Да, сердце теперь оправдывало свой частый бег, но вот мысли никак не возвращались в норму. Сделав последнее отжимание, Зиад вскочил и обтёр потный торс полотенцем. Влажная ткань штанов холодила поясницу, хотелось помыться, но тренировка только началась.
Он вытащил из-под рубашки и камзола, лежавших неаккуратной кучей на кровати, посольский жезл. Прищурился, осмотрел. Привычно уже добавил магии, выравнивая баланс и уравновешивая уродливую тяжелую блямбу на свободном конце, да и весу стоило добавить – настоящий клинок куда как тяжелее.
Ещё раз взвесил на руке и принялся за тренировку, используя символ своего статуса – посольский жезл – как оружие. Да и ни на что большее этот уродливый деревянный обрубок использовать было нельзя. Но Зиад приспособился – магией подправлял до нужных кондиций, и хоть на короткое время, и тренировался.
Он стал в стойку. В голове после напряжения звенело, а мысли назойливыми мухами крутились вокруг последних событий. Пружиня ногами, Зиад сделал несколько разминочных движений и отпустил тело на волю. Привычные мышцы заработали в нужном режиме. Руки и ноги сами, без участия сознания, выпад за выпадом, проводили приёмы. Найдя выход напряжению, организм стал гармонизироваться, и в голове наконец прояснилось. Мысли потекли плавно, а оценка событий стала более трезвой.
Резкий поворот, увернуться от невидимого противника, прогнуться назад, почти касаясь пола затылком.
Пожалуй, не стоило так сердить непризнанного официально наследника. Он был старшим, самым сильным, самым боевым из королевских сыновей, и король Юзеппи не скрывал, что хочет именно его видеть своим преемником, но… Но не король здесь обладал всей полнотой власти. Во многом, очень во многом, он подчинялся решениям шаманов.
Шквал быстрых движений руками, баланс ногами, прыжок в сторону, присед.
Дразнить, разъярять старшенького – это бальзам для Зиадовой души. И мало ему! Хотелось голыми руками схватить за горло, сжимать, сжимать и наблюдать, как будут расширяться его глаза, наливаться кровью, как в судорожных попытках глотнуть воздуха будет дергаться его нижняя челюсть.
Раздавить, растереть!..
Потому что каждый раз глядя в эти змеиные прозрачные глаза, в памяти всплывала съёжившаяся фигурка единственной, его Радости, когда она сидела на стуле посреди кабинета принца Дамиана и рассказывала, как ей казалось, без эмоций, о старшем сводном брате: жесток, циничен, развращен, неуравновешен. Садист.
И как она сглатывала ком, и как от этого её тонкая шея содрогалась. И как она опускала лицо, чтобы не было видно глаз, краснеющих от слёз, сдерживаемых, не пролитых слёз, - он тоже помнил.
Потому что это отзывалось болью в его душе.
И хотелось убить одного вполне конкретного человека…
Руки сбились с ритма, потянувшись к поясу, туда, где были ножны, ноги нарушили последовательность движений, из горла вырвался хриплый рык.
Стоп! Надо успокоиться. Вдох, выдох. Представить успокаивающую картину – сглаженные невысокие барханы пустыни за околицей родного города, пронзительная утренняя синь неба, горячий ветер ласкает кожу под шелковым бурнусом… Вдох. Выдох. Пустыня шепчет о вечном покое, о тысячах и тысячах лет покоя для каждой своей песчинки, для каждого солнечного луча… Спокойствие… Спокойствие…
Гнев погас.
Плохо. Это плохо, когда то и дело приходится возвращаться к медитациям. Это может навредить.
Зиад встряхнул руками расслабляясь. И снова стал в стойку. Одно движение, другое. И снова мышцы двигаются в успокаивающем ритме, снова в голове появилась ясность. Выпад. Удар. Поворот.
Злой первый принц – это почти злой король. Сколько лет старому королю быть у власти? Юзеппи ещё силён и вполне способен просидеть на своём троне лет двадцать. И при первой, и при второй встрече он произвёл впечатление мощного и очень властного человека. Именно такого, какой нужен на троне, в этой стране. Только все ли так считают?
Перекат, прыжком встать на ноги из положения лёжа, провести контратаку.
Много в этом месте, в резиденции короля Оландезии, тревожного. И нечитаемые шаманы, серой пеленой заволакивающие всё вокруг, и запрет на использование магии во дворце, и странное поведение короля при встрече, его нелогичные вопросы.
Но самым тревожным было не это. Самым тревожным были взгляды старшего принца. И Зиад не мог их правильно расценить. Вернее, не мог поверить в то, что видел.
***
Когда за Перлой закрылась дверь её покоев, они с Варгеном посмотрели друг другу в глаза. Один взгляд прожигал ненавистью, другой – издёвкой, дескать, ну что ты мне сделаешь? Постояли так несколько мгновений, сверля друг друга взглядами, и молча разошлись. Без слов, без церемонных поклонов. Даже без вежливых кивков.
Зиад вернулся к себе, сидеть в комнате и ждать, когда его снова соизволит принять король. Тот самый король, который не дал ему даже отдохнуть с дороги, желая видеть посла Бенестарии немедленно по прибытии. Увидел. Услышал. И вот уже несколько дней посол его не мог увидеть: король не принимал.
Советуется со своими шаманами. Зиад слабо улыбнулся, скинул на кровать одежду, прошел к ванной за ширму и потрогал пальцем воду. Холодная. Как всегда, холодная. Ну что ж… Это к лучшему.
Холодная вода в ванной – удобный повод. Зиад криво улыбнулся и хмыкнул. Он впервые применил магию в королевском дворце, когда вернулся с королевской аудиенции. Тогда ему хотелось всё крушить и ломать, и он впервые сотворил заклинание над посольским жезлом.
Он успел слегка размяться и сделать несколько выпадов, как у его комнаты поднялся шум. Зиад, как был полураздетым, открыл дверь. Оказывается, к нему билась стража. Позади бушующего вооруженного и разъярённого отряда стояло несколько низеньких узкоглазых мужичков в длинных вышитых рубахах с чем-то белым в длинных волосах – то ли палочками, то ли (может ли такое вообще быть?) мелкими костями. Опираясь на рассказы Рады, Зиад определил - эти вот, с костями в голове, шаманы.
Эта непонятная часть населения Оландезии была малочисленной, и, пожалуй, могущественной. Если судить по тем же сведениям, они были сильны не только магически, но и обладали огромным влиянием, самое неприятное - на короля. И вполне могли считаться равными ему по власти, которой обладали. Но то ли именно эти двое, то ли вообще шаманы не были склонны выставлять себя напоказ, но вели они себя тихо и даже скромно – как только Зиад отворил на стук, бочком протиснулись к нему в комнату, присели на корточки у самой двери и так сидели, молча и неподвижно, смотря в пространство, будто их ничего вокруг не касалось .
Зато стражники горланили, как ненормальные, и размахивали руками, и грозно двигали бровями, и руки держали на поясе, поближе к оружию, и наступали на Зиада, тесня к стене.
Не успел он толком оглядеть незваных гостей, которых набилось в его небольшую комнату под завязку, как очутился прижатым к стене, с острым металлом у горла. Тут же рядом появился невысокий светлобородый человек. И стал он на довольно хорошем бенестарийском спрашивать о том, почему была использована магия, для чего, да какое именно заклинание. И улыбался он непонятно. То ли беспомощному положению посла, то ли его забавляла ситуация, то ли улыбка эта была злая или вовсе зловещая. По крайней мере, именно это предположил, как самое первое объяснение Зиад, когда услышал о том, что магия в королевском дворце запрещена.
Вновь прибывший посол Бенестарии изумился – магия запрещена? У них тут стоит защита от магии? А как они почувствовали заклинание? Знаний о том, что происходит, не хватало. И Зиад решил восполнить недостаток: встряхнулся, расслабил плечи и эмпатически настроился на этих людей.
Эмоции бурлили и клокотали вокруг цветным вращающимся клубком. Сильнее всего были возмущение, негодование, любопытство – это стражники. Раздражение, недовольство, усталость – это, похоже, толстячок, что знает по-бенестарийски. И Зиад про себя назвал его толмач.
А вот эти сидящие статуи под стенкой, с костями, торчащими из причёсок, какие-то пустые, безэмоциональные… И только одно удалось уловить - слабый интерес, перебиваемый потоком эмоций стражников. Значит, не могут понять, какое он применил заклинание? Значит, стоит попробовать пустить всех по ложному следу! И Зиад улыбнулся. Расслаблено, нахально.
