только по сердечному велению и не ради хоромов. Просто сама я уйти отсюда не могу. А вот женой или невестой вслед за тобой последовать обязана. А мне страсть, как хочется мир посмотреть.
К собственному удивлению, Свят почувствовал облегчение. Милорада продолжила.
— Я и постоять за себя смогу, правда. А женившись на мне, ты мне куда большую услугу окажешь, и я тебе с княгиней справиться помогу. Клянусь, — сказала она, и тут же налетел порыв ветра, подхватывая ее слова и унося под небо.
«Клятва», — пронеслось в голове юноши. Милорада довольно улыбалась.
— Ну, что скажешь, княжич? Сделаешь меня своей верной женой и союзницей? — она протянула руку, и Святослав впился взглядом в белоснежные пальцы.
— Я постараюсь сделать все, чтобы ты не пожалела об этом, — кивнул он, согревая ее ладонь своей. Милорада заливисто засмеялась.
— Теперь нужно получить разрешение у бабушки. Попроси ее сам. Ее имя…
Она подошла к нему вплотную, поднесла губы к уху и прошептала имя, что всегда было на слуху. Затем отступила на шаг назад и, набрав в легкие воздуха, что есть мочи закричала:
«Бабушка-а-а!»
В ту же секунду воздух прорезал оглушительный свист. Налетел ветер, пригнувший к земле гибкие стволы берез. Святослав наклонился, заозирался, ища, за что бы ухватиться. Он чувствовал, как под мощными порывами земля уходит у него из-под ног. И только Милорада стояла и хохотала, широкие рукава платья хлопали на ветру, как крылья дикой птицы, а волосы развевались, как языки пламени. Святослав протянул ей руку, чтобы укрыть, удержать — девушка казалась такой хрупкой в сравнении с бушующей стихией, что юноша не удивился бы, оторвись она от земли, как подхваченный ветром осенний лист. Но Милорада точно и не заметила. Стояла, как изваяние, и глядела куда-то поверх колыхавшихся крон. Свят неуклюже развернулся, все ещё держась за высокую траву, и постарался проследить ее взгляд.
По небу прямо на них надвигала огромная туча. Она смотрелась как-то нелепо посреди чистого голубого свода без единого облака, как телега водовоза, несущая бурю. Прямо над крышей терема она остановилась и разразилась треском и грохотом, от которого закачалась и затряслась земля. Из терема раздался вопль Власа, а Милорада лишь расхохоталась.
Наконец, тряска улеглась, тучи разошлись, а на лужайке показалась та, что назвалась Олесей. В этот раз она не выглядела старухой, скорее напоминала здоровую бабу, ту, что была ещё крепка и телом, и нравом, несмотря на серебряные нити, вплевшиеся в косу. Крючковатый нос, глубоко посаженные глаза, множество платков и шалей — это точно была она, но теперь держалась женщина прямо, горделиво. Она умерла руки в бока и хмуро посмотрела на Милораду.
— Ну, чего кричишь? Никак, с молодцем совладать не смогла?
— Смогла, бабушка, — закивала Милорада. Она подошла к Святославу и, ухватив за плечо, потянула на себя, заставляя подняться. — Но дело у нас, в котором только ты поможешь.
— Что же это за дело?
В ее глазах не было и намека на озорные искорки, только стальная холодность. Она словно заведомо знала, что скажет «внучка». Милорада выдержала паузу, а затем подвела княжича к бабушке.
— Хочу, чтобы женился он на мне. Святослав мил мне, хорош собой, статен и умён, умеет слушать и не болтает почём зря. Знаю, сердцем чувствую, что будет и хорошим мужем, и верным другом.
«Хорошо хоть, про мужскую силу не сказала», — с благодарностью подумал Свят, но вот бабушка его радости не разделила.
— Ишь, чего удумала, девка, — процедила она. — Человек к тебе за помощью пришел, а ты его под венец тащить собралась?
— Так он и не противится, — махнула в сторону Святослава девушка. Бабушка посмотрела на юношу и тяжело вздохнула.
— Прости меня, княжич. Это ж я тебя надоумила, чтоб Милорада тебя просила, о чем захочет. И я виновата, что у тебя ветер в голове, — она хлестко взмахнула рукой в направлении внучки, но Милорада не дернулась и не отвела глаз. Наоборот, только увереннее расправила плечи.
— Коль мою просьбу исполнять ты не желаешь, сделай это для него, — хитренькая улыбка вновь показалась на красивом лице. А вот черты «Олеси» ожесточились. Она медленно перевела взгляд на Святослава. Юноша почувствовал, как у него на шее петлей начинает стягиваться паника. Он мысленно твердил себе, что это нормально — мало кто уходил в добром здравии, оказавшись третьей стороной в конфликте двух женщин. Свят прочистил горло и низко поклонился старшей женщине.
— Ой, какие новости, — осклабилась «Олеся». — Ну, давай, чем ещё удивишь.
— Прости, что не признал тебя сразу, хозяйка лесов, мать зверей и птиц, — проговорил он, сверля взглядом примятую траву. — Бабушка Яга, прошу у тебя дозволения сделать Милораду женой.
— Ну, дурак дураком, — покачала головой Яга, уперев руки в бока.
Милорада тут же подскочила к Святославу и повисла у него на руке. Девушка даже пританцовывала на месте от нетерпения. Святослав же бросал испуганные взгляды с одной женщины на другую. Глаза Яги горели ледяным гневом, желваки двигались, казалось, вот-вот раздастся скрип зубов. Милорада же излучала радость и удовольствие, как ребенок, которому после долгих попыток удалось вывести из себя взрослого.
Яга по-мужицки сплюнула и махнула рукой.
— Что ж, княжич, забирай, коль сдюжишь. Мне ли не знать, как с этой егозой тяжко, всю жизнь ее воспитывала. Но если уж она тебе полюбилась… все равно, я б советовала тебе девицу тут оставить.
— Спасибо, бабушка Яга, — смиренно произнес Святослав и ещё раз поклонился. Женщина лишь закатила глаза.
Милорада же взвизгнула и бросилась на шею к Яге. Та, сколько бы ни было в ней злости, крепко обняла воспитанницу и поцеловала в макушку.
— Ну, беги, приданое собирай, — приказала она. — И с матерью не забудь попрощаться.
Милорада закивала и опрометью бросилась в терем, поглощенная своей радостью настолько, что позабыла и о своем женихе. Княжич проводил ее взглядом.
Это оказалось так… несложно, что сердце теперь настойчиво искало подвох.
— Правильно думаешь, в кои-то веки, — оплетенная венами рука Яги тяжело легла на его плечо. Святослав встрепенулся и посмотрел на женщину.
— О чем ты?
— Яга только хитро стрельнула глазами и повела плечами.
— С Милорадой все непросто, княжич. Ежели она решила с тобой увязаться, то пристанет, как банный лист, и не отлепишь. А коль решит, что ты не люб ей больше — поминай, как звали. Но если ты хочешь, чтоб счастье семейное чужая воля не нарушила, то постарайся ее как следует прятать в тереме в самую длинную ночь. Понял?
— Я так
