забились в углу комнаты подальше от двери и окон. Затем стало совсем плохо, когда окна сами по себе закрылись, то ли по вине тех насекомых. И эти же существа заполняли отверстия между стеклом и ставнями какой-то тягучей жидкостью. Слышались шорохи за дверью.
Затем, видимо, что-то проникло в комнату между полом и дверью, источая тяжёлый неприятный запах. Кто-то пытался открыть окна, дверь, но ничего у него не получалось; разбить окна, как это ни странно, тоже не получалось. Кто-то кричал, визжал, но их крики и визг становились всё тише и тише, вместо этого отчётливо слышалось хриплое дыхание студентов. Я стала их разглядывать и нашла их вид весьма нездоровым: кожа и глаза были красными, зрачки – увеличены, дыхание – тяжёлое. Мне самой стало очень тяжело дышать, даже больно.
Послышался ещё какой-то шум, затем ряд взрывов. Мне показалось, что я чувствую впервые за это время свежий порыв воздуха. Увидела сквозь пелену, которая каким-то образом покрыла мои глаза, силуэты венорцев. Моя голова отяжелела и я свалилась на пол, сначала в полуобморочном состоянии, различая звуки, понимая, что со мной, где я, а потом, видимо, полностью потеряв сознание.
III
Светло, можно даже сказать – ослепительно бело. Я осторожно приоткрываю глаза. Комната, залитая ареллским светом, склонившийся надо мной силуэт врача, весь белый с белой повязкой на лице. Совсем рядом со мной произнесённые кем-то непонятные, расплывающиеся в сознании, словно краска в воде, слова.
Чёрные мошки в глазах. Очень много чёрных мошек. Темнеет, и в глазах, и в рассудке. Пустота…
IV
Тупая боль в голове. Головокружение, боль в суставах, дикая тряска.
Я испуганно открываю глаза и ничего не понимаю. Мысленно начинаю прокручивать всё происшедшее до этого со мной. Почти всё помню. Помню, как лежала в больнице, но почему же я здесь, в кузове машины, которая сильно трясётся, видимо едет по неровной дороге?!
Сознание полностью возвращается ко мне. Я начинаю осматриваться и обнаруживаю рядом с собой таких же, как я, пришедших только что в сознание венорцев. В основном это мои одногодки, но есть чуть постарше, и даже несколько совсем взрослых живумцев. Все они также прибывают в полной растерянности.
Вдруг кто-то тихо называет моё имя. Я поворачиваю голову в ту сторону, откуда доносится слабый зовущий меня голос. Глаза находят того венорца, который, как я уже поняла это, знает меня. Это оказалась моя институтская приятельница из параллельной группы.
Слабость, но сознание всего того, что происходило и происходит. Очень хочется спать, от этого закрываются глаза. Полудрёма…
И так было на протяжении всей тряски и, причём продолжительной тряски, видимо нас очень далеко везли, но вот только куда и зачем?!
V
То я просыпалась, бодрствовала не более часа, то опять засыпала, не знаю, на долго или нет!
Но один раз проснулась я с каким-то необъяснимом чувством тревоги. Чувствую – больше не трясёт, значит, мы остановились.
Послышался грохот хлопающихся дверей нашего грузовика. Затем свет, проникающий из улицы, ослепляет наши глаза. Я невольно жмурюсь. С трудом повернув голову в сторону звучащих мужских голосов, вижу, как больных, лежащих ближе к дверце машины, начинают опускать на пески, при этом, пытаясь сделать как меньше шума, который мог возникнуть от соприкосновения коек с песками. Доходит очередь и до меня. Когда оказываюсь на улице, меня «бьёт в лицо» горячий поток воздух, жаркая ослепляющая арелла и пьянящие дурманящие запахи. Это в какой-то степени успокаивает и расслабляет.
Нас всех куда-то увозят. И вот уже стенки и потолок какого-то незнакомого мне здания. Слышу свой родной язык отовсюду: из уст медсестёр, врачей и других, находящихся рядом, живумцев, и становится спокойней, ведь ты прекрасно осознаёшь, что вместо своего поресского языка ты могла бы услышать авеянский. И вот тогда было бы очень жутко и боязно за свою жизнь, ведь я всё помнила, что сделал со всем миром наш враг.
Несколько венорцев вместе со мной ввезли в лифт, и мы начали подниматься наверх, но не очень высоко, или на четвёртый или пятый этаж, судя потому, как лифт почти сразу же остановился. Меня и одну девушку, которая ехала рядом со мной в лифте, ввезли в одну комнату, а других, по-моему, все они были юношами, повезли дальше, видимо в другую комнату. Через некоторое время я оказалась в белоснежной кровати, впервые облегчённо вздохнув, сама не знаю, почему. Просто наступило такое ощущение, что все ужасы, которые я пережила, наконец-то закончились.
VI
Вот уже как две недели я нахожусь в больнице, прохожу здесь многочисленные обследования. Причём, что меня волнует, так это то, что информацию о нашем здоровье врачи не дают, хотя мы их и спрашивали, даже умоляли, рассказать, в чём дело.
Но, тем не менее, не могу сказать, что мне так уж плохо в больнице. Оказалось, что в одной комнате со мной лежит очень много знакомых из моего института. Иногда мы вместе разговариваем, обсуждаем что-нибудь, волнующее нас, если на это хватает сил. Раньше я чувствовала себя на много хуже – резкие боли в голове и даже во всём теле, теперь же остались только головокружение, слабость и тошнота.
Как-то раз, проснувшись, как всегда, рано утром, я не поверила своим собственным глазам: перед нами стояла группа венорцев, очень странно одетых для врачей. Один из наших врачей громогласно объявил: «Перед вами авеянские учёные и доктора. Они приехали сюда, чтобы проконтролировать ваше обследование». И тут эти авеянцы, которые вызывали у нас только чувство злобы, начали говорить на своём языке, не менее неприятном для нас. Стоящий рядом с ними переводчик громко переводил всё, что было сказано врагами: «Порес был подвергнут инопесчаному вторжению, во многие здания, в том числе и учебные. Были внедрены каждому из находящихся там венорцев инородные тела, которые в данный момент постепенно разрушают ваши клетки. Вы все заражены неизвестными нам вирусами непесчаного происхождения. Как выяснилось, они не передаются воздушно-капельным путём. Заражение ими возможно только через кровь венорца. Наблюдая за вирусом, наши специалисты обнаружили, что он довольно быстро распространяется в вашем организме. Мы также выяснили, что где-то через два месяца заражение получит летальный исход. Но вы не сдавайтесь, потому как и мы не сдаёмся! Сейчас делается всё, чтобы спасти пореских венорцев. Ведутся работы по изготовлению антивируса, но пока что они не закончились успехом».
Они сказали ещё что-то, но я больше не обращала на их слова внимания – в голове всё мелькало: «Летальный исход через два месяца…». Значит, мы умрём, если эти «авеяшки» не изготовят нам проклятый антивирус?! Никогда бы не подумала, что моя жизнь будет зависеть от них.
Когда наши «доброжелатели» ушли из
