я очень надеялась, что не ошиблась комнатой, и поспешила доесть остатки еды, ведь за целый день пути так ничего и не съела.
До комнаты я дошла спокойно, хоть и прихрамывала из-за тесноты новой обуви. Ноющие от усталости ноги скрывали все остальные неприятные ощущения, и кто знает, буду ли я в состоянии продолжить путь пешком, если это потребуется. Сейчас я была слишком усталой и вымотанной, даже после бани и еды, и идти искать хозяйку с целью выяснить, где мы находимся и можно ли отсюда послать письма, не очень хотелось. Закончив опустошать тарелки, я скинула ботинки и закинула одну ступню на колено, пытаясь изучить, во что превратилась кожа на ней, и насколько всё ужасно. Именно за этим занятием меня застал спаситель, вошедший без стука в дверь.
Поспешив опустить ногу с колена, я поправила юбку и подняла глаза на гостя, в надежде, что и правда не ошиблась комнатой. Внешне это оказался мужчина лет двадцати пяти, с тёмными, слегка волнистыми волосами чуть короче плеч, почти чёрными, но в них просматривался каштановый цвет. Сейчас они были слегка влажными, вероятно, ещё не высохли после бани, если он уже успел там побывать. Вытянутое лицо с хмурыми бровями и тонкими, едва заметными губами, обрамленными двухнедельной щетиной. Одним взглядом своих зелёных глаз он внушал трепет в груди и желание спрятаться куда угодно, лишь бы не оставаться в поле его зрения. При виде их цвета всё в моей груди сжалось от страха, и я не заметила, как руки охватила едва заметная дрожь. Прежде мне не доводилось встречать людей с зелёными глазами, кроме тех, кого я знала во дворце.
Из одежды на нём осталась только чёрная шелковая рубашка, подчёркивающая достоинства фигуры, брюки и сапоги. Догадавшись, что остальную одежду он либо отдал хозяйке в стирку вместе с моей, либо она сложена здесь, в сундуке, я невольно прикусила губу, не зная, что следует делать или сказать. Не каждый день меня подбирают посреди дороги незнакомцы.
– Так и быть, можете не вставать, – махнул мужчина рукой в мою сторону и задвинул засов на двери, что добавило мне ещё больше неуверенности в себе.
Вот не любила я оставаться один на один с представителями мужского пола. Ничего хорошего мне это никогда не сулило. Обычно это заканчивалось страстными признаниями в любви, распусканием рук и попытками соединить свои губы с моими. Один раз даже чуть не обернулось изнасилованием, причём на балконе дворца. Благо, меня вовремя спасли от зарвавшегося нахала. Никаких положительных эмоций от таких моментов я не испытывала, за исключением общения с королём, конечно, но он особый случай. Вот и сейчас, я знать не знала, чего ожидать от спасителя, пусть и не боялась его. А чего мне бояться? Это даже не моё тело, пусть себе насилует, мне то что?
– Я благодарю вас за проявленную доброту. К сожалению, с собой у меня ничего нет. Мне нечем отплатить вам за неё, – взяв себя в руки и поспешно сунув ноги в ботинки, я встала со стула, и сама не поняла зачем. Кем бы ни был мужчина напротив, сидеть в его присутствии казалось неправильным даже мне, а я всё же принцесса.
– Скажем так, пока мне ваше спасение ничего не стоило, и на том спасибо, – заметив на моём лице непонимание, мужчина закатил глаза и прошёлся к столу. – Одинокая девушка под дождём на дороге – излюбленная уловка разбойников, что подкарауливают каждого, кто осмелится остановиться и попытаться ей помочь. На меня пока не напали за помощь вам, а жаль, очень размяться хотелось.
У меня по спине прокатилась волна мурашек, но я списала её на медленно стекающую по коже каплю, которая сорвалась с волос на затылке, и стремилась поскорее оказаться на досках пола. Мне не послышалось? Он действительно остановился помочь мне в надежде наткнуться на засаду и подраться с разбойниками? Рассматривая собеседника, мне с огромным трудом удавалось сохранять каменное спокойствие, но дрожь в руках явно выдавала с потрохами. Прямо сейчас я не вопила от страха и не жалась в угол, дрожа всем телом только потому, что это самое тело было не моим.
– Вы знаете, где мы находимся? – задала я главный вопрос, очень надеясь, что где-нибудь поблизости от столицы. Любой столицы. Желательно в пешей доступности, ведь неизвестно, ринется ли спаситель помогать мне дальше.
– В дне пути от Лекинста.
Услышанное название мне ни о чём не сказало, и я поспешила продолжить допрос:
– Отсюда ближе к столице Брундерка или в Кленск?
Если дома должен был остаться король Риан из-за своего нежелания ехать на празднество, то Кленск – это название столицы Апатии, куда мы как раз и держали путь в моём последнем воспоминании перед пробуждением в неизвестной девушке. Отец с сопровождением уже должен быть там, а уж ему я смогу доказать, кто я такая.
– В Кленск, – спокойно отозвался мужчина. – Я как раз еду туда, вас подвезти?
Облегчённо выдохнув, я поняла, что больше не могу стоять, и снова присела на стул. Я хотя бы не оказалась на другом краю света от родных мест. Это несказанно радовало.
– Если вас не затруднит. По прибытии я найду средства с вами расплатиться, – только сказав это, я поняла, какую глупость сморозила и прикусила губу.
Если мне не удастся доказать родным, кто я, то и денег для вознаграждения спасителя взять будет неоткуда. Ведь отец мог и не добраться до города. Вдруг с нами по дороге что-то случилось, и неким божественным способом я оказалась в этой девушке, а папа – в ком-то другом? Может, это проделки мамы? Ей стало скучно, и она что-то сделала с нами? Я не знала, на что способны Боги, и вот теперь, подумав об их причастности, начала бояться ещё сильнее. Руки непроизвольно тряслись, и я поспешила сжать ими колени. Приподняв брови, собеседник прошёл к кровати и, плюхнувшись на неё, принялся стягивать с ног сапоги. Он даже не смотрел в мою сторону.
– Ну, а если не найдёте, то в мире существует множество других способов благодарности, – неожиданно усмехнулся он.
– Я не такая, – я выпалила это заявление настолько быстро, что сама не поняла, что сказала и зачем, ведь ни в чём таком никто меня не обвинял.
Покосившись на меня поверх своего плеча, мужчина прищурил глаза и отставил сапоги к стене, а затем принялся расстёгивать пуговицы рубашки, чем вызвал румянец на моих щеках. Причём вот совершенно непроизвольно, я никак не
