Я усадила маму, подала ей воды, но она все плакала и тряслась, как от страха.
— Это всего лишь кольцо, — сказала я.
— Я не думала, что оно вернется ко мне; — всхлипнула мама.
А вот этого я не ожидала. Мама украшений не любила, ничего не носила, ни колец, ни серег, ни ожерелий. И такое кольцо!
— Это кольцо мне подарил мой суженный, — мама заговорила тихо, пока я крутила кольцо в руке. — Наша свадьба… так и не состоялась.
— Это он мой отец? — спросила я.
— Нет. Но он участвовал… в..
— Не говори ничего, — взмолилась я, увидев, как она давится словами, которые не в силах выговорить.
— Я выкинула кольцо, когда вошла в этот дом, с твоим отцом, чтобы забыть. И забыла. Почти. А оно вот вернулось.
— Мы можем продать его, — предложила я.
— Тут нет ювелирных лавок, детка.
— Макс собирается на следующей неделе в Олиллью, я съезжу с ним и продам кольцо. Так мы от него избавимся, а за вырученные деньги купим лошадь, Русак совсем старенький стал.
— Может, отдашь, пусть Макс сам продаст?
— Он будет целый день торговать на рынке, ему не до этого. К тому же, я смогу купить цветных лент для сестрицы.
Мама ласково сняла с моей головы платок, в который я убирала косы во время работы, нежно погладила меня по волосам.
— Ну, хорошо, — вздохнула. — Езжай. Но будь осторожна.
Я спрятала кольцо на ленте за пазуху. Еще затемно мы с братом вышли из дома, сели на телегу, груженную товаром, и поехали. Рассвет встретили в дороге. Колокольчики пасущихся коров были единственным звуком на полях, может, то звенели лучи солнца, когда касались верхушек деревьев, постепенно заливая светом все вокруг. Позавтракали, когда до города оставался час пути. А как въехали в шумную Олиллью, я не успевала ловить взглядом все вокруг: было ярко, шумно, людно. Был день ярмарки и боя быков.
Я помогла Максу расставить товар, пошла купить кваса для него и себя. Пока мне наливали темный, пенящийся напиток, я спросила у продавщицы, где здесь ювелирные ряды.
Когда отнесла Максу квас, пошла на улицу ювелиров. Хорошо, что она была недалеко от базарной площади, клянусь, не нашла бы ее в том столпотворении, что было на улице. Бедняки, нищие, горожане посостоятельнее, духовенство, знатные господа — все крутились в хороводе базарного дня. Зазывалы орали так, что уши закладывало.
Один из торговцев тащил за собой упирающегося осла, кричал на него, распихивал всех вокруг, я попыталась уйти с его пути, но кругом напирали люди, осел вдруг послушно побежал, торговец налетел на меня и с силой оттолкнул в сторону, обозвав так, что я зажмурилась.
Он огреть хотел еще плеткой, но меня загородил высокий мужчина мгновенно переместив меня себе за спину. Клянусь, что не на шутку испугалась тогда.
— Не вздумай, это тебе не ослица! — я не видела своего спасителя, но лицо владельца осла мне было видно прекрасно. Он вдруг посерел от страха и, заикаясь, пробормотал что- то вроде:
— Да, сударь.
Но я уже не слушала, заметив, что нахожусь почти на пороге одной из лавок, я дернула ручку двери: потянула ее на себя и вошла.
В лавке я вздохнула с облегчением. Толчея и суета остались снаружи, а тут было прохладно и тихо. Прилавок был простой, деревянный, на нем лежала огромная толстая книга для записей, аккуратно расчерченная.
Навстречу мне выкатилась маленькая старушонка с востреньким носиком, похожим на лисью мордочку, она злобно глянула на меня, мигом оценив по моей одежде, что я небогата.
— Чего пришла? — грубо спросила она и принялась жевать свои губы, пристально оглядывая меня с ног до головы.
— Мне нужно узнать, покупаете ли вы украшения, достопочтенная сударыня, — обратилась я к ней как можно вежливее.
— Только золото, — бросила мне старушонка и собралась было идти.
Я торопливо достала из-за пазухи кольцо и, не снимая его с шеи, показала ей.
— Вот такое купите?
Старушка метнулась ко мне, схватила своими худыми узловатыми пальцами, чем-то напомнившими птичью лапку, кольцо, покрутила его на темном ногте. По жадно загоревшимся глазам, я поняла, что оно ей пришлось по душе.
— Золотой, — небрежно бросила она.
Я вытащила кольцо из ее лапок.
— Нет, благодарю, такая цена меня не устроит.
За лошадь могли попросить от двадцати до двадцати пяти золотых. Матушка говорила, что кольцо очень дорогое. Я не могла его так продешевить.
В тот момент за моей спиной открылась дверь, и старушка вдруг завизжала:
— Сударь, сударь, что ж это делается? Девица меня обокрала, схватила кольцо и не отдает!
Я обомлела. Старушка прыгнула ко мне, схватилась за ленту и рванула кольцо с моей шеи.
— Лгунья! — я схватила ее за руку, но она заверещала еще сильнее.
На плечи мне легли тяжелые ладони.
— Сударыня, будьте так любезны, отпустите госпожу ювелиршу.
Пальцы впились в кожу, я ойкнула и отпустила старую каргу.
Она, тяжело дыша, бросилась благодарить:
— Вот спасибо вам, господин хороший…
— Я не представился, — он ослабил хватку, и я повернулась к нему вся в слезах. — Меня зовут мессир Сантьяго.
Теперь я узнала его по шляпе и плащу, это был тот, кто спас меня от удара кнутом на улице. Он был высокий, широкоплечий, было такое ощущение, что он занял всю лавку. Его лицо было красивым, пугали только темные глаза, такие темные, что зрачков было почти не отличить.
Старушенция побледнела, перекрестилась, потом поклонилась, потом опять перекрестилась, она хватала ртом воздух, чтобы сказать что-то, но ей все не удавалось, из легких выходило одно сипение.
Мужчина продолжал, глядя так, что у меня тоже сердце в пятки ушло:
— Это правда? Вы украли кольцо?
— Конечно, нет! — возмутилась я. — Я пришла продать его, а она…
Он кивнул, словно прочел все остальное на моем лице.
— Госпожа ювелирша, должно быть, ошиблась, — перевел он тяжелый взгляд на старушку.
Та, заикаясь и дрожа, закивала и протянула кольцо. Я схватила его и тут же надела на шею ленту. Он перехватил кольцо и покрутил.
— Дорогая вещица, как она у вас оказалась?
— Это моей матушки. Мы хотим купить лошадь, наш Русак…
— Совсем старый? — предположил он, возвращая украшение.
Я кивнула.
— Понимаю. И сколько вам предложила госпожа ювелирша?
— Один золотой.
Он выгнул бровь. Потом повернулся медленно к старушонке.
— Я хххотела сказать ддвадцать зззолоттых… — пискнула, заикаясь, ювелирша.
— Сколько?! — нахмурился он.
— Сссссто ддддваддддцать ппппять! — взвизгнула ювелирша, прячась за прилавок. Мужчина повернулся ко мне.
— Достаточно?
— Да, — осторожно ответила я. Было не по себе от страха ювелирши и такого властного поведения господина, хотелось оказаться поскорее возле Макса.
Старуха отсчитала дрожащими руками деньги, забрала кольцо, и мы вышли вместе с мессиром Сантьяго из лавки.
— Благодарю вас, сударь, — я хотела метнуться от него прочь, но он крепко удержал меня за локоть.
— Я провожу вас, с такими деньгами ходить по городу небезопасно.
Я поняла, что сопротивляться бесполезно. Он как-то подавлял волю, а может, я просто ослабла после испуга в лавке.
По дороге на базар он узнал мое имя, расспросил про семью, рассказал, что он здесь начальник городской стражи и градоначальник, поэтому в городе его все побаиваются.
Я и в самом деле замечала, как отводят взгляд узнающие его прохожие и торопятся проскользнуть мимо незамеченными. Он был со мной очень вежлив, а когда мы подошли к Максу, распрощался и ушел.
Я вздохнула с облегчением, встала вместо брата за прилавок, а он пошел выбирать коня. Мы менялись несколько раз: я нашла ленты, красивую рубашку для мамы, прялки, наш товар неплохо разбирали, но к концу дня осталась почти половина.
— Мессир Сантьяго сказал, что завтра будет народу не меньше, может, останемся? — Макс жалобно посмотрел на меня. Все-таки я старшая, решать мне.
— Не знаю, мама волноваться будет, — усомнилась я.
