"Молли, сказала мне держаться от вас подальше," наконец сказала она.
Даниэл склонял голову из стороны в сторону, будто бы взвешивая услышанное. "Она действительно права."
Люси задрожала. Теньпроплыла мимо них, затемняя лицо ангела достаточно долго, чтобы Люси забеспокоилась. Она закрыла глаза и попыталась дышать, молясь чтобы Даниэль не посчитал, это странным.
Она начала паниковать. Ей захотелось убежать. Она должна бежать. Но, что если она потеряется на кладбище?
Даниель проследил за ее пристальным взглядом в небо. "Что случилось?"
"Ничего."
"Так ты собираешься воспользоваться советом?" Спросил он с вызовом, скрестив руки на груди.
"Что?" сказала она. Бежать?
Даниэл шагнул к ней. Теперь он был на расстоянии менее фута. Она затаила дыхание. Застыв в ожидании.
"Ты собираешься держаться подальше от меня?"
Это прозвучало словно он флиртовал.
Но Люс была совершенно не в духе. На ее лбу выступила испарина, она массировала свой весок двумя пальцами, пытаясь прийти в себя, и взять себя в руки. Сейчас ей было совершенно не до флирта. Даже если то, что он делал, действительно походило на флирт.
Она сделала шаг назад. "Я думаю, да".
-Я не слышу, прошептал он, приподняв бровь и сделав еще один шаг ближе.
Люси опять отступила назад, на этот раз дальше. Она практически ударилась об основание статуи, и смогла почувствовать твердую каменную ногу ангела врезающуюся в ее спину. Еще более темная, холодная тень просвистела над ними. Она могла поклясться, Даниэль дрожал вместе с ней.
И тогда глубокий скрип чего-то тяжелого поразил их обоих. Люси ахнула, так как верхняя часть мраморной статуи склонилась над ними, как ветвь качающаяся на ветру. На секунду, она, казалось, парила в воздухе.
Люси и Даниэль стояли, глядя на ангела. Оба они знали, он спукался вниз. Голова Ангела медленно наклонилась к ним, как будто бы он молился, а потом вся статуя, разгоняясь, начала мчаться вниз. Люси почувствовала, как руки Даниэля обхватили ее за талию мгновенно, крепко, как будто он точно знал, где она начиналась и где заканчивалась. Его вторая рука накрыла ее голову и нагнула ее вниз, как раз тогда, когда статуя упала на них. Как раз в том месте, где они стояли. Она упала с огромным грохотом – головой в грязь, с ногами по-прежнему покоящимися на постаменте, оставляя небольшое треугольное пространство, где присели Даниэль и Люси.
Они тяжело дышали, нос к носу, глаза Дэниэла были испуганами. Между их телами и статуи, было всего несколько сантиметров пространства.
"Люси"? прошептал он.
Все что она могла сделать, так это кивнуть головой.
Его глаза сузились. "Что ты видела?"
Затем появилась рука, и Люси почувствовала, как ее вытащили из пространства под памятником. С ее спины посыпались обломки, а затем почувствовалось дуновение воздуха. Она снова видела мерцание дневного света. Наказанная компания стояла на расстоянии (??), за исключением м-с Тросс, которая стояла, свирепо глядя, и Кэма, который помогал Люси встать на ноги.
"Ты в порядке?" спросил Кэм, осматривая ее в поисках синяков и царапин, при этом отряхивая грязь с ее плеч. "Я увидел оседающую статую, я побежал, чтобы попытаться остановить ее, но было уже.... Ты должно быть сильно испугалась."
Люс не ответила. Страх, был лишь частью того, как она чувствовала.
Даниэл уже поднялся на ноги, даже не обернувшись, чтобы посмотреть в порядке она или нет, просто ушел.
У Люси отпала челюсть, когда она смотрела, как он уходил, когда она смотрела, что всем остальным, похоже, не было дела до того, как он соскочил.
"Что вы сделали?" спросила миссис Тросс.
"Я не знаю. Минуту назад, мы стояли там" - Люс взглянула на мисс Тросс - " хм, работая. Следующее, что я помню статуя опрокинулась."
Альбатрос наклонилась изучая разрушенного ангела. Его голова треснула прямо посередине. Она начала бормотать что-то о силах природы и старых камней
"Никогда не пугай меня так больше!" отчитывала Кэлли Люс, в среду вечером.
Это случилось как раз перед заходом солнца, и Люси заперлась в телефонной кабинке в Мече и Кресте, крошечном бежевом ограниченном пространстве посередине передней части офиса. Это было далеко не приватно, но, по крайней мере, никто не околачивался рядом. Ее руки все еще болели от кладбищенской смены на вчерашнем наказании, ее гордость все еще была уязвлена из-за побега Даниэля после того, как их вытащили изпод статуи. Но минут пятнадцать, Люси пыталась выкинуть все это из головы, чтобы впитать каждое блаженное неистовое слово, которое могла высказать ее лучшая подруга в отведенное время. Было так приятно услышать высокий тонкий голос Кэлли, Люси было почти все равно, что она кричала.
"Мы обещали, что не уйдем не проговорив около часа," Кэлли продолжила с укоризной. "Я подумала, кто-то съел тебя живьем! Или что они, возможно, закрыли тебя в одиночку в одну из этих смирительных рубашек, где тебе прийдется прогрызть рукав, чтобы почесать лицо. Из всего, что я знала, ты могла бы спустится в девятый круг…"
"Хорошо, мама," сказала Люси, смеясь и вживаясь в ее роль, когда Кэлли выступила в роли ее словно живого учителя. "Раслабься". На долю секунды, она испытывала чувство вины, что она не использовала свой один телефонный звонок для того, чтобы набрать номер ее настоящей мамы. Но она знала, у Кэлли бы встали волосы дыбом, если бы она когда-либо узнала, что Люси не ухватилась за первую возможность, чтобы связаться с ней. И, что странно, это всегда успокаивало – слушать истерический голос Кэлли. Это была одна из многих причин того, что они так хорошо подходили друг другу: сверхпаранойя ее лучшей подруги действительно оказывала успокаивающее воздействие на Люси. Она запросто могла бы представить Кэлли в своей комнате в общежитии в Дувре, расхаживающую по ее яркому оранжевому ковру, с намазанными подмышками дезодарантом Окси и педикюрными подушечками разделяющими ее все еще влажные ногти цвета фуксии.
"Не Мамкай мне!" Кэлли выходила из себя. "Начинай разговаривать. Какие там другие дети? Они все жуткие и шумные диаретики как в кино? А что насчет ваших уроков? Как еда?"
В телефонe, Люси могла слышать на втором плане Римские каникулы, звучащие из крошечного ТВ Кэлли. Любимая сцена Люси была всегда та, где Одри Хепберн проснулась в номере Грегори Пека, по-прежнему убежденная, что предыдущая ночь была сном. Люси закрыла глаза и попыталась мысленно представить себе кадр. Изображая сонный шепот Одри, она процитировала строки, которые, она знала, Кэлли узнает: "Был мужчина, он был так важен для меня. Это было замечательно".
