даже легкой смерти он уже не молил — он был виноват, он знал это, и знал, когда принимал внимание посторонней женщины, не его жены, знал, когда пытался рассмотреть бумаги на столе госпожи… Свою вину он даже перед собой не отрицал. Все было справедливо.
— Кто это? — в первый момент изумилась Майя.
— Это моя ошибка, — с досадой ответила подруга. — Я взяла этого мужчину своим мужем, Первым мужем! У него хорошая родословная, он закончил Джордан; правда, его Дом небогат, и дела у них идут все хуже и хуже… А потом оказалось, что он — шпион, и я узнала об этом совсем недавно. Почти семь лет в моем доме, и он изменяет мне с другой женщиной, и передает ей секретную информацию! Нет, я горжусь тем, что всегда держу себя в руках, контролирую, и никогда зря не порчу свое имущество. Именно поэтому я узнала от него все, что он знал, и совместила приятное с полезным — и вечеринку устроила, и этому предателю дала возможность как следует раскаяться в своем поведении. Представляешь, он не хотел называть имя женщины, для которой шпионил! Но неужели он думал, что мы не справимся без слов безмозглого зверька — недавно меня навещала одна из его сестер, двоюродная или троюродная, так что не о чем гадать. Ты ее, может, помнишь — Лайза?
Майя покачала головой: она не помнила никого с таким именем.
— Ну, не важно. Жаль, обвинить я никого не смогу — это еще надо доказать, но мне-то все ясно. Впрочем, никто из его родственников за него не заступился, естественно, он никому не нужен. Повисит здесь до завтра, и… помнишь, как у нас наказывают?
Вот здесь Майя ей кивнула — она помнила, правда, чисто теоретически, потому что ни разу не видела эту казнь наяву.
— Кастрировать и потом усыпить?
— Да, — подтвердила ее догадки Ейсенийя. — Завтра все сделаю, — мечтательно протянула она. — Это моя ошибка в воспитании, больше я такого не повторю. Надо же, а я ведь хотела его оставить мужем, хотя он уже и староват. Но в хозяйстве он был очень полезен, а муж у меня и второй есть…
* * *
Все время, пока они пили тайшу и вино, делились сплетнями про жизнь на обеих планетах, Майя кожей чувствовала присутствие этого мужчины на кресте. Что бы он ни сделал, его все равно было безумно жаль.
«Может, если бы мне изменили и предали, — думала она, — я бы тоже мечтала все отрезать изменнику, но у меня, к счастью, в жизни пока не было таких сильных потрясений. Хотя и расставались не друзьями, но горло друг другу не мечтали перегрызть."
— Послушай, подружка, а, может… — Майя сейчас собиралась сказать очень странную вещь, и сама себе удивлялась. И совершенно непонятно было, как к этому отнесется ее гостеприимная хозяйка. — А потом ты хочешь его убить?
— Не знаю, — задумалась Ейсенийя. — Вот так просто теперь и усыпить нельзя… Или нужно будет признаваться всем, что он мне изменил, предал Дом, а мне позориться не очень хочется… К тому же, я абсолютно уверена, что он виноват — да достаточно было посмотреть на его виноватое лицо! — а для других нужно, все же, доказательства предъявить. Ну, а за кастрацию я просто заплачу штраф за жестокое обращение. К тому же, он такой жизни боится гораздо больше, чем смерти.
— А если ты мне его отдашь? — решилась Майя. — Продашь, — исправилась она. — Честно говоря, у меня не так много денег, но… ты же сделаешь мне скидку за брак? Мне пока не хватит на более-менее приличного наложника, а что-то так захотелось развлечений, но не с чужими, а со своим. А уж наказать я его обещаю! Только, сама понимаешь, если сделать все по правилам, он может и не выжить…
— Да забирай! — внезапно легко согласилась Ейсенийя. — Потренироваться, что ли, хочешь? Даром отдам — что я, с подруги буду деньги брать? Да еще за бракованного раба? Отдам, но с условием — чтобы без наказания он не остался.
— Конечно, — Майя даже не сомневалась, отвечая. — Он предал дом, предал жену — неужели я поверю, что у другой госпожи он изменится? Ему для этого нужно будет очень постараться. Веры нет такому мужчине.
* * *
Лери
Госпожа Ейсенийя дала ему попить. Не веря своим глазам, он жадно припал к стакану — соленая… Эта вода еще больше усилит жажду.
Он остановился, а госпожа сказала: «Пей до дна, иначе я перца туда добавлю». Он выпил. Потом, сжалившись, она отпустила его в туалет один раз — кажется, просто не хотела, чтобы пришлось убирать в комнате.
От жажды распух язык. Иногда сознание мутилось, и он молился, чтобы полностью впасть в беспамятство, хотя и знал, что перед казнью жена обязательно приведет его в чувство.
* * *
Когда ему приказали идти за той, чужой, госпожой, и сняли крепления, он упал. Хотел встать, но ноги не слушались. Онемевшие конечности, к которым начала приливать кровь, сводило дикой болью, а он пытался встать. Так и не смог, пополз туда, к другой госпоже. Она изучающе посмотрела на него, и обратилась к его жене:
— Выдели нам, пожалуйста, пару звериков, пусть отнесут его к аэрошке. А то мы сейчас такое представление для всего дома устроим…
* * *
А потом, уже много позже, новая госпожа в его новом доме протянула ему что-то в чашке.
— Хочешь пить?
— С…соленая? — только и смог он выговорить, — не надо, пожалуйста…
— Обычная вода, — удивленно ответила госпожа. — Пей, ты же хочешь.
Он обреченно взял чашку, потому что не спорят с госпожой… Вода была чистая, обыкновенная! Он пил, пытаясь вести себя как воспитанный мужчина, но не выдержал, подавился водой, почти захлебнулся.
— Тише, никто не отнимет, сейчас еще дам, — госпожа не сердилась. Да, он понял, что именно она накажет его так, как жена собиралась, но эта госпожа не стала приковывать его ни к чему, и дала попить. Как он ошибался, когда думал, что до этого у него была тяжелая жизнь. Все познается в сравнении. Сейчас просто лежать, вытянув руки и ноги, не чувствуя ремней и не страдая от мучительной жажды — это было счастье. А дальше — пусть будет то, что он заслужил.
Майя
Просто так, без наказания, я его не собиралась оставлять, и дело было даже не в обещании прежней
