— Как пожелаете, — суховато ответила я. — Прощайте.
Законник в моем воображении удовлетворенно крякнул и расправил усы.
«Вот и умница, девочка, — произнес он. — Не нужно иллюзий и глупых надежд. Синеглазка не для тебя. Ты его заинтересовала, да. Но его интерес ничем не отличается от интереса того же козла Юджина».
Я развернулась и поспешила в дом. Итана пора было кормить, он уже хныкал без остановки.
Да и самой есть хотелось…
***
Пока мы с Рози ходили в город, Ивонна не сидела без дела.
Она и комнаты протопила, отыскала кухню и навела там порядок.
— Немного воды, немного щелока, — ворчала она, — и все-все будет у меня блестеть! Еще б посуды новой. Я много не прошу, но уж больно стара тут сковородка. Ее, наверное, кинули, потому что она негодная. Да и пару горшков бы не помешало. Как думаете, госпожа?
— Все купим, — ответила я. — Законник обещал, что будет исправно трясти с Юджина деньги. Не бог весть что, но нам на скромное житье хватит. Да и сама я буду работать.
Ивонна усмехнулась:
— Работать! — проворчала она. — Кем, интересно? Что вы умеете делать? Вышивать? Так это все могут. За это много не дадут. Тут особое умение нужно.
— Да, шить я могу… в некотором роде, — согласилась я.
Проведенная операция не давала мне покоя.
Конечно, мне удалось снять одежду и скрыть от Ивонны следы крови. Но рано или поздно до нее все равно дойдут слухи, чем ее госпожа заработала много денег в городе.
И что тогда? Как ей это объяснить?
А! Что голову сейчас ломать. Потом. Все буду объяснять потом, когда попадусь.
Накормив и перепеленав Итана, я укачала его.
Наевшись, малыш довольно засопел, прикрыл синие глазки и, почмокав, затих у меня на руках.
Такой забавный… наел щеки, чмокает.
Щеки бархатные. Правда, правда! У младенцев нежная, бархатистая наощупь кожа.
Чудо какое.
Укачивая ребенка, я с изумлением поняла, что в моей душе рождаются к нему теплые чувства.
Там, в прошлой жизни, мне стать матерью не светило. Ну, вообще. Все некогда было, да и мужчины в моей жизни практически не было. Так, приходящий ухажер.
А тут вот как вышло. Странное и страшное происшествие обернулось мне тихой радостью.
И теперь, укачивая ребенка, я думала, что ничего больше и не нужно в этом мире. Есть дом, есть небольшой доход. Со временем обязательно станет лучше!
А Кристиан…
От воспоминаний о нем я чуть не застонала от досады.
Да, этот господин еще долго будет терзать мне память.
Вот кто его знает, почему он так меня взволновал.
Ну, красив. Ладно. Но ведь красота — это не самое главное и не самое важное!
Я вдруг ощутила острое желание снова оказаться с ними рядом. Перекинуться ничего не значащими фразами. Поулыбаться друг другу. До дрожи в руках захотела к нему прикоснуться. Хотя бы нечаянно, хотя бы край одежды задеть…
«О-о-о, Эрика! Не будь дурой! — я чуть не застонала от досады на саму себя. — Ты всегда была трезвомыслящей и не кидалась на мужчин!»
А была ли?
Я, старая, из другого мира — да. За годы работы и постоянного одиночества я словно высохла изнутри.
А вот Эрика… юная Эрика здесь, в этом мире, была романтична. Как и любая молоденькая девушка.
Ждала чувств. Ждала любви и чуда. Ждала встречи с тем единственным, что вскружит ее голову.
Дождалась, выходит…
Жаль, что так поздно.
Уложив Итана, я переоделась и спустилась вниз, посмотреть на успехи Ивонны.
Она работала шустро, как электровеник.
Внизу, в холле, она так же смело, как и я, отодрала доски, которыми были заколочены окна. Сразу стало намного светлее и не так мрачно. Атмосфера уже не пугала. На обоях можно было различить рисунок. Дверные проемы уже не казались черными провалами.
Ивонна смела весь мусор с пола, вытащила вон обломки.
Аккуратно расставила остатки мебели по своим местам, чтоб был порядок. В доме было сумрачно, но это был спокойный серый сумрак утра. Не страшно.
И теперь, подоткнув юбки, Ивонна тщательно отмывала окна от многолетней грязи. Стекла скрипели и блестели на солнце. Пахло мокрым деревом, а в окна врывался свежий прохладный ветер.
— Решила немного проветрить тут, госпожа Эрика, — пояснила Ивонна. — А то дом порядком отсырел. Да и воздух тут тяжелый, нездоровый. Пусть стены просохнут немного, ведь верно? Если будем топить каждый день, то скоро высушим тут все. И будет словно!
Рози тоже была тут.
Несмотря на свою больную ножку, она старалась не отставать от Ивонны.
В ее распоряжении тоже была тряпка. И ею девочка тщательно оттирала мебель, смывая серые разводы с некогда лакированной блестящей поверхности.
— Малыш спит? — спросила Ивонна, пыхтя, как паровоз.
— Да. Наелся и заснул, — ответила я.
— Золото, а не ребенок! — похвалила Ивонна. — Весь в вас, госпожа! Словно этот козел, Ваган, и не участвовал вовсе в его зачатии! Вы тоже были спокойным и здоровым ребенком, госпожа. И проблем не было с вами!
— Что ж, надеюсь, и дальше не будет, — пробормотала я.
Пока Ивонна и Рози мыли полы, обнаруживая под слоем серой пыли узор на паркете, я решила приготовить что-нибудь.
Хотелось супа.
Хлеб, молоко и масло — это все, что мы могли себе позволить до недавнего времени. Но питаться всухомятку — это совсем не то, что укрепляет здоровье.
Поэтому я решила сварить цыпленка, которого мы с Рози приобрели в городе.
Господская кухня была большая, но старомодная, без излишеств.
Ивонна славно тут потрудилась, выскребла пол дочиста, до последней песчинки.
Смела пыль со стен, и даже помыла беленые стены, оттерев побелку. Конечно, были потертости, но это куда лучше, чем грязь.
Печь Ивонна отчистила и отскребла особо.
Кажется, всю растрескавшуюся штукатурку убрала. Она все равно отваливалась большими неряшливыми кусками. Ивонна эти куски отодрала, щеткой зачистила кирпичную кладку. Выгребла всю золу, все слежавшиеся прогоревшие угольки.
Каждый кирпичик обмела щеткой, сполоснула кипятком.
Печь стала яркой, пожалуй, неуместно яркой. Оранжевой.
Но на удивление чистой. Даже какой-то гладкой, словно ее драили и чистили много лет подряд, каждый день.
Мебель на кухне тоже была старой.
Рассохшиеся шкафы с медными ручками и большой рабочий стол.
На него Ивонна водрузила пару горшков, старых и немного побитых, но тоже тщательно выскобленных. И сковородку.
Что ж, вполне прилично.
Цыпленка я тщательно отмыла, ополоснула и опалила над открытым огнем. Снова помыла, ножом поскоблила кожицу, пока она не заблестела.
После положила его в горшок. Залила водой и отправила в печь — томиться.
Пока я возилась с продуктами, за дверями кухни раздался характерный топоток. Это Рози бежала с какими-то вестями. И, судя по тому, как она спешила, новости были снова из разряда важных.
— Госпожа Эрика! — выпалила она, влетев на кухню. — Снова к нам гости! Снова!
Кого теперь принесло на мою голову?!
Гостей было много.
Во-первых, мясник. Быстро же он решился на благодарность!
На своей повозке он привез ну просто море всего.
И лучшие куски мяса, и колбасы. И горшок свиного жира для жарки. И целый мешок сосисок.
— Боже, — пробормотала я, глядя, как работники выгружают продукты и торопливо тащат их к моему крыльцу. — Да куда же нам столько?!
— В погреб! — выкрикнула из-за моей спины Ивонна. Вот молодец, не теряется никогда! Не стала выяснять, что это, откуда и за что. Сразу в погреб! Потом разберемся! — Прошу вас, господа! В погреб!
Мясник, окончив командовать разгрузкой, смахнул со лба пот и, сминая в руках поля шляпы, нерешительно ступил ко мне.
— Госпожа врач, — уважительно произнес он. — Я долго решил не тянуть с благодарностью…
— Да вы и так мне заплатили, — промямлила я. Но он решительно тряхнул головой.
— По совести надо, — глухо ответил он. — Вы сына мне спасли. Всю жизнь я и он вам благодарны будем.
