Annotation
Я попала в другой мир, в другое тело и стала женой неверного мужа. Он жаждет избавиться от меня, отправив в монастырь, а я хочу жить и быть свободной. Придется тебе, дорогой супруг, смириться.
Дурная жена неверного дракона
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Глава 28
Глава 29
Глава 30
Глава 31
Глава 32
Глава 33
Глава 34
Дурная жена неверного дракона
Глава 1
Грудь невыносимо жгло. Я готова была есть лед, только бы притупить мучительную боль, но в душной комнате его не было. Как не было воды и кого-либо рядом, кого бы я могла попросить о помощи.
Не знаю, как я попала в помещение с темно-серой каменной кладкой, похожей на стены замка, почему меня окружают незнакомые люди в странной одежде, и что вообще происходит. Но, кажется, я брежу, иначе объяснить происходящее не могу.
Едва я приходила в себя, мне в рот заливали горькое пойло, от которого я впадала в беспамятство.
Когда забытьё отступало, накатывала боль, и меня снова поили подозрительным пойлом.
Я умоляла дать мне обычной воды, вот только меня не слушали.
Наученная горьким опытом, в этот раз, очнувшись, я не стала ничего просить. Просто распахнула глаза и, приложив остатки сил, спустила с постели дрожавшие от слабости ноги.
От озноба трясло, подступала тошнота, комната кружилась перед глазами, как карусель. Но, томимая жаждой, я заставляла себя идти вперед, держась рукой за холодную шершавую стену.
Старинная деревянная дверь, с коваными петлями, оказалась не запертой.
Радуясь, что на скрип никто не обратил внимания, я вышла в коридор с высоким арочным потолком…
Каменные стены украшали гобелены и цветные штандарты. Из-за редких светильников, они казались в сумраке грязно-серыми, но в конце коридора яркой полоской падал свет.
Я брела к нему, как мотылек на свет в ночи, ступая босыми ногами по ледяному полу и молилась, чтобы меня не заметили.
С приближением отчетливее ощущался запах еды, от которого болезненно заныл живот.
Подойдя к приоткрытой двери, я прислушалась. Убедилась, что внутри никого нет, и легонько толкнула ее.
Бесшумно открывшись, она впустила меня в просторную жилую комнату с большим камином и резной мебелью.
Книжные шкафы, столик, диван и кресла были выполнены из дорогой древесины, украшены позолотой. Великолепная люстра стоила тоже баснословных денег. Но больше меня поразило большое распахнутое окно, через которое помещение наполнял свежий воздух.
Я жадно задышала. Настолько, что закружилась голова, и я покачнулась.
Однако взгляд зацепился за хрустальную посуду и графин, с играющими бликами света на гранях.
Подобно зомби, жаждущему утолить нестерпимую жажду, я двинулась к столу.
Руки не слушались. От слабости графин с водой показался неподъемно тяжелым.
Пока пыталась поднести его к губам, стол качнулся – и один из фужеров упал…
Раздались торопливые шаги. Откуда-то из тени вышел босой полуобнаженный мужчина. Высокий, темноволосый, красивый, с рельефным телом и широкими плечами.
Увидев меня, его благородное лицо скривилось, как будто он смотрел на жабу…
Стало страшно. А когда он, сведя брови, грозно двинулся на меня, сердце ухнуло в пятки.
– Дерри!
За спиной пугающего незнакомца появилась женская фигура, облаченная лишь в одну простыню. Заметив меня, девица вскинула подбородок, тряхнула светлой гривой распущенных волос и, изображая ужас, пропищала противным голосом:
– Она что, хочет отравить нас?! Дерри, сделай, что-нибудь! Я ее боюсь!
Я не успела сделать и глотка, как этот Дерри больно сжал моё запястье.
Графин выскользнул, с грохотом упал и разбился.
Незнакомец продолжал выкручивать мою руку, вынуждая отступить от стола.
Подчиняясь грубой силе, я сделала шаг и наступила на осколок. Ногу пронзила острая боль…
Я вскрикнула, но каменное сердце Дерри осталось глухим.
— Латер! – рявкнул он властно, громко. В книжных шкафах задрожали стекла.
Дверь комнаты распахнулась, вошло несколько мужчин, и теперь меня скрутили так, что я закричала от боли.
Не церемонясь, они вернули меня в душную темную комнату. Бросили на несвежую постель. Грубо разжав зубы, влили дурманящее пойло и держали меня до тех пор, пока горечь не стекла в желудок.
Действовать зелье начинало постепенно, но неумолимо.
Я перестала ощущать тело, однако еще продолжала слышать происходящее вокруг.
Латер отчитал дородную служанку за то, что оставила меня без присмотра. Сам он шумно дышал, сильно нервничая. А потом хлопнула дверь, и я услышала голос того самого Дерри:
— Баста! Я больше не намерен терпеть её в своём замке. Завтра же. Нет, уже сегодня на рассвете ты, Латер, соберешь людей и отправишь её в монастырь. У Тихих Затворниц ей самое место.
— Но как же ваша светлость? – вкрадчиво уточнил Латер. – Что скажут люди?
– Не важно! Я сделал все, что в моих силах. Не моя вина, что она безумна. И если я не робкого десятка, то Эдит боится её. Всё понял? Сегодня же!
— Да, Ваша Светлость.
Сон уже одолевал меня, и все же, прежде чем отключиться, я ощутила, как надо мной склонился Латер и хрипло прошептал:
— Простите, госпожа Каррина. Такова ваша судьба. А я лишь выполняю приказ вашего мужа…
***
Меня тошнило от тряски и слабости, однако действие ядовитого пойла ослабло. Я стала приходить в себя.
Так обнаружила, что лежу в душной повозке, с выцветшими от времени и истертыми до проплешин синими бархатными стенами. Два крохотных окна занавешивали плотные шторки. При езде ткань колыхалась и пропускала косые лучи солнца, в которых плавали пушинки пыли… С улицы доносились монотонные мужские голоса, заглушаемые зудением жирной, наглой мухи…
Повозка жутко скрипела, подскакивала на кочках, от чего в тело болезненно впивалось что-то твердое.
Если бы я не была голодна, меня бы вывернуло. Однако слуги, «заботливо» подобранные «дражайшим супругом», решили, что, если я сплю, то есть мне ни к чему, и не обращали на меня внимания. Или, возможно, они исполняли негласный приказ: сжить меня со свету, уморив голодом и ядом.
Почему «муженек» просто не отдал приказ убить? Неужели намеренно растягивал мою мучительную агонию? Я не знала, но была точно уверена в одном: никакого мужа у меня никогда не было. Никогда! Это какой-то самозванец.
Чтобы понять, что происходит, заставила себя прислушаться к мужским голосам, доносившимся снаружи. Надо было бы еще сесть и оглядеться, где я нахожусь, но сил хватило разве что сдуть назойливую муху с лица.
– …Урожай уродился на славу. На зиму хватит, и продать будет чего. А там, даст Светлая, тоже всё ладно сложится…
– Ягод в этом году тоже изобилие…
– Да… – болтали у повозки двое мужчин.
Стоило подумать о еде, нутро скрутило до рези в глазах.
Я часто задышала, чтобы справиться с приступом, не закричать и не выдать себя. Досчитала до семи, и накатившая обжигающая боль стала медленно отступать.
Тогда-то я сообразила, что от голода и тошноты не может по венам разливаться лава, а тело выгибалось дугой. Если только от ядовитого пойла.
Но по моим наблюдениям выходило, что после влитого в горло зелья, физическая боль, наоборот, ослабевала. После я засыпала, и меня начинали изводить жуткие кошмары.
В рваных сновидениях, я оказывалась замурованной в тесном саркофаге; задыхалась в стальной хватке омерзительных щупалец; срывала голос в беззвучном крике, запутавшись в липкой паутине; захлебывалась под тяжелой волной клубящегося мрака… Казалось, сердце вот-вот остановится от страха, и я умру, но потом внезапно выныривала из беспамятства, и боль возвращалась.
