чем подойти ближе, я вижу силуэты внутри, затем, когда я приближаюсь, бормотание голосов превращается в узнаваемый разговор.
— Уходите. Оставьте нас в покое! — голос Торгейра. — Почему вы это делаете?
— Почему? — холодный смешок. — Вы, народ, паразиты, вот почему. Посмотрите на себя, живёте, как крысы в гребаной норе. Взяли работу, которая должна быть для американцев. Мы знаем, что вы стоите за тем взломом, в результате которого старая миссис Ортис чуть не погибла.
— Мы не имеет к этому никакого отношения!
— Это просто совпадение, что я впервые увидел тебя в городе на следующий день после того, как это случилось?
— Если вы сейчас же не уйдете, я вас пристрелю. Я сделаю это!
— Думаешь, что сможешь убить всех нас? Конечно, приятель. Что вы думаете, ребята?
Есть групповой смех, и с меня достаточно этой ерунды. Все кончено для этих ублюдков. Они думают, что никто не придет на помощь, но они ошибаются.
Я подхожу к двери, надеясь проскользнуть за ними и застать врасплох, разорвать их на части и спасти Мёллеров. Холли это не понравится. Я знаю это. Если бы она была здесь прямо сейчас, она бы сказала мне, что разберется с ними, и мне нужно отвалить.
Ну, это земля Пакта. Здесь действуют наши законы.
Я оглядываюсь назад, туда, где она наблюдает за мной. Даже отсюда я вдыхаю ее запах. Моя пара. Ее слово — мой закон, независимо от того, является он частью Пакта или нет.
Проклятье.
Мой сон из ночи, предшествовавшей нашей встрече, возвращается ко мне в спешке. Воспоминания. Сожаления. Моя мать, моя сестра. Они были моей ответственностью. Я должен был защитить их, но я этого не сделал. Потому что мне нужно было драться. Мне нужно было убить. Вместо того, чтобы ставить их нужды на первое место, я ворвался вместе с братом, вцепившись в отца.
Ну, не в этот раз. Холли моя, и я сделаю все, что должен. Если это означает убийство, пусть будет так, но она права, и я это знаю. Она дополняет меня, она делает меня больше мужчиной, а не меньше. Я надену их головы на шипы и выставлю за ее окном, если до этого дойдет, но сейчас мне нужно использовать свой мозг, а не мускулы.
Но что бы я ни собирался делать, мне нужно делать это быстро. Эти пять минут уже начались, и я готов поспорить на свою гребаную задницу, что она считает.
Четверо парней, перепуганная семья и один Волк. Это начало плохой гребаной шутки.
Я собираюсь открыть дверь, когда замечаю тень, двигающуюся в свете, просачивающемся из-под нее. Я знаю, где в хижине находятся Мёллеры, значит, это один из нападавших.
Встаю во весь рост, делаю глубокий вдох и успокаиваюсь. У меня есть один шанс удивить.
Дверь не открывается и не разбивается. Нет, той силы, которую я приложил к нему, бросая свое тело на широкую деревянную панель, достаточно, чтобы оторвать петли от рамы. Я отправляю его обратно в холл, забирая с собой всех, кто сзади, и это работает. Я слышу первоначальный визг, но не более того.
Один вырублен. Пока ноль смертей. Хорошая чертова работа.
Трое оставшихся парней оборачиваются, чтобы посмотреть на новую угрозу, главарь отступает, позволяя своим головорезам выйти на передовую. Но незамеченный позади них, Торгейр прикрывает свою семью, оставляя их позади себя, в то время как он направляет свой пистолет на главного. Как Холли назвала его на прошлой неделе? Мак. То же уродливое лицо, но с синяком под глазом.
— Уходите отсюда, — рычу я. Что еще я могу сделать, не убивая их? Разрешено ли калечить? — Прямо сейчас, — добавляю я, пытаясь сообразить, как Холли справится с этим.
Мак смеется, поднимая ко мне ствол своего пистолета. Понятно, что он ужасный стрелок, но с обрезом это не имеет значения. Он может целиться в потолок и все равно снести мне голову на таком расстоянии.
— У нас есть оружие, — говорит он, как будто я не заметил.
Из зала доносится тихий стон, но я почти уверен, что с той стороны опасности нет.
Пистолет Торгейра щелкает, когда он отводит курок. Это маленькая комната, и этот пистолет, вероятно, подходит больше, но если люди начнут стрелять, я знаю, что он может очень быстро превратиться в дерьмо.
— Ты сделаешь что-нибудь с принцем Варгром, и я…
— Принц Варгр? — зубы Мака сияют никотиново-жёлтым светом, когда он ухмыляется. — Звучит как название драг-группы.
Один из других выглядит смущенным, отводя взгляд от меня. Чертовы любители.
— Ты имеешь в виду принцессу?
— Было бы иронично, — говорит третий.
Это чертовски неловко.
Я делаю шаг вперед, оказываясь на линии огня Мака. Я не могу достать его там, где он находится, но если он выстрелит в меня, то попадет мне в живот, и я, вероятно, выживу. Было бы чертовски больно, но я быстро выздоравливаю. С несколько драматичным ревом я хватаю ствол винтовки второго шутника, выдергиваю его из его рук и бросаю за спину, затем поворачиваюсь и выдергиваю пистолет из хватки третьего и делаю то же самое.
— Проваливайте. Мать. Вашу. От. Сюда, — я произношу каждое слово, делая глубокий вдох между каждым, направляя образ молодого актера Клинта Иствуда, которого я видел в каком-то полицейском фильме о Гарри много лет назад, но это работает.
Второй падает на землю, отползая назад и визжа. Он вскакивает на ноги и проносится мимо меня, вылетая за дверь.
— Вернись сюда, ты, чертово сыкло, — кричит ему вслед Мак. — Оставайся на месте, Джо, или я…
Ему не повезло, и у него нет друзей. Вам не нужно быть волком, чтобы учуять след мочи, который оставляет Джо, когда он бежит к двери.
— Ты в меньшинстве, — бормочу я, сдерживая бушующую во мне ярость. — Время отступить.
Он сверлит взглядом, и я понятия не имею, то ли пьяная бравада, то ли упрямство, но он поднимает дробовик, даже направив его себе в спину.
— Избавься от этих людей. Мы не хотим, чтобы они были здесь.
— Возможно, они вам не нужны, — говорю я. — Но они мои люди. Они никуда не денутся.
— Твои люди? — он смеется. — Ты готов умереть за своих людей?
Я делаю шаг вперед, закрывая диапазон. Я имею в виду, теперь остался только один из них, и он понятия не имеет, с чем имеет дело. Я мог бы разорвать его на куски прямо здесь, и все это было бы кончено.
Еще шаг, и я смогу схватить дробовик. Еще шаг, и свет гаснет.
— Последний
