на него вопросительный взгляд и получила явно сквозь зубы сказанное:
— Номерок.
— Что? — к моему стыду, до меня не сразу дошло, что он хочет.
Лир посмотрел на меня, как на идиотку, и в третий раз повторил:
— Давай номерок, заберу твой плащ.
— О. — Я торопливо зашарила по карманам. — Да-да, сейчас, — и вытащила блестящий латунный жетон с зелёным кружочком. Лир молча забрал его у меня и двинулся к двери с позолоченной табличкой «Гардероб».
«Погодите, — я потёрла лоб, стараясь собрать в кучку так и норовившие разбежаться мысли. — Это же не по-русски написано. Тогда почему мне понятно?»
Потому что это сон, подсказал голос разума. Я с сомнением кивнула и, на всякий случай привалившись спиной к стене, принялась рассматривать холл. Богатую отделку мрамором, витражные окна, высокий потолок с мозаичными узорами, среди которых то и дело повторялись четыре разноцветных кружка, расположенных ромбом. Но самое большое впечатление на меня произвёл выложенный на полу в центре холла круг с причудливо сплетёнными древесными ветвями на насыщенно-синем фоне.
«Какое необычное место. Пусть и воображаемое».
Тут ко мне подошёл Лир, уже одетый в длинный тёмно-серый плащ, делавший его похожим на героя фэнтези. Без лишних разговоров протянул мне плащ кофейного цвета с отделанным мехом капюшоном, на чём посчитал миссию выполненной и со скучающим видом отвернулся. Так что мне пришлось самой как-то напяливать одежду, и от этой простой работы я взмокла, как от сотни приседаний на зачёте по физкультуре.
— Ну, готова? — равнодушно поинтересовался провожатый, краем глаза заметив, что с одеванием покончено. — Тогда идём.
И я послушно поплелась за ним к выходу.
Массивные двустворчатые двери высотой в два человеческих роста выпустили нас, не скрипнув ни единой петлей. Я вышла следом за Лиром на крыльцо, полной грудью вдохнула чистый, холодный воздух и почувствовала себя в гораздо более вменяемом состоянии. А провожатый повёл меня по расчищенной аллее через красиво, как на новогодней открытке, запорошённый снегом сад. Мы миновали фонтан, чьи серебристые струи весело журчали вопреки зиме, и оказались на площади перед высокой стеной, необычно украшенной скульптурами. Сюда выходили фасады нескольких зданий, среди которых выделялось одно, похожее на купол. Однако Лир повёл меня к самому дальнему, сложенному из белого камня и украшенному серебряным символом змеи, свернувшейся восьмёркой.
«Лечебница», — не знаю, как я это поняла, но уверенность была полной.
Провожатый подвёл меня к низкому крыльцу, бросил:
— Дальше сама, — и не оглядываясь зашагал обратно.
«Какой же всё-таки неприятный тип», — подумала я вслед и недобро пожелала ему самому оказаться в ситуации, когда нужна реальная помощь, а получаешь неприкрыто формальную. Потом вздохнула и, держась за изящные перила, поднялась на две ступеньки. Приблизилась к серебристой же двери и, робея, потянула за металлическую, сделанную в виде змеи ручку.
Дверь отворилась с хрустальным перезвоном. На меня дохнуло теплом и тем особым медицинским запахом, каким пахнут, наверное, все больницы на свете. Я бочком вошла внутрь и очутилась в пустом светлом холле, в противоположной стене которого было три двери. Растерянно огляделась — а дальше куда? — но тут средняя из них открылась, и из неё колобком выкатилась низенькая, кряжистая женщина в белой хламиде до пят и чепце, из-под которого не выбивалось ни волоска.
— Слушаю, — голос у неё был с хрипотцой и необычно низкий. — Что у вас стряслось?
— Я… — теперь я растерялась окончательно. — Я не знаю. Понимаете, я очнулась в лаборатории, — «Лаборатории? Почему я так сказала?» — с тошнотой и головокружением. Мне ничего толком не рассказали, отправили сюда…
Женщина свела на переносице широкие брови и резко перебила:
— Одну?
— Нет, — ответила я правдиво. — Меня провожал Лир, но только до двери. А потом ушёл обратно на занятие.
— Какая безответственность! — возмутилась собеседница, мгновенно завоевав мою симпатию. — Так, идёмте-ка со мной. Вам надо сделать магдиагностику и обязательно принять восстанавливающее зелье.
«Магдиагностика? Зелье?»
А женщина уже подхватила меня под локоть и повлекла к левой двери, попутно спрашивая:
— Что хоть за занятие у вас было?
Я опять хотела ответить, что не помню, но неожиданно для себя выпалила:
— Магия разрушений.
По широкому светлому коридору меня привели в типичную комнату для медосмотра. Усадили на кушетку, а потом долго водили вдоль тела большим, величиной с кулак, прозрачным кристаллом. И чем дольше врач проделывал эту процедуру, тем мутнее становился камень и тем заметнее женщина поджимала губы. Наконец она убрала кристалл в чёрный замшевый чехол и, открыв дверцу высокого шкафа, взяла с полки бутыль из зелёного стекла и мерный стаканчик. Налила мне ровно половину и протянула со словами:
— Пейте. Это восстанавливающее зелье, и я не стала его разбавлять — вам нужна полная доза.
Я с опаской понюхала тягучую желтоватую жидкость, осторожно пригубила и тут же скривилась от противной горечи.
— Не привередничайте, — сурово сказала врач. — Я вообще удивлена, как вы сюда дошли, после такого-то магического удара. Не иначе, элементаль вас прикрыл.
«Кто? Что за бред в духе фэнтезийных книжек? — я заставила себя сделать ещё один глоток. — И почему мне такая чушь глючится, я же никогда фэнтези не увлекалась?»
— Сейчас отведу вас в палату, — тем временем продолжала женщина, — полежите до вечера, а там посмотрим — может, и на всю ночь останетесь.
Я была совершенно не против такого плана — и из-за откровенно паршивого самочувствия, и из-за весьма смутного понимания, что же вокруг творится. Поэтому безропотно позволила отвести себя в небольшую одноместную палату, где мне выдали широкую ночную сорочку и безапелляционно велели переодеться, а затем лечь и отдыхать. После этого врач собственноручно задёрнула плотные шторы и удалилась. Я же, посомневавшись, всё-таки сменила одежду. Убрала вещи в узкий шкаф в углу и залезла в постель под лёгкое, но удивительно тёплое одеяло. Свернулась клубочком и пожелала проснуться в реальном мире, пусть даже и в больнице.
По крайней мере, там я точно знала бы кто я и что со мной происходит.
***
— Улия, ты бесполезна.
Я виновато втянула голову в плечи, не отрывая глаз от носков собственных туфель.
— Тебе двадцать один, а магии в тебе, — судя по донёсшемуся до меня порыву воздуха, отец взмахнул заключением частного магэксперта, — какие-то несчастные семь процентов! Стыдно, Улия. Как ты собираешься поступать в Академию элементалей? Какую вообще пользу ты можешь принести роду?
— Ну, я, — забормотала я, — наверное, могу…
— Что? — с нескрываемым раздражением перебил отец. — Выйти замуж и рожать детей? Чтобы после моей смерти всё получил твой муж?
Мне захотелось стать
