ему требовался серьёзный ремонт.
Дело оказалось крайне небыстрым. Пока наладили связь с их императором, договорились о помощи, пока чинили, в целом они прожили у нас три месяца.
Мы болтали обо всем на свете, мечтали сбежать и плавать вместе на кораблях, исследовать мир, но моя сестрица не дремала. Подслушав наши разговоры, она всё доложила отцу.
Что могу сказать, у меня состоялся один из самых тяжелых разговоров в жизни.
— Дочь, не может быть и речи о таком союзе. Кто он? Даже не император, да и то, зачем тебе, дочери Вечного леса этот смертный? Даже самый коронованный.
— Отец, он нужен мне для счастья! На него отзывается мое сердце! — молила я, своего холодного отца, но его заботил только статус.
— Ты никогда не сможешь быть с ним, ведь ты княжеская дочь! Побойся предков! Если ты сама не можешь сберечь свою честь, так я тебе помогу! Не бросишь его, прикажу, чтобы завтра же нашли его тело! Что нам этот мальчишка? Пыль!
В его словах я не усомнилась ни минуты. Не жить моему Элю и пяти минут, если владыка, хоть моргнет в его адрес. Как я шла бросать его, помнила урывками. Будто муха в киселе. Я говорила ему какие-то гадости, лишь бы он захотел уйти, не вздумал бороться за меня или ещё что-то. Его жизнь и так коротка, не могла я его погубить. Он уплыл с отцом, считая, что я всего лишь посмеялась над ним. Как было тяжело мне не знал никто, только старший брат смотрел на меня с тревогой.
И вот эта песнь сирены. Она распотрошила меня как рыбу, умелой рукой хозяйки. Опять взметнулась горечь, злость на несправедливость судьбы.
Я уже восемь лет плаваю, но даже не думала его искать. После всего того, что наговорила, не стоит ему попадаться на глаза, он меня не простит.
Я схватилась рукой за горло. Душно мне, тошно!
Вскочила на ноги.
— Капитан! Ты в порядке? — крикнул мне рулевой.
— Я, да! Но что-то в природе не так! Не пойму!
— А, ну если что, ты говори вслух. Так думать легче. Я хоть и не шибко образованный, но поддакнуть могу! А то эти предсказательницы, задери их стая хорьков, все нервы подняли!
Может он и прав. Предсказательницы! Вот что меня беспокоит! Эти твари, хоть и пели о тебе, но в их песнях переплеталось прошлое и будущее, они не видели в них разницы.
Так что они там вещали, про голос во мгле, о зове, последнем поцелуе. Руки похолодели. Почему последнем?
— Вспоминай, Эль, — шептала сама себе, — Ну же!
Что-то про бурю и шторм, но мы в него не попадали, так как никогда вместе не плавали, значит, это будущее. Но вечный сон, последний поцелуй, что происходит, думала я? Сама же, уже прислушивалась к своей стихии, где ближайший от нас шторм. Стоило мне подумать о нем, как нестерпимо туда потянуло.
Примерно миль пятьдесят на восток уходил сильный шторм. Ещё толком не осознав, что это значит, я скомандовала: «Право руля курс на восток».
— Есть капитан, а что там?
— Сама не знаю, но чую, надо проверить!
Мы плыли в нужном направлении, а я стояла на носу корабля, всматриваясь вдаль. Нет, медленно идём, я хочу знать быстрее. Под кораблем заволновалась вода и мы стали набирать ход. Гнала нас вперед создавая течение, которого здесь никогда не было, это требовала сил и умений, так у меня двести лет опыта!
— Капитан? — в голосе рулевого был вопрос.
— Да, Мич, это я нас убыстряю, очень интересно, не могу ждать.
— Тогда лады, — кивнул он.
Мич был на удивление спокойным человеком, таких редко встретишь. Не создавал суеты, не орал без дела, стойко переносил все тяготы походной жизни, не имел семьи, поэтому всем сердцем любил корабль. Ему он отдавал всё свое свободное время. Находилась досточка, которую надо подновить, гвоздик, который забить, буковку подкрасить и всё в таком духе. Он бесконечно мог наводить лоск на эту посудину. Я ему не мешала. Вот ещё. Чужая любовь священна, пусть и такая странная.
Наш бриг назывался «Резвый». Я его купила практически за гроши у сына почившего капитана, так как тот панически боялся моря и ненавидел папашу, поэтому отдал за бесценок.
Очень своевременное приобретение. Мне нужен был дом и дело, которым я смогу заниматься, а так вода моя родная стихия, без нее я не могла жить. А благодаря дару, доставшемуся от владыки, я даже понимала деревья кустики, животных, правда, вырастить дерево из семечка, как другие эльфы, сил не хватало, а вот услышать его нужды без проблем.
Мич, узнав, что я слышу корабль, от счастья только что не заплакал, и готов со мной идти хоть на край света.
За этими воспоминаниями мы доплыли к краю уходящего шторма. Крапал мелкий дождик, будто слёзы. А вода была усеяна обломками, и чем дальше мы плыли, тем больше их становилось.
Я успокоила течение.
— Капитан, тут был морской бой! Слишком много обломков для несчастного случая.
— Да, мне тоже так кажется!
— Так, людей нет, значит было это не недавно. Вон как далеко обломки плавают, а то, что их еще видно, спустя несколько дней, значит, кораблей было несколько.
— Верю твоему опыту, Мич! Давай-ка поплаваем тут немного, — сказала я, а сама села возле поручней, чтобы послушать воду.
А она волновалась, да, что-то здесь произошло нехорошее, я чувствовала смерти, они вызывали какое-то внутреннее отторжение у меня. Я хоть и «слабое» дитя леса, а все же смерть мне отвратительна.
Шторм, уходивший в другую сторону, гремел и ворчал, как злобный старик, нарушая эфир. Я сидела с закрытыми глазами, пытаясь понять, что меня сюда тянет.
Тук. Тук-Тук. Тишина. Тук. Тишина. Тук.
Что это? Пульс океана? Так его нет. От напряжения меня уже стало подташнивать.
И опять этот затихающий стук, точно стук сердца.
— Мич, где-то вокруг есть живой человек. Смотри. Где-то рядом, ты тут, а я на той стороне!
— Смотрю, капитан.
Еще минуту мы всматривались каждый со своей стороны корабля.
— Капитан, а вот там не мужчина за бочкой плещется? Он, кажется, без сознания, но почему-то не тонет. Не вижу, что его держит.
Я метнулась обратно к рулевому.
— Где?
— Вон же, видите, большая бочка, за ней?
И тут я рассмотрела, что мне показывал Мич. Точно, человек.
— Я за ним, — сказала и стала стаскивать меч и ботинки.
— Эль, так лодку надо, разбудим кого.
