— Тана! Просыпайся. Я уже встала. Иди к себе в комнату, отдыхай. Сегодня у тебя выходной.
— Ох, сеньорита! Неужели я заснула?!
— Ничего страшного. Я не больная, нечего было тут сидеть. Но все равно спасибо, а теперь отправляйся отдыхать и чтоб до завтрашнего утра я тебя не видела.
— Спасибо, сеньорита. Я тогда в Бредвил съезжу, подругу навещу, — служанка торопливо поднялась с кресла и побрела к двери, — а кушать вы не хотите? Вон в гостиной фрукты, печенье и сласти, а молоко я могу принести.
— Спасибо, не нужно, я и сама могу прогуляться до кухни, — Илли вышла вслед за служанкой, заперла дверь и обнаружила возле нее стул с охранником.
Этот не спал, смотрел вполне бодро, и Илли, пожелав ему доброго утра, решительно направилась к лестнице. А стражник, едва она скрылась за поворотом, ринулся в сторону покоев принца, его высочество с вечера пообещал, что тот, кто его не разбудит, едва проснется сеньорита, может считать себя уволенным из дворцовой стражи.
На кухне уже было светло от зажженных светильников, жарко разгорались в печи дрова, гремели котлы и слышался стук ножей. Илли припомнила, как однажды расстроилась из‑за подслушанного разговора и усмехнулась. Она стала с тех пор намного равнодушнее относиться к таким мелочам и теперь никуда бы не убежала, услышав предположения кухарок.
— Доброе утро.
— Доброе утро, сеньорита, — к ней навстречу уже торопился главный повар, — чтож вы не позвонили? Мы бы сразу все принесли.
— Ничего, мне и самой не трудно. Просто хотела предупредить, я хотела бы более плотный завтрак. Что‑то мясное и можно омлет с грибами и ветчиной. Но молоко тоже принесите. Я буду ждать в малой столовой на первом этаже, — Илли переложила из корзиночки с горячей выпечкой на тарелку несколько пирожков и, прихватив ее с собой, спокойно направилась прочь.
Однако не успела дойти до столовой, как почувствовала, что ее стремительно нагоняет теплая точка. И почти в тот же момент расслышала звук торопливых шагов. Девушка остановилась и повернулась лицом к догонявшему ее принцу, чтоб он понял, что его заметили. И постаралась состроить как можно более радушное и беззаботное лицо.
— Илли… — наспех вытертые волосы еще мокры и с них срываются капельки воды, взгляд встревоженный и ожидающий.
Вот зачем он, интересно, поднялся в такую рань?
— Если бы я догадалась, что тот охранник побежит тебя будить, — забыв все свои планы насчет молчать, сердито выдохнула сеньорита, — заперла бы его в приемной.
— Я сказал, что уволю того, кто не разбудит, — признался принц, несказанно довольный тем, что она ругает его как прежде, и забрал у девушки тарелку, — этого не мало?
— Сейчас еще принесут… я умираю от голода, — вздохнула Илли, ругая себя в душе за проявленную слабость, — но нужно будет заказать еще. Никогда не поверю, что Бенг не такой же предусмотрительный как ты.
Разумеется, она догадывалась, что третье высочество заявится чуть позднее, чтобы дать им поговорить, та еще лиса. Но совсем не прийти не сможет.
— Нужно было позвонить и приказать подать еду в твои покои, — Канд специально шел на полшага позади ее, жадно рассматривая цвет волос и тонкую фигурку.
Нет, вчера ему не показалось, девушка и в самом деле смыла с волос краску, став такой привычной и знакомой Илли. И оттого еще больнее впивается в сердце нож при мысли о необходимости все объяснить ей про злосчастную Лиззи.
— Илли, — поставив пирожки на стол, Кандирд подвинул стул для любимой и сел на соседний, — я должен тебе рассказать… — он запнулся и тяжело вздохнул, но девушка не стала помогать вопросами.
Просто кивнула, взяла пирожок и надкусила, решив, что так ей легче будет выслушивать его признания.
— Ну, в общем, это принцесса Ельзбетта из Филдира. Она совершенно сумасбродная… но я тоже виноват…
В этот миг Илли почувствовала, как что‑то обрывается в душе, мешает не только жевать но и дышать. Есть сразу расхотелось, и она положила пирожок на край тарелки. Кое‑как проглотила кусочек и торопливо потянулась к кувшину.
Канд смолк, радуясь возможности передохнуть, налил ей из кувшина напиток, подвинул бокал.
— Я слушаю, — глотнув лимонад, хрипловато буркнула Илли, снова переступая собственное решение не задавать ни одного вопроса.
Но ожидание становилось с каждой минутой все невыносимее.
— Она меня попросила объявить, что мы помолвлены… на время… она не хочет замуж за герцога Онгильда. Но я ей отказал, Илли, честное слово, отказал! Откуда мне было знать, что она выкрала у собственного отца браслет, который когда‑то носила ее прабабка. И едва мы вернулись в гостиную, она всем его показала и объявила, что мы обручены.
— И что теперь? — Илли ждала последних слов, старательно не глядя на Кандирда.
А откуда взять силы смотреть ему в глаза, если он сейчас скажет, что не мог испортить репутацию принцессы, или разбить ее доверие, или еще хуже, попросит подождать, пока он играет роль счастливого жениха? Как, услышав эти благородные фразы, не ринуться к зеркалу и не уйти к маме, или вообще незнай куда?
— Я ее чуть не придушил… — тяжело признался принц, — теперь она сидит под замком, а отец ожидает короля Филдира, чтобы тот сам убедился в ее поступке. Ты меня презираешь… за то, что я поступил с ней так жестоко?!
— Нет… — честно сказала Илли, чувствуя, как с души сваливается огромная куча камней, — я ненавижу, когда мной манипулируют, и понимаю твое негодование.
— Спасибо… — принц достал из нагрудного кармана знакомый Илли кошель и вытащил из него блеснувшее камнями ритуальное украшение, — вот мой браслет… ты возьмешь его, Илли? Я не тороплю с окончательным решением… у тебя столько времени, сколько захочешь. Но если он будет у тебя на руке… я смогу надеяться.
Как‑то не так представляла раньше Илли это объяснение, может, больше красивых слов или цветы… но сейчас все изменилось. И отказаться еще раз от этого браслета девушка больше не решилась бы никогда. Да если честно, ей совсем не неважно, что именно сказано, главное что он никому и не собирался отдавать ее браслет, и не захотел, чтоб его имя связывали с другой даже ради чьей‑то репутации. Илли силой воли подавила вспыхнувшую в сердце жалость к незнакомой принцессе, и решительно протянула Кандирду руку.
— Я тоже хотела попросить прощения. Я сказала неправду, тогда, в клетке. Но иначе ты бы не угомонился.
— Мне уже объяснили, — усмехнулся Кандирд, в такой момент он не желал вспоминать ни прошлых обид, ни старых недоразумений. Защелкнул на ее запястье браслет, и с нежностью произнес ритуальные слова, — Я, Кандирд ле Делмаро ди Анстрейг Леодийский объявляю Иллиру ле Трайд своей законной невестой и обещаю жениться на ней перед ликами пресветлых духов.
