— Учитель Кишман? — Герман поднялся, выказывая свое почтение, хотя Савелий был ему не по душе, и он сторонился его, как кошка обходит незнакомый, лишенный запаха предмет.
— Поздравляю, Герман. Это твой новый сосед по комнате, только что приняли, — без особых предисловий выпалил декан, и всеобщее внимание тут же переключилось на юношу, которого до этого никто не замечал.
— Еще одна жертва безмолвной тирании! — всплеснул руками Вуди, не вышедший из своей роли.
— Ладно-ладно, оставьте ваш спектакль для выступления театрального содружества, — хохотнул Савелий. — Будет, что показать на празднике в честь инициации.
Кишман вытолкнул вперед своего спутника, ободряюще шлепнул по плечу и, заложив руки за спину, неспешно удалился.
Ролан с товарищами мгновенно переключились на новый объект для издевок.
— Глядите, парни, какого красавчика к нам занесло, — они отошли от Германа и полукругом встали возле новичка. Герман даже не поднял на него взгляда, оценивая издали, ориентируясь отнюдь не на внешний вид. Ощущения казались смутно знакомыми, они обдавали приятным теплом, ароматом спелой вишни и немного — свежевыпавшим снегом. Герман оторвался от чтения, стараясь разглядеть за спинами новенького.
— Как звать, боец? — Ролан скрестил руки на груди, полагая, что удачно изобразил бывалого командира. — И честь отдать не забудь!
— Честь? — уточнил тот невинным тоном. — Но я пока не умею. Можно ее не отдавать?
— Ты совсем дебил что ли? — не понял Ролан.
В зазор между студентами Герман сумел-таки разглядеть юношу и в первый момент не поверил глазам. Ощущения в очередной раз его не подвели, и будущий сосед по комнате оказался своеобразным приветом из прошлого. И, воспользовавшись всеобщим замешательством, Герман закрыл учебник, поднялся и пошел прочь, по направлению к казарме второго потока, ничуть не сомневаясь, что Альберт побежит за ним.
— Стой! Подожди меня!
Звонкий голос настиг его возле входа в общежитие. Герман остановился, живо возрождая в мыслях навеянный им образ. Высокий и худощавый, с непослушными завитками золотистых волос, настоящий принц, не иначе. У него наивные глаза необыкновенно лилового цвета, как фиалки, которые так любит выращивать мать Германа. И широкая улыбка. Нет, тряхнул головой Герман, конечно, Альберт совсем не такой. Нескладный, взъерошенный, навязчивый, капризный, шумный…
— Догнал! — юноша с разбегу врезался в Германа, обхватывая за плечи руками, как старого знакомого. — Ты так быстро ходишь! А я Берт, твой новый сосед!
Каждое слово — восклицание. Герман сбросил с себя чужие руки, разворачиваясь:
— Альберт?
Это и правда был он, собственной персоной. Стоял, запустив пятерню в золотистые волны, путая и без того всклоченные волосы, и улыбался:
— Ага, только лучше называй меня Берт, ладно? Ведь мы же будем друзьями?
— Но мы и так друзья… — Герман совсем растерялся. Что-то было не так. — Что за чушь ты несешь?
Он быстро отвернулся, пряча лицо — собственные эмоции на какое-то время затмили поток чужих. Потом снова посмотрел на друга детства, кроме радостного лица замечая темные пятна в глубине его мыслей. Как будто из его головы исчезло что-то очень важное.
— Хочешь сказать, ты меня забыл?
Вопрос был задан наугад, и Альберт озадаченно захлопал глазами:
— В каком смысле? Мы же только что познакомились.
— Альберт Теодор Люциус-младший, — закинул Герман удочку, внимательно наблюдая за реакцией. — Его помнишь?
— Ммм… — тот честно попытался напрячь память. Видимо, не удалось. — Нет.
Герман вздохнул, сделав для себя прискорбный вывод:
— Как-то мне это все не нравится.
— Я все равно не понимаю, о чем ты, но это ерунда! — Берт снова догнал его, хватая за локоть. — Мы будем жить вместе, будем учиться вместе. Это же замечательно! Ты классный, — он запнулся и добавил смущенным голосом: — Как тебя, кстати, зовут?
— Герман.
Выходит, действительно забыл. За два года! Как же это могло случиться?
Герман бросил настороженный взгляд Берту за спину. Пока ничего не проясниться, лучше не давать Ролану и его приятелям новый повод для издевок, тем более над Альбертом. И, хоть проблем все равно не избежать, Герман решил отложить их на более подходящее время и поманил друга за собой, подальше от неприятностей.
Склонности к магии появились у Германа в детстве. В мире, где он родился, простолюдин вроде него не должен был обладать этим даром, поэтому единственный путь лежал сюда, в место, где талантливый мальчишка-изгой мог получить необходимые знания и вернуться с гордо поднятой головой.
Визания. Мир-академия. Огромное пространство, приспособленное под целый спектр учебных заведений для выходцев из разных уголков Ойкумены. Визания была сердцем огромной сети телепортационных ходов, сюда вели почти все ветки порталов. Поступивший на обучение в одно из местных образовательных учреждений получал особый статус, в будущем для него откроются двери всех миров. Но на время учебы Визания превращалась в тюрьму, заложником которой каждый становился добровольно.
Но Училище военно-магических дисциплин — совершенно не то место, где Герман ожидал бы встретить Альберта и уж точно не то, где тот должен сейчас находиться. Следовало разобраться с этой ситуацией, но не слишком торопиться, чтобы не наломать дров.
Казарма второго потока на первый взгляд выглядела как монументальная коробка из красного отсыревшего кирпича. Неприметная двустворчатая дверь, даже в самую жару остающейся плотно закрытой, вела в полутемный, гулкий от эха шагов холл. Пройдя мимо пустого окошка вахтерши, как всегда отошедшей по каким-то своим делам, молодые люди поднялись по узкой разбитой лестнице на третий этаж. Альберт оживленно крутил головой, изучая строгую обстановку. Высокие потолки белели свежей краской, подошвы ботинок громко ударялись об однотонную плитку пола, и Берт явно старался идти тише, но выходило не очень успешно. Коридор был прямым, как линейка, с двумя рядами одинаковых дверей с металлическими номерными табличками. Одна из них открылась, наружу выглянул взъерошенный рыжий парень с болтающимися на шее черными очками на кожаном ремешке. Он окинул ребят взглядом, присвистнул и излишне торопливо скрылся, хлопнув дверью.
Возле комнаты под номером 313 Герман остановился и повернулся к юноше:
— Здесь мой блок, — ровным голосом пояснил он и толкнул дверь. — Соблюдай, пожалуйста, чистоту, — и, вспомнив кое-что из детства, добавил: — Хотя бы относительную.
Герман тщательно вытер ноги о коврик, Берт повторил его маневр и с некоторой опаской заглянул внутрь. Несмело прошелся по комнате — просторная, светлая, но Герман был уверен, что на вкус Берта она слишком тесна. Три двухъярусные кровати в углах частично свободны, и Берт сразу сообщил, что будет спать внизу, чтобы не свалиться во сне. Центр комнаты обозначался огромным деревянным столом, вокруг него стояли простые стулья, на вид жутко неудобные. Стены снизу доверху были закрыты шкафами и книжными полками.
— А зачем столько кроватей? — спросил Берт, который не мог долго молчать. — Сколько с нами будет жить народу?
Берт, похоже, чувствовал себя неловко, и Герман невозмутимо смотрел на него, устроившись на нижней полке угловой кровати. Если честно, он тоже пока не знал, с чего начать.
За открытым окном чирикали пташки, шелестела листва, с площадки на заднем дворе общежития доносились сглаженные расстоянием голоса и смех. Альберт застыл посреди комнаты, упершись задом в стол, и теребил себя за волосы, постепенно вытягивая из-под цветных невидимок прядку за прядкой. Герман ждал. Потом резко выдохнул и хлопнул себя по коленке.
— Так! Давай познакомимся еще раз.
Альберт вздрогнул, больно дернув себя за волосы, а Герман уже приветливо улыбался, точнее, старался это делать. Берт неуверенно улыбнулся в ответ.
— Давай.
Подчиняясь жесту, придвинул один из стульев к кровати и сел. Как и ожидалось, сиденье оказалось для него слишком твердым и неудобным, Альберт заелозил, устраиваясь, и мучился бы до самой ночи, если бы Герман не продолжил:
