сокращал расстояние между нами. Моё предательское сердце билось всё сильнее по мере приближения Доминика и взорвалось от счастья, когда он остановился прямо передо мной.
Его рука скользнула на мою талию. Он притянул меня к себе, и я оказалась прижата к его груди. Я взглянула на него из-под ресниц. Его лицо было гладко выбрито и состояло сплошь из жёстких линий, которые словно специально выпирали навстречу лунному свету.
— Снова веселишься без меня, любимая? — Его голос был сладким, как мёд, и обволакивал каждую клеточку моего тела. — У тебя на это было всё лето, разве этого мало?
— Если под весельем ты понимаешь поездку вдоль побережья и охоту на демонов от заката до рассвета, то да. Этого мне хватило сполна.
— Под «этим» я имел в виду твой отдых от меня, — протянул он.
Я облизала губы, и его взгляд тут же опустился на них.
— Этого мне тоже хватило.
Мой голос прозвучал ниже, дыхание затаилось. Слова вылетели из моих уст, словно лёгкие бабочки, которых я не успела поймать.
В ответ я услышала его низкий грудной рык, и моё тело выгнулось к нему, будто примагниченное.
— Ты скучала по мне? — спросил он, поднимая руку к моему лицу и нежно проводя костяшками по щеке.
Он прекрасно знает, что скучала. Я приняла равнодушный вид, не зная, что бесит меня больше: то, что я растекалась лужицей рядом с ним, или то, что он видел это и бессовестно этим пользовался.
— У меня были более важные дела, — ровным тоном произнесла я, стараясь сохранять спокойствие, хотя, по правде говоря, во всём английском словаре не хватит слов, чтобы выразить то, как сильно я скучала по нему.
Каждый день казался мне бессмысленным блужданием в пустыне, борьбой за выживание, постепенным загибанием от жажды и пониманием, что только одно — точнее, один конкретный Воскрешённый — может утолить эту потребность. Но он оставался за пределами досягаемости.
Короче говоря, каждый день был адом.
— Что-то мне подсказывает, ангел, что ты врёшь. — Он наклонился к моему уху, вдохнул запах моей кожи, провёл губами по шее. — Я думаю, ты считала минуты до нашей новой встречи.
Я цокнула языком.
— Ты всегда такой самоуверенный…
— И никогда не теряю дар речи, — промурлыкал он. Мои щёки загорелись.
— Да уж, ты вообще слишком много болтаешь, — отметила я. Как-никак, мы всё ещё стоим на обочине и треплем языками.
— Неужели? — Он вновь наклонился ко мне, прикусывая мочку уха и посылая волну жара до самого живота. — Ты бы хотела заняться чем-то другим?
О да.
— Отвези меня к себе и узнаешь, — предложила я.
— Дразнишься, ангел? — медленно спросил он, шепча напротив моей шеи, которую помечал жаркими поцелуями.
— Нет, — честно призналась я, с трудом удерживаясь на ногах. — Даю разрешение.
— На что? — уточнил он. Его рука скользнула с моей талии вниз, к бедру, исследуя моё тело. Будто бы на мне остался хоть один изгиб, который он не знает.
Я понимала, что играю с огнём, зажигаю спичку рядом с пролитым бензином, но мне было совершенно всё равно. Я могла думать только о тянущем чувстве внутри живота в ответ на каждое его прикосновение, о страстном желании сгореть в его пламени.
— Всё, что захочешь.
Он вскинул голову, издав низкий грудной звук.
— Всё, что захочу?
Я посмотрела ему в глаза, как суккуб на задании.
— Ты меня не расслышал?
Уголок его губ приподнялся.
— Ах, как я скучал по твоему дерзкому язычку.
Я намеренно облизала губы и улыбнулась ему.
— Так докажи это.
Его ноздри раздувались, словно ему с трудом удавалось держать себя в руках.
— Тебе стоит быть осторожнее с тем, что ты говоришь мне, ангел, — предупредил он, вновь проведя тыльной стороной ладони по моей щеке. — Я ведь могу и поймать тебя на слове.
— Прекрасно, — ответила я, игриво прижимаясь к нему всем телом. — Именно на это я и рассчитываю.
Его глаза потемнели до цвета дорогого коньяка, пока он смотрел на меня так, будто представляет всё, что мог бы со мной сделать. Всё, что я позволю ему сделать. И через мгновение он просто выпрямляется и опускает руки.
Эм, какого хрена? В моей голове эта сцена разворачивалась иначе.
— И что это значит? — спросила я, совершенно сбитая с толку.
Он наклонил голову и посмотрел мне в глаза.
— Как бы я ни хотел принять твоё предложение, — сказал он, а в следующую секунду опасно понизил голос, — и поверь, ангел, я бы поймал тебя на слове и пользовался этим снова и снова…
— Тогда в чём дело? — перебила я, положив руки ему на грудь, не желая упускать настрой.
Он поймал мои запястья и нахмурился.
— Прости, но сначала нам нужно решить один вопрос.
Я отпрянула от него.
— Мне ведь это послышалось, да?
— Ангел, — укоряюще произнёс он. Его голос звучал мрачно, без намёка на обычную бархатистость. — Нам надо поговорить.
Я посмотрела на него как на психа. Потому что кто ещё так делает?
— Я только что дала тебе карт-бланш на сегодняшнюю ночь, а ты предпочитаешь заниматься болтовнёй?
— Я бы, конечно, предпочёл другое занятие…
— Так почему мы всё ещё торчим здесь и сотрясаем воздух? — выпалила я и дерзко шагнула к нему.
Он резко втянул воздух и вновь перехватил мои руки, когда я попыталась обнять его вокруг шеи.
— Мы стоим здесь и разговариваем, потому что всё лето ты этого избегала, а теперь…
— Да мы всё лето общались! — возразила я, выдернув руки.
Он вскинул бровь.
— Правда?
Ну… Не сказать, что мы много времени проводили в ясном уме и вертикальном положении… Но мы разговаривали! Я точно помню, что разговаривали. Вроде как. Да какая, к чёрту, разница?
— Всё, давай не будем выносить мозги. Отвези меня домой, Доминик.
Последние слова я буквально промурлыкала ему. Если уж это его не проймёт, то я не знаю…
Он стоял с прямой спиной, словно изо всех сил держал себя в руках.
— Ангел, ты можешь сосредоточиться на минуту? Пожалуйста. Это важно. Пока тебя не было, многое успело произойти, и тебе…
— Чёрт, Доминик! — грубо перебила я, чувствуя, как в венах закипает злость. — Я же уже говорила тебе: мне плевать, что тут без меня произошло! Я не просто так покинула этот город. Почему ты пытаешься затащить меня обратно в прошлое? Почему бы тебе не оставить его в покое?
— Не я один не могу оставить прошлое в покое, любовь моя, — пробормотал он себе под нос.
Моё внимание зацепилось за его слова.
— На что ты намекаешь?
— Это я
