мою магию и запомнила обещание, а это подтверждало все прежние предположения…
— Кхм, — напомнил о себе элементаль.
— В оранжер-рее, — прорычал я, взмахнув рукой с такой силой, что Сиали развеялась, а жёлтый свет в хранилище ненадолго потускнел.
Выйдя, я плотно закрыл дверь, провёл рукой по запирающей руне и пригрозил вездесущему Ветру:
— Если откроешь ей снова, увеличу срок службы!
В приоткрытое окно тут же ворвался сквозняк, заставивший раму с силой захлопнуться.
— В этом доме достаточно разрушений, — спокойно заметил я. И добавил резче, чем собирался: — Пока я не раскусил её роли в этой игре, никто не должен подыгрывать девчонке. Наблюдать — да, оберегать — да, но не больше! В этой девушке слишком много сюрпризов.
— Мастер любит сюрпризы, — прошелестел ветер у моего уха.
— Люблю делать их сам, — исправил я прислужника. — Удивляться и злиться должны другие. Только тогда становится весело.
С этими словами я вышел из своей спальни на балкон, коснулся руны-телепорта и переместился к оранжерее. Внутри помещения — как всегда — ждала приятная прохлада, а на застеленном красной скатертью столе — не как всегда — было накрыто на двоих.
Именно последний факт окончательно вывел меня из равновесия. Потому что это было моё пространство! МОЯ оранжерея, МОЙ стол, и только я мог смотреть на мириады звёзд сквозь прозрачную крышу, наслаждаясь бокалом успокоительного напитка после насыщенного дня!
Так с какой радости теперь приходится делиться? Да ещё с кем?
— Только подделки без чести и благородства не защищают своих избранниц, — передразнил я высоким писклявым голосом. — Надо же, какая поборница нравов, в совершенстве владеющая манерами…
В следующее мгновение над столом появились и зависли зажжённые свечи, создавая романтическое настроение для двоих.
Сиали развлекалась. Я прекрасно помнил предупреждение элементаля: киана Коррс слишком сильна для своего мира, и она принесёт неприятности. Тогда это только раззадорило меня. А теперь приходится отвечать за проявленное любопытство.
Прикрыв глаза, я взял себя в руки и уже собирался вернуться к выходу из оранжереи, чтобы встретить Владу, когда заметил вазу, также появившуюся в центре стола. В ней стояло пятнадцать анемонов. Лепестки подрагивали на ветру.
Я прижал ладонь к лицу, потёр лоб и проговорил для двух особенно «умных» элементалей:
— Не стоит пытаться влиять на мои решения. Это плохо кончится.
Свечи продолжили гореть как ни в чём не бывало, а вот анемонов в вазе стало больше.
— Нелепость какая! — Я сложил руки на груди. — Зачем цветы, ветер?
Сквозняк прошёлся по столу, шевельнув салфетки, сложенные у тарелок. Затем прохлада коснулась моей ладони, призывая к миру.
Я покачал головой, но ради интереса уточнил:
— Допустим, букет останется. Что он означает?
— Искренность, — прошелестел ветер, касаясь моих волос у правого виска. — Открытость… Честность… Только так можно заслужить доверие…
Я снова начал злиться, но приказать элементалям немедленно убрать все атрибуты романтики не успел: услышал шаги избранницы. Она топала в своих шлёпанцах, как маленький гиппопотам!
Я обернулся. Ветер снова деликатно коснулся моей ладони, но это возымело обратный эффект: злость на Владу кратно увеличилась! Я холодно усмехнулся, решив отчитать девицу за опоздание и при этом прекрасно зная, что сам забыл про наш ужин. Никто не смеет навязывать мне своё мнение! Только я решаю, что делать в этом доме!
Когда Влада появилась на пороге, я был готов спустить избранницу с небес на землю, но… девушка не дала мне вымолвить и слова. Ворвавшись в оранжерею, она нашла меня взглядом, выпростала вперёд руку, оттопырила указательный палец и, потрясая им, пошла на меня с таким решительным видом, словно собиралась протаранить стол.
Забыв про элементалей и своё раздражение, я удивлённо замер, ожидая, что же будет дальше?
— Вот и вы! — выдохнула Влада, останавливаясь в шаге от меня и всё-таки ткнув этим самым дрожащим (не от страха, а от гнева!) пальчиком в мою грудь. — Дорогой мой избранник!
Каждое слово она чеканила с таким видом, словно произносила оскорбления.
— Добрый вечер, — кивнул я, заинтригованный происходящим.
— Куда уж добрее! — продолжила девушка, на этот раз взмахивая второй рукой с зажатым в ней… красным стеком для увеселений в постели.
На миг у меня пропал дар речи.
— Молчите?! Нечего сказать? — Заметив моё замешательство, избранница снова полоснула хлыстом воздух. — Да, я пришла не с пустыми руками! Узнали вещицу?! Стыдно стало?
— Откуда у тебя это, Влада? — опомнившись, спросил я.
Вещицу-то узнал… Но откуда она в моём доме — пока не понял.
— Илаис забыл в моей спальне, — прояснила Влада, совершенно не стесняясь ни игрушки в своих руках, ни признания, сорвавшегося с губ.
— Что, прости? — Я подался вперёд.
Она нахмурилась, отступила на шаг, но совершенно не смутилась, оставаясь всё такой же напористой.
— Илаис был так напуган! Он решил, что я виню его в чём-то, и совсем сник, бедняжка! А потом произошло это!
Она мазнула плетью по своему бедру и скорбно поджала губы. Но стоило мне открыть рот для нового вопроса, Влада переложила стек в правую руку, взмахнула им, и тот смачно шлепнул по поверхности стола.
— Вот чего ждал Илаис! — зло выпалила она. — Понимаете?!
Я посмотрел на упавшую со стола салфетку и медленно перевёл взгляд на избранницу. Собирался уже призвать элементаля огня и разобраться наконец, что к чему, но Влада добила меня новой информацией:
— Ну что тут непонятного?! Илаис ударил себя, предлагая мне сделать тоже самое! Он хотел, чтобы я его наказала! Хотел! Просил об этом! Бедный-бедный слуга! И не надо делать такое шокированное лицо! Я сразу поняла: дело в вас!
— Во мне? — От крайней степени недоумения я не придумал ничего лучше, чем развести руками и спросить: — Да что я сделал?
— Запугали бедняжку! — выдала Влада, яростно сверкая синими глазищами. — Теперь стало очевидно, отчего он трясётся при каждой нашей встрече. Клянётся в верности, умоляет разрешить служить мне, плетку эту притащил!.. Вы издеваетесь над слугой за малейшую провинность!
Она потрясла перед моим лицом стеком, и это стало последней каплей. Я поймал красную игрушку двумя пальцами, легко дёрнул на себя и, откинув в сторону, вкрадчиво предложил пылающей от несправедливости избраннице:
— Если я пообещаю выдать Илаису заслуженную… премию и не хлестать его плетью, мы сможем наконец спокойно поужинать?
Несколько секунд казалось, что Влада вот-вот взорвётся от распираемых изнутри эмоций, но она сжала кулаки, кивнула и сообщила:
— Это было бы прекрасно. Но вы должны дать слово! Пусть справедливость восторжествует.
— О, обещаю, она восторжествует, — улыбнулся я, посмотрев на несколько зажженных свечей, парящих над столом. Огонь опасливо мигнул, заискрил и стал в два
