порядок как можно быстрее. Также он передал, чтобы вы, как будете готовы, спустились в главный зал.
Эм, намечается что-то интересное? Ну, допустим…
Главный зал представлял собой изящное сочетание твердых линий и мягкость купольных сводов, острых стрельчатых арок и округлых высоких окон, белоснежных мраморных стен и покрытой морозным узором голубых плиток пола.
В центре его, выстроившись в две шеренги, стояли лакеи в парадных ливреях, горничные - в строгих платьях, кухарки, с которыми я уже успела познакомиться, были в своих расшитых фартуках. Меж этих двух колонн со стороны дверей находились седой мужчина, в расшитым золотом камзоле, и статная женщина в дорогом платье. Последняя показалась мне знакомой, и уже через мгновение, я вспомнила, что это именно она провела нас с Эрикой по дворцу.
Мужа нигде не было видно.
Ну и что это за показательное выступление?
Едва я вошла, невысокий лакей тут же выскользнул в боковую дверь. Оставшиеся слуги посмотрели на меня настороженно, особенно кухарки, которые аж вздрогнули при моем появлении. Но тем не менее все склонились в низким поклонах. И лишь та женщина, с которой мы
