Притворяться весёлой и полной сил становилось всё труднее.
Под предлогом головной боли в тот день я легла раньше, поручив Максиму уложить Полину. Дети давно уже утихли в соседней комнате, а я всё не могла расслабиться. Вдруг я услышала, как открывается замок парадной двери, и замерла. Конечно, я знала, кто это.
Спустя минуту открылась и дверь моей комнаты, щёлкнул замочек на ручке… Я лежала, отвернувшись к стене, старалась дышать как можно спокойнее.
Резким движением Дилан развернул меня к себе и начал рвать мою одежду. Кричать я боялась, мне не хотелось, чтобы Максим стал свидетелем грязных сцен, тем более, дверь комнаты была заперта изнутри.
От Дилана разило спиртным. Я слабо сопротивлялась его варварскому поведению.
— Дилан, стой! — умоляла я.
— Что, не нравится? А с другими трахалями тебе нравились грубости?! — пьяным и немного хриплым голосом ответил он.
Иногда нам трудно осознать и проанализировать некоторые свои жизненные потрясения. Когда же в наше сознание вливается чья-то жизнь целиком, мозг оказывается не в силах уместить в себе огромный объём информации и эмоций.
В голове Дилана царила путаница. Он посмотрел все самые грязные мои воспоминания и его не волновало, что те события происходили много лет назад. Дилану казалось, что я намеренно изменяла ему, потому что я распоследняя тварь.
Чтобы остановить поток картинок, мелькающих перед глазами, он напился. Но алкоголь, вместо того чтобы подавить негативные эмоции, только распалил их.
— Дилан, пожалуйста, не трогай меня! Я беременна, — наконец, привела последний аргумент я.
— Да я не прикасался к тебе уже тысячу лет! Ах ты шлюха! — рассвирепел он и отстранился на секунду.
Но не успела я сказать и слова, как на меня посыпались удары и оскорбления. Дилан стащил меня с постели, начал трясти за плечи и бить наотмашь по лицу, и ещё больше злился, когда я падала на кровать и закрывалась руками.
Наконец, он взревел и швырнул меня о стену, почти под потолок, — настолько силён был его слепой гнев. На стене в том месте висел ночник с острой металлической декорацией, и ею мне вспороло низ живота. Я глухо взвизгнула и свалилась на кровать. По покрывалу стремительно начало расползаться пятно крови.
До Дилана дошло, что он сотворил нечто страшное. Он брезгливо отшатнулся от меня, как от чумной. Я надеялась, что сейчас он опомнится и вызовет скорую помощь, но он хлопнул дверями и сбежал.
Мой телефон лежал в сумке на столе, и в попытках добраться до него я потеряла сознание. В таком виде, окровавленную и в рваной одежде, меня нашёл Максим.
Очнулась я в больнице, где когда-то работала. Было так плохо, что я стонала от боли и всё не могла надышаться воздухом. Меня лихорадило, хотелось пить.
К приходу врача я уже перестала стонать. Это был мой бывший коллега, а ныне главный врач:
— Привет, Диана, — сказал он с грустью в голосе.
— Говори как есть…
— Беременность сохранить не удалось, пришлось удалить матку. У тебя осложнения сепсиса, начался абсцесс внутренних органов. Мне жаль…
— Сколько мне осталось?
— Не больше суток, — ответил врач.
— Кто-нибудь из родных здесь?
— Да, твоя сестра и дети.
— Хочу их видеть.
— Можно только по одному.
— Я всё равно умираю, зови всех, не трать мои последние минуты.
— Ладно, — понимающе кивнул он.
Света, как только увидела меня, закрыла рукой рот. Это выглядело немного театрально. Мой взгляд задержался на ней всего на секунду, так что я не придала этому значения. Все мы не знали, как вести себя в такой ситуации.
Максим подбежал, прижался своим лицом к моему и заплакал.
— Максим, любимый мой, сейчас тебе нужно собрать все свои силы, хорошо?
— Угу… у меня хватит сил, чтобы убить его!
— Посади Полину на край… — сменила тему я, потому что было не до споров.
Максим поднял сестру ко мне.
— Малышка моя… хорошо, что ты ещё совсем маленькая… — сказала я и почувствовала ком в горле. — Максим, заботься о ней…
— Мама, но ты же не оставишь нас? Нет? Я ведь так тебя люблю… — и он захныкал, совсем ещё по-детски.
Душащие рыдания вырвались из моей груди. Я смотрела на сына и понимала, что ему слишком рано придётся повзрослеть.
Света стояла рядом и молчала. Последнее время мы с ней не были близки, и она не знала, что говорить, чтобы это не прозвучало пафосно и глупо.
— Света… ты позаботишься о детях?
— Конечно, позабочусь. Обещаю, — сказала она, и я поверила её словам.
О том, что я уже не выкарабкаюсь, Света узнала от доктора. От слов сестры мне стало легче, боль внезапно исчезла. Я знала, что у моих детей всё будет если не хорошо, то хотя бы не как у круглых сирот.
— Маме сказали? — спросила я.
— Я звонила ей много раз, но у неё выключен телефон. Она ещё не знает…
— И к лучшему.
— Максим рассказал, как всё случилось. Мне заявить на Дилана?
— Да. Я не могу доверить ему детей.
— Ладно. Я всё сделаю, —
