— О, мрак! Что за день сегодня! — в сердцах выдал бугай, поглядывая то на меня, то на Тучку, мечущегося в клетке. — Дурной мальчишка, наглая воровка, родовой дух помойного вида! За что?! За что?
Он поднял руки к нему и выдал жуткий полустон-полувой, от которого у меня кровь застыла в жилах. Мне бы бежать, только ноги приросли к земле. Да и слова мага про родового духа прозвучали ударом молнии. Этого не может быть! Хотя… Тучка появился, едва я запечатала замок, унеся с собой искру жизни. Мне бы тогда, дурехе, догадаться. А я… Вот недоучка!
— Что, твой уродец? — маг шевельнул пальцем, и я словно на веревочке покорно поплелась к нему, не в силах ни свернуть, ни остановиться.
Назвать родового духа уродцем — оскорбить род. Я не могла сказать и слова, поэтому взглядом выразила презрение. О, это я умею.
Пусть маг испепелит меня на месте, но оскорблять и позорить себя не позволю. Главное, что Веня убежал и будет жить. Наш род не прервется. Пусть и останется боковая, внебрачная ветвь, но раз так угодно Светлой, кто я такая, чтобы спорить с ней.
— Чего молчишь, воровка? Или расскажешь, где это чудовище выменяла?
Маг шаркнул ногой, задев клетку. Она упала и покатилась по траве. Вот же гад бессердечный!
— О, вижу, что бесишься, — усмехнулся маг. Провел рукой по своим длинным смоляным волосам, собранным в хвост, как носят столичные модники, по лицу, рукам, — и царапины на нём тотчас зажили, как будто их и не было. — А нечего было, голова дурная, у меня воровать!
Я ничегошеньки у него не брала. А вот Веня… От голода… Стыд залил мои щеки, дойдя до кончиков ушей.
— Надо же, даже остатки совести имеются, — фыркнул высокомерный негодяй. — Ладно, не нужна мне твоя рука. А вот трату магии я возмещу, опустошив этого тщедушного уродца. Не Бог весть что, но лучше, чем ничего…
Он, не глядя, вытянул ладонь, и от клетки к его руке протянулась магическая алая цепь. Тучка забился, задергался, и я отчаянно закричала:
— Не надо!
Магические оковы спали, я, как подкошенная, рухнула на колени.
— Умоляю.
Маг с высоты своего роста молча смотрел на меня. Время остановилось. Тягучий страх скрутил нутро. А когда он сухо изрек: «Тогда отрабатывай долг служанкой», — я заплакала. От счастья. Не веря, что все обошлось.
Правда, я не знала, каким вредным, требовательным окажется маг, и что всё, что я буду делать, будет его раздражать.
Зато Тучка останется невредимым.
Уже позже, стоя перед клеткой на коленях, я гладила родового духа пальцем через прутья и пыталась понять: что пошло не так, и почему на нас обрушились неприятности? Могло ли всё пойти иначе? И сильно ли я опозорила свой род, согласившись быть служанкой? Как докатилась до такой жизни?
— Ничего, Тучка, мы справимся. Обещаю. А потом, когда всё будет хорошо, вернемся домой. Обязательно вернемся. Ты только держись.
Тучка тяжко вздохнул, совсем как человек, лизнул мой палец шершавым языком и обессиленно лег.
— Ник, а, может, ну его, это обещание. Повесим клетку на палку и сбежим, а? Мы её сможем утащить.
Веня чувствовал за собой вину и, пока я плакала, молчал. А сейчас начал предлагать «гениальные» идеи, ещё не зная, что клятву, данную магу, не нарушить. Так что на отбор мы если и попадем, то только к его окончанию.
Глава 2
— Неблагодарная! — надменный, гнусавый бас разнёсся по гостиной, вырвался в холл и пронёсся эхом по замку, проникая даже в самые дальние закоулки. — Ты молиться должна на моего сына! Ты — ничто! Ноль с титулом! Сама — глупая мышь, твоё жилище — груда камней, в казне ветер гуляет, приличных родственников нет! Зато долгов за всю жизнь не выплатишь! Даже платье на свадьбу мой сын оплатит, чтобы стыдно перед людьми не было!
Выслушивать подобное унизительно. Сердце билось в груди так, что стучало в висках. Но я продолжала сидеть ровно, высоко держа голову, а потом тихо и уверенно повторила:
— Нет.
Толстое лицо Севана Дамью побагровело, щеки затряслись от ярости. Он даже сделал шаг ко мне, чтобы ударить и таким образом вразумить меня, заставить перестать перечить, однако спохватился, что мой родовой замок ему ещё не принадлежит, и сжал кулаки.
— Не забывайся, Арника! Лучше оглядись, — глумливо растянув губы, Дамью обвел рукой комнату, указывая на бедность, окружавшую меня. — Посмотри, что осталось от замка. Тебе ли, нищей, воротить нос? Да мы оказываем тебе милость! Прими её с почтением и возрадуйся.
— Вы так добры, — с трудом сдерживая гнев, я изобразила намек на учтивую полуулыбку. — Однако я не желаю обременять вашу семью своими трудностями.
Кто бы знал, как хотелось вытолкать этого наглого толстяка из замка, но тогда я бы показала, что его слова задели меня. К тому же хладнокровие выводило из себя людей больше, чем могли бы вывести грубые слова, в которых я, как лиера, ограничена.
Злясь от бессилия, Дамью старался втоптать мой обедневший род в грязь, хотя мог бы и не стараться, потому что все его старания тщетны. Что мы бедны, так это правда. Больно осознавать это, но я смирилась. И всё же сжала резные подлокотники потертого кресла, служившего ещё моим предкам, чуть сильнее. Раздался скрип, и я вспомнила, что, если ещё немного приложить сил, на глазах у Дамью отпадет часть резного подлокотника. Это будет унизительно.
— Это всё, что вы хотели сказать? — поинтересовалась, стараясь ничем не выдать своего волнения.
— Наместник одобряет этот союз, — отчеканил гордо Дамью.
Сердце моё на миг остановилось. Неужели? Нет-нет, этого не может быть, иначе он первым делом сунул бы мне под нос приказ. А раз не показал, то верить словам коварного торговца не стоит.
— На словах? — наугад поинтересовалась я и по тому, как незваный гость скривился, поняла, что угадала.
— Он сегодня же подпишет приказ!
Я торжествующе улыбнулась.
Дамью, поняв, что ему меня не сломить, развернулся и, громко топая каблуками, вышел из комнаты, на прощание оглушительно хлопнув дверью.
Это неприлично, но что взять с невоспитанного, зазнавшегося простолюдина, недавно купившего титул?
Оставшись одна, я откинулась на спинку кресла и представила, как бы поступила на моем месте любимая бабуля?
Увы, её больше нет со мной, и теперь я за главную. Мне и разбираться со всеми навалившимися хлопотами. Только как?
Когда-то роскошная мебель, великолепные золотые светильники и яркие ковры украшали наш замок, достойный великого древнего рода Лармот. Теперь же мой род, запертый королем на окраине королевства, разорился, и, если не принять меры, скоро стены замка дойдут до необратимого разрушения, и их невозможно будет восстановить.
Я не жаловалась на судьбу, смирилась с бедностью и скромным образом жизни. Мне хватало книг в библиотеке и простой одежды, чтобы чувствовать себя счастливой. Особенно когда я ранним утром поднималась на самую высокую башню и встречала восход. Там ветер трепал мои волосы, я улыбалась и мечтала, обратившись в птицу, улететь далеко-далеко, где рождался новый день.
Сегодня день начался так же. Налюбовавшись серыми склонами Туманной гряды, что алевшими пиками царапали небо, я позавтракала вчерашней лепешкой, умылась и уже собиралась отправиться в замковую библиотеку, когда Дарида сообщила:
— У нас гость.
Гости посещали нас редко. Я удивилась новости и даже немного испугалась. И, как оказалось, не зря: Севан Дамью привез дурные новости. И, если наместник провинции подпишет приказ, моя жизнь перевернется с ног на голову.
Не то, чтобы я не желала замуж, вот только жадных, изворотливых Дамью, не чурающихся подлогов, не переносила на дух. Однако теперь они богаты и желают прибрать к своим рукам мой титул. Как и замок, который собираются нести, чтобы построить на его месте виллу в столичном стиле.
Иных претендентов на мою руку, к сожалению, не находилось. Увы, обедневшая дочь мятежника — не самая завидная невеста.
Едва шаги Дамью стихли, на мои плечи легли теплые ладони.
