— Занесла я его, — кивнула Апраксия, и повернулась к подруге, — ну, рассказывай.
— Симана говорит, еще позавчера вечером заметила, что в горах чужие люди появились. Как, неважно, у нее свои приметы. Но сначала значения не придала, все‑таки это угодья местного барона, а он иногда то гостей приглашает поохотиться на козлов, то камнетесов найти камень для новой скульптуры. Художником он себя мнит. А вот вчера вечером она возвращалась по тропе, и вдруг ей укололо ногу. Сначала Симана решила что это змея или колючка, но присев на камень посмотреть, обнаружила в ране гномий наконечник от стрелы. Делают эти умельцы, такие, древко от удара отламывается, а наконечник при каждом шаге сам продвигается все дальше, пока не упрется в кость, или не пройдет насквозь.
— Такими наконечниками в нашем королевстве пользоваться запретил еще прадед королевы Интарии, — пояснил помрачневший Хингред, дело оборачивалось еще худшим образом, чем он ожидал.
В душе графа невольно зашевелились сомнения, не зря ли Элинса так поспешила с переходом?! Хотя… сейчас они еще могут вернуться в квартиру Натальи в любой момент. Правда, жуликов придется доставать новых, прошедшие взамен дриад на землю, получили от Апи подкрепленное магическим заклинанием строгое указание немедленно бежать из чужого дома, не забыв захлопнуть за собой дверь.
— Вот именно, — кивнула в ответ на его замечание травница, — я, как увидела край наконечника, так же подумала. Отползла за камень и вырезала его из ноги… ножик у меня всегда с собой, и зелье от ран. Перебинтовала и побрела домой, сумерки уж спустились. А пришла, ноги уже не чуяла. Как глянула — она уже чернеет, стало быть, с ядом стрелка‑то. Так вот, думаю, почему они вторую тратить не стали, а я все голову ломала, чтож не добили, пока я на камушке сидела?! Ну, противоядие у меня тоже наготовлено, выпила и еле до лежанки доплелась. Целый день и валялась, даже за молоком не было сил сходить. Только когда зеркало засветилось, поняла, что окромя Юночки некому. Вот и поползла… великое спасибо вам за все.
— Не нужно благодарности, одно дело делаем, — отмахнулась Элинса, — а вот если есть что припрятать, или с собой взять, решай сейчас. Мы тебя тут не оставим, пока по этим местам такие охотники бродят. А вот селян предупредить нужно, записку напиши, кузнец‑то, небось, грамотен? В кувшин из‑под молока и положим. А теперь давайте решать, куда пойдем.
— Пока никуда, — магиня резко обернулась к кривой, щелястой дверце, сквозь которую пока не проникало даже лучика света, — похоже, тут не только одни мы бродим по ночам. Дальняя сигналка сработала… и еще раз… ох, да там толпа. И идут, по моим ощущениям, в сторону деревни.
— Если ночью идет толпа, то это, скорее всего отряд, — привычно перевела для себя Илли, и отец одобрительно ей кивнул.
— А если это отряд, и стреляют они по женщинам отравленными гномьими стрелами, — то это определенно не люди короля, — добавила Апраксия, и сурово свела брови.
— Тоже верно, — мрачно согласился Хингред, — ну и последний вывод, если толпа вооруженных людей идет в самый глухой ночной час по направлению к деревне, то они точно не несут детям конфеты, как Санта–Клаус.
— Как действовать будем? — Уставилась на него магиня.
— Нужно их остановить, — глаза Лиры зажглись жарким азартом, — только договориться как именно.
— Дриады не могут причинять вреда людям, — с жалостью глянула на нее Юниза.
— Да это я и сама знаю. И хуже того, чувствую. Но вот мать на земле иногда делала для женщин такие вещи… грудь выращивала, или попу. Давайте дотянемся, как до того ребенка и этим тоже что‑нибудь вырастим. Чтоб они ходить не могли.
— Лира! — Вся компания уставилась на девушку с непередаваемым возмущением.
— Что Лира? Вы про что это подумали?! Вот она, ваша испорченность! А я сказку вспомнила, про волшебные сливы. Можно носы до подбородка, или губы до шеи. Ну еще можно рога… уши они не сразу заметят.
— Нет, — Отказалась Элинса, — если они тренированные воины, то это их не остановит, а обозлит. Вот защитить селян мы смогли бы… если пробрались к ним. Придать силы, ловкости, ночное зрение, это нам сейчас ничего не стоит.
— И от меня больше пользы в деревне, — признался граф.
— От меня тоже, — кивнула Апраксия, — а как перейти?
— У кого в селе зеркало есть, не знаешь? — обратилась Элинса к задумавшейся старушке.
— Как раз припоминаю… у старосты, у кузнеца… ну у девок маленькие, вам такие не надобны.
— Нам любые, хоть поговорить, — Элинса уже стояла возле зеркала, пристально всматриваясь в стекло, и изредка вздыхая, — спят… ни огонечка…
— Может, мне пробежать туда? — подхватилась травница, — я дорожку короткую знаю.
— Нет, — обычно тихая Элинса к изумлению мужа взяла на себя командование, — сама пойду. Глубокий в деревне колодец?
— Дак нету там колодца! Ручей загородили и прудик сделали, вот в нем и берут воду‑то.
— Это хорошо, не ошибусь, — усмехнулась дриада, сняла с себя пояс с кошельками, протянула Апраксии и снова повернулась к зеркалу.
Минуту ничего не происходило, потом вдруг заколыхались в зеркале крупные, как бриллианты, звезды. Элинса тихо выдохнула, коснулась их ладонями и исчезла, только плеснулась на пол пригоршня воды.
— Круто, — восхитилась Лира, — обязательно попробую так сходить. А водички что‑то маловато… не смотрите на меня так, она всегда говорила, что мне это пока не нужно знать.
— Балахон мне дай, — протянула руку магиня, — я следующая пойду.
— А может, нам с тобой тут остаться? — задумалась Илли, — я тебе помогать буду, возьмешь в плен языка. У тебя ловко получается.
— Так там магии мало, в мире вашем, вот и крутилась, как могла, — вздохнула Апи, — Элинса мне кое‑что про пути отражений подсказала, кое‑что я вспомнила… вообщем, если я не ошибаюсь, до меня это заклинание никто так не делал. Но это я тебе потом объясню. А языка я и в деревне возьму. Там его даже лучше видно будет, нам же простой воин не нужен…
— Что‑то она долго, — минут через пять не выдержала Лира, — нам не пора к ней выдвигаться?
— Так пока от пруда доберется, пока хозяина разбудит, пока уговорит… они же ужасно недоверчивые, эти селяне, — рассудительно пояснял Хингред, но девушки чувствовали, что убеждает он не только их.
— Дома‑то к пруду задами, она могла и в дальний край свалиться, — тихо пробурчала травница, — а не хлебнуть ли вам зелья ночного глаза?
— Если только папе, — Илли сообразила, что она теперь, если сосредоточится, чувствует людей точнее, чем видела бы их глазами.
— У меня амулет, — отказался он, — с давних времен храню… Эли продавать не разрешила.
