и подписаться на страничку авторов имеет смысл.
Юноша бросил лишь беглый взгляд на залитое дождем витражное стекло. На губах его играла мечтательная улыбка:
- Вы говорите совсем как моя гувернантка! Да вы на нее и похожи, сударыня! Ее наняли сестре, но на учителя еще и для меня у родителей денег не было, и она учила нас обоих. Очень строгая была, но… с ней было так интересно! И… она всегда была на нашей стороне! – с тоской прошептал он. – Знаете, это очень много, когда кто-то всегда на твоей стороне.
- Знаю. – обронила дама в пенсне. – Многие гувернантки этого мира похожи на меня. А вам, юноша, следует выпить горячего кофе. Пока совсем не разболелись! – неодобрительно глядя на его покрасневшие щеки и мокрый от пота лоб, распорядилась она, и потянулась за кофейной мельничкой.
- Вы не понимаете! – юноша попятился. – Если там и вправду человек в дождевике… Если меня выследили… Я должен немедленно уйти! Они ведь могут ворваться сюда… и навредить вам тоже! – выкрикнул он, продолжая пятиться к двери. – Вы не подумайте, я ничего плохого не сделал! Ничего такого, за что мне было стыдно! Просто есть человек… очень плохой человек… он убивал и… и люди пропадали… и много чего еще… Я сперва-то случайно наткнулся, а потом уж специально искал, доказательства собирал, и… Я написал! И про него, и про его сообщников! Мне поверили! Скоро будет суд, но… но теперь он меня ищет! Меня предупредили, но его люди уже перекрыли выезды из города и…
- Жалеете? – холодно спросила Сова.
- Я? Нет! Нет! Я бы… жить не смог, если бы ничего не сделал! – отчаянно выпалил он. – Просто…– он пошатнулся, прижимая ладонь ко лбу. – Я… вторую ночь не сплю и… почти ничего не соображаю, иначе я никогда бы не зашел к вам и… мне страшно. Немножко. – он поежился и уже почти неслышно добавил. – Очень, очень страшно. Я… я видел… он… и его подручные… такое с людьми делают… - он замотал головой и даже на миг прижал ладони к глазам, точно отгоняя жуткое видение. - Но… сейчас я так устал, что мне уже все равно. Только бы скорее все кончилось! Я… простите… напрасно я вам… свои беды… Я все-таки пойду! – он схватился за дверную ручку и принялся дергать, нажимая раз за разом…
- Щелк-щелк! – ручка отчетливо щелкала. Дверь не открывалась.
- Кофе-карамель? – задумчиво мурлыкнула у него за спиной Кошка. И коротко кивнула в ответ Сова.
- Вы не понимаете! – прижимаясь горячим лбом к кобальтово-синему прохладному стеклу, повторил юноша.
- Или понимаем больше вашего. Сядьте, юноша! – непреклонно скомандовали из-за спины. – Сядьте и ждите ваш кофе!
Переставляя ноги как деревянный манекен, он заковылял обратно к столику. Глаза его не отрывались от рук Совы, колдующей над весами.
- Десять гран сахару – для сладости, пять гран муската и корицы – для пряности, и ледяной воды – для ясности! – она ловко водрузила на спиртовку медную джезву.
По крутым бокам джезвы бежали узоры чеканки – казалось, они шевелятся, несутся куда-то, уводя за собой взгляд и сознание…
- Пшшш! – кофе вскипел карамельно-белой пеной, и Сова, ловко сдернув джезву со спиртовки, пустила ее по стойке, прямиком караулящей Кошке. – Пшшш! – лихо поймав за ручку, та перевернула джезву над чашкой и тихонько заурчала:
- Клочок тумана – для скрытности, лепесток огня – для отваги, кошачьи шаги – чтоб легко на пути… И сливки! Ох, конечно же, сливки, никому не будет все равно, никто не захочет, чтоб все кончилось, когда есть сливки! Сливки не должны кончаться никогда! – короткий пирует, взвихрился шелк… и увенчанная снежной шапкой сливок чашка опустилась перед ним на столик.
- Пейте, юноша! – потребовали на два голоса.
Подрагивающей рукой он взялся за чашку и поднес к губам, сам не замечая, как жадно принюхивается к пьянящему аромату. Облизнул пересохшие губы, и опустошил чашку в три глотка, как измученный жаждой путник – долгожданную кружку воды.
- Кто же так пьет отличный кофе! – глядя на его измазанную сливками физиономию, укоризненно ухнула Сова. – А впрочем… - она потянулась к чашке, и перевернув ее на блюдце, принялась внимательно рассматривать потеки.
- А… разве можно гадать на кофе со сливками? – дрогнувшим голосом спросил он.
- Гадать, юноша, можно на чем угодно! – надменно сообщила Кошка. – На чайных листьях…
- …и на танце чаинок! – подхватила Сова.
- И даже на плитках шоколада! – в руках у Кошки, словно карточные веера, раскрылись шоколадные плитки в разноцветной упаковке. – Плитку? – светски поинтересовалась она.
- Нет! Нет, спасибо! – словно боясь поддаться необоримому соблазну, юноша спрятал руки за спину. – Мне и за кофе расплатиться нечем!
- О, вы расплатитесь! – предвкушающе мурлыкнула Кошка.
- Всем, чем располагаете! – подхватила Сова.
- Всем отчаянием…
- И стылым ужасом в сердце…
- И усталостью…
- И тоской…
- И безнадежностью…
Вокруг него вились шелка, то и дело обдавая его запахом нагретого меха и птичьих перьев… а потом обе хозяйки отпрянули, оставляя окончательно замороченного юношу держаться за голову, будто боясь, что та вдруг взовьется, как семечко клена, и улетит.
- Теперь можете идти, юноша! – выставляя перед собой невесть откуда взявшиеся флаконы с угольно-черной, кроваво-алой, грязно-бурой и тоскливо-серой жижей, мурлыкнула Кошка.
- Чашку возьмите с собой – на добрую память. – добавила Сова.
Баюкая еще теплую чашку в ладонях, он пошел к дверям – ноги его больше не дрожали. И никто его не останавливал. Он сам остановился, схватившись за дверную ручку.
- А я… я еще смогу прийти сюда?
- Нет уж! – фыркнула Кошка и кажется, шерсть на ее горжетке встала дыбом. – Сюда приходят только один раз! – и задумчиво добавила. – Так или иначе – только один.
- В следующий раз, если случайно на что-то наткнетесь, а потом будете специально искать и писать… - насмешливо прогудела Сова. - …извольте уж сами позаботиться о своей безопасности! А сейчас идите домой, юноша! Да-да, домой! Сестра волнуется…
- Уж она-то всегда на вашей стороне! – фыркнула Кошка.
Он рванул легко распахнувшуюся створку и кинулся наружу.
- Долгой жизни,
