У меня хорошие накопления — даже при том же уровне жизни, что и теперь, мне хватит больше чем на год, и я смогу пару раз съездить на неделю в Турцию и на Бали. У меня нет детей, кредитов, питомцев, машины, я не крашу волосы в семь цветов и маникюр делаю только гигиенический, у меня нет затратных хобби — не считать же затратными скверное рисование на планшете или такое же кривое вышивание бисером. Я здорова и каждый год прохожу диспансеризацию и плачу ДМС. Я живу в свое удовольствие — как говорят досужие сплетники, на самом деле я жила все это время своей работой.
Я ее люблю. Может, начать свое дело? Портфолио замечательное, контрагенты меня уважают и ценят, и если я предложу им свои услуги, наверняка кто-то заинтересуется. Своих юристов у многих нет, а если я возьму пять-шесть фирм на абонентскую плату, это уже будет больше, чем я имею, плюс… мне все равно нельзя выходить за установленные пределы выручки для самозанятого лица.
Итак, я еще не успела получить трудовую, а уже распланировала свое светлое завтра?..
Стоял сырой декабрь, темнело рано. Я не любила это время года — мрачное как постапокалипсис, тяжелое, черно-белое. Город и без того был стыл и сер, его не спасали рекламные побрякушки и бусы иллюминации. Он плевался мокрым снегом, огрызался гололедицей, тряс на жителей грязными каплями оттепели, тупел в бесконечных пробках и что-то постоянно продавал, продавал, продавал… Я, уже одевшись и собравшись — вещей у меня, как выяснилось, почти не было, кружка из Праги, зарядка, планшет, а туфли… можно выкинуть, все равно я не собираюсь их носить — зашла в бухгалтерию и кадры, тепло попрощалась, на меня бросили сочувствующий взгляд и снова уткнулись в документы.
— До свидания, — равнодушно сказала я охраннику. Он кивнул, думал, наверное, что увидит меня завтра.
Мой бывший муж точно так же ушел с работы. Он не увольнялся, но больше уже никогда не прошел через проходную. Лихач, гололед, автобусная остановка.
Никто из нас не знает, что случится в следующий момент.
А я неудачница или везунчик?..
Телефон в кармане завибрировал. Я чертыхнулась, увидел на экране знакомое имя, подумала сначала скинуть звонок, но нет. Чего мне бояться?
— София, ты что, ушла?..
— Я уволилась, — просветила я шефа. — Вы сами поставили дату — сегодняшнюю. По соглашению сторон, в кадрах все документы. Все выплаты произведены, всего доброго, можете больше мне не звонить, я внесу вас в черный список.
Шеф что-то орал, но я нажала кнопку завершения вызова, а затем выключила телефон. Проводить иные манипуляции с пакетом в руке было не очень удобно.
От офиса до метро можно добраться на электробусе три остановки — или пешком, напрямик, через парк. Обычно я в это время года садилась на электробус, но сегодня шла по тропинке, обгоняя ранних собачников. Летом здесь очень красиво — зелень, пруд, уточки… Сейчас лежит не успевший растаять мокрый снег, деревья как призраки тянут ветки, на пруду рыбаки, кого они вообще тут ловят, лед еще тонкий, полудурки…
Я сморгнула. Только что на льду была фигурка — и вот ее не стало. На тонком, не успевшем схватиться льду.
А потом я услышала короткий, обреченный, испуганный детский крик, пихнула пакет и сумку старушке с таксой и кинулась к пруду, скользя по корке на снегу.
— Позвоните в МЧС! — заорала я в пустоту. — Сто двенадцать! Скорее!..
Пруд небольшой, но я знала, что он глубокий. Раньше здесь была строительная площадка, уже начинали рыть котлован, но власти выявили самострой и быстро ликвидировали улики, превратив несостоявшийся торговый центр в место отдыха горожан. Купаться в пруду было запрещено и на лед выходить было запрещено, но когда дети читали предупреждающие плакаты?
Тонущие люди не кричат, но я видела — он цепляется, цепляется изо всех сил, у меня мало времени, мгновения до несчастья. Я на бегу сорвала пальто, у берега притормозила, попробовала ногой лед. До вчерашнего дня неделю стояли морозы, я вешу как подросток, главное — не идти. Я лягу, проползу, кину мальчишке пальто. Должен уцепиться, я вытяну.
— Держись! — крикнула я и увидела, как с другой стороны подбегают два парня. Их лед может не выдержать, слишком тяжелые, один что-то крикнул и побежал куда-то, второй попытался ступить на лед — и тотчас отскочил. Нет, нет. Я почувствовала, как лед дрожит, осторожно опустилась на колени, легла, поползла. — Держись! Лови! Слышишь?
Плеск, треск, срывающееся дыхание.
— Держи пальто! — Я швырнула его вперед, вцепившись в полу. — Держись крепко!
Мальчишка очень хотел жить. До отчаяния. Пальто натянулось, я едва не выпустила его. Теперь тянуть. Медленно. Очень медленно. И ползти назад. Очень. Медленно.
Время застыло. Замерзло. Окоченело. Я ползком пятилась, тянула на себя пальто и старалась не думать, что вот — и мальчишка на том конце разожмет руки. Нет, нет, все хорошо, я справлюсь, я обязательно справлюсь.
Треснул лед, и пальто дернулось из рук с такой силой, что я едва успела его перехватить. Где-то выла сирена, кричали люди, я подняла голову — двое крепких темноволосых парней, тех самых, спешили к нам, не напрямую, а словно кругами, выбирая самые прочные места, и в руках у одного была длинная палка.
— Держись! — крикнул он с сильным акцентом. — Держись, эй, мальчик!
Он изящно, как спортсмен, упал плашмя на лед, проскользил, ловко сунул палку мальчишке, и тот сообразил, бросил пальто, схватился за палку, и парень быстро, одним движением вытянул его на лед.
— Держи-держи, не пускай!
Парень, не поднимаясь, ползком, потащил мальчишку прямо на палке к берегу, подбежал его товарищ, дело пошло быстрее. Я выдохнула и выпустила пальто. Намокшее, дьявольски тяжелое, оно скользнуло в полынью и кануло в небытие. И черт с ним. Не та потеря.
Я не чувствовала ни рук, ни ног, напряжение было невероятным. Ерунда, главное, чтобы бабушка не сбежала с перепугу с моей сумкой. Вызову такси или скорую, доеду до дома. Холодно, черт, как же холодно, как я устала, а ведь всего ничего, какие-то полминуты прошли.
Я судорожно дернула онемевшей ногой, глубоко вздохнула, и прямо от полыньи прошла трещина.
Лед разошелся в считанные мгновения — и меня не стало. Меня окутал холод, успокаивающий и спокойный. Ни звуков, ни суеты, ни смысла барахтаться. Что? Что — это я говорю? Нет-нет-нет…
За бессчетными тоннами воды над моей головой засверкало что-то, замелькали темные тени, мне что-то кричали, прямо перед моим лицом упало нечто на
