смущаясь моего взгляда. Ее маленькие веснушки задорно дергаются, когда она смеется. Эту девочку, словно солнце поцеловало прямо в макушку. Разглядывая ее солнечное лицо, я чувствовала себя счастливой.
— Мисс Эванз, у меня ничего не выходит! — заскулил маленький черноволосый Луи.
Он был самым отстающим, но дар у этого мальчика был невероятным. У него был хороший музыкальный слух.
— Что случилось? — склонилась я над ним, рассматривая нотный стан.
— Я не могу нарисовать скрипичный ключ, — чуть не плача говорил черноволосый мальчуган.
— О, Луи, не переживай! Давай я тебе покажу.
Я беру острый черный карандаш и рисую на ночном стане узор.
— Вот смотри, все очень просто, начинаем со второй строки.
— Мисс Эванз! — взрослый женский голос отвлек меня.
Я подняла глаза, увидев в дверях белокурую девушку. Это была секретарь.
— Вас вызывает директор! — твердо говорит она, осматривая всех детей в классе.
— А что случилось?
Но ответа я уже не слышу, блондинка начинает подходить к детям что-то им объясняя.
Недоуменно взглянув на всех, я глажу Луи по голове и говорю, что скоро вернусь.
Интересно, что понадобилось от меня миссис Адамсон? Эта женщина была сверх вредна и никогда не вызывала у меня симпатию.
— Вызывали? — робко постучала я в дверь.
Полная женщина в строгом костюме недовольно взглянула на меня сквозь очки. Её выражение лица было мне неприятно.
— Да! — коротко бросила она. — Присаживайтесь.
Я присела на мягкий кожаный диван, просунув ладошки под колени. Глупая привычка! Но когда я волновалась, всегда так делала. А сейчас повод для волнения был. Миссис Адамсон по пустякам меня бы не вызвала.
— Джорджи, — начала она. — Ты работаешь у нас не так долго.
Я не смело кивнула головой, соглашаясь с ней. Сердце было не на месте.
— Ну, так вот! Нам прислали приказ, — она подняла указательный палец вверх.
— Что за приказ? — удивленно рассматриваю я её спокойное лицо.
— Приказ о сокращении!
Боже! Я растерянно хлопаю глазами, соображая, что сейчас будет.
Миссис Адамсон спокойно привстала со скрипучего стула, взяв со стола белый конверт.
— Вот ваша зарплата за этот месяц.
Я печально поднимаю глаза на неё, умоляя не делать этого.
— Ну, почему я? Я же так привязалась к детям и они меня любят…
— Мисс Эванз! — повысила она голос. — Разговор окончен! Будьте добры, возьмите свой оклад и освободите класс.
Сердце моё больно сжалось. Я отрицательно кивнула головой, со злостью вскочив.
— Можете оставить деньги себе! — сухо бросила я и захлопнула за собой дверь.
Голова моя была забита одним, как я теперь буду без своих учеников. Они были единственным утешением для меня. Но теперь меня лишили и этого.
Осторожно войдя в класс, я оглядела детей. Они забавно вычерчивали в своих тетрадках ноты. Еле сдерживая слезы, я быстро собираю вещи со стола. Дети, заметив мои действия, с тревогой и опаской разглядывают меня. Я пытаюсь улыбнуться, чтобы не огорчать их мордашки. Я обнимаю каждого своего ученика, но не могу взглянуть в его крохотные глазки. Я боюсь увидеть в них боль и жалость. Я знала, что это такое…Что такое детская боль и страх…Рыжеволосая Юта хватает меня своей маленькой ручкой и разглядывает меня. Солнечная улыбка пропала с её лица.
— Вы придете? — с надеждой спрашивает она.
— Ну, конечно, моя дорогая, я приду, — я обнимаю рыжеволосую девочку, пытаясь сдержаться, улыбаясь сквозь огорчение.
Врать нельзя, но по другому я не могла. Нельзя причинять маленьким ангелам боль, я их очень сильно полюбила.
Уже не сдерживая слез, я молниеносно вылетаю из класса и быстро бегу по лестнице на улицу. Сердце моё тут же сковывает тоска и огорчение. Я с трудом вдыхаю свежий майский воздух. Одна большая черная полоса! Моя жизнь — сплошная черная полоса. За горизонтом даже не виден проблеск белого цвета. Моя жизнь — это черная дыра…
Сегодня намечался семейный ужин с родителями. Уже в 17 лет я съехала от них и стала жить самостоятельно. Я просто не выносила их постоянных издевок и пререканий. А семейный ужин стал традицией, чтобы хоть как-то приобщить меня в семью.
— Джорджи, черт тебя побери! Ты уже три месяца не платила за аренду комнаты! — подлетает ко мне пожилая женщина низкого роста.
Это миссис Лерман, хозяйка моей съемной квартиры. Я растеряно роняю ключи на пол, пугаясь её охрипшего крика.
— Я заплачу, — неуверенно бормочу я под нос.
— Когда? — недовольно кричит она.
— Миссис Лерман я все отдам, обязательно! — быстро закрываю я дверь пред настойчивой старушкой.
Устало прислонившись к холодной стене, я рассматриваю свое отражение в зеркале. Мое лицо слишком усталое, волосы взъерошено торчат во все стороны. Я совсем перестала следить за своей внешностью, перестала пользоваться косметикой. Я тихо сползаю по холодной стене вниз и сажусь на пол, взявшись руками за голову. Я слишком устала…Мне так все надоело. Моя жизнь была похожа на ад.
Неожиданно раздался телефонный звонок, я взглянула на входящий вызов «Мама». Немного поколебавшись, я все же отвечаю:
— Да.
— Джорджи, здравствуй!
— Привет, мам.
— Ты не забыла про семейный ужин?
— Нет. Я всё помню…
— Тогда купи по дороге пару свежих фруктов, — с этими словами мама кладет трубку.
— Хорошо… — тихо произношу я в полной тишине.
Тишина стала моим лучшим другом, она как никто другой понимала меня.
Я утерла слезы, скатившиеся по щеках и стала собираться. Плакать нельзя, это признак слабости…А мне нельзя быть слабой, нельзя ломаться…
***
Деревья в зеленой листве скучно качают головой, когда мимо них проезжает пассажирский автобус. Я грустно смотрю на мир снаружи через пыльное и грязное окно, запачканное пальцами и ладонями других пассажиров.
Я разглядываю лица, сидящих напротив людей. Они все сосредоточенные и напряженные. Кто-то задумчиво смотрит вдаль, кто-то читает старый выпуск потрепанной газеты. Я закрываю глаза, засунув ладошки в карманы куртки.
Никакого желания встречаться с родителями не было, потому что я знала о чем они будут спрашивать.
— Джорджи, наконец-то, проходи, — сказала мама и открыла передо мной дверь.
— Привет, мам, — я хотела её обнять, но она забрала у меня пакеты и направилась на кухню.
Я осторожно сняла кроссовки и куртку, не торопясь поправляя свои волосы перед зеркалом. Я тянула время.
— Привет, Эмбер, — увидела я сестру, которая увлеченно сидела за компьютером и что-то печатала.
Она даже не захотела обернуться и посмотреть на меня. Я потерла ладошки о бока своей майки и нервно расхаживала по квартире, будто это вовсе чужой мне дом. Все в нем изменилось: мой старый письменный стол уже давно пылился
