должен выглядеть вольный маг, собирающийся сесть на поезд. По его лицу четко видно, что связываться себе дороже.
Мне хорошо с ними настолько, что это возвращает к реальности: не может быть, чтобы мне, неудачнице в личной жизни, настолько повезло.
Мужья просто от меня зависят: Ирвину нужен ребенок, Дэмиену — моя магия.
Одновременно с тем как я думаю об этом, прибывает экипаж.
Мы находимся в закрытом помещении вокзала, предназначенном для богатых пассажиров, поэтому нас не обдает паром.
Мои мужчины тут же подхватывают чемоданы и открывают стеклянные двери передо мной. В таком положении вещей в этом мире нет ничего странного. Женщина — проводница природной магии, дарующая чары. Чем она сильнее, тем больше желающих заключить союз.
Впрочем, далеко не каждая может позволить себе ирриди. Но я вполне могу сойти за родственницу ларди, которую поручено охранять секретарю знатной дамы.
Я уже и не рада когда мы располагаемся в уютном купе. Ехать ночь, наутро уже будем в столице региона. Все очень удобно, кроме того, что я зажата в тесном пространстве с двумя мужчинами, к которым меня по-настоящему влечет. Только в отличие от сегодняшнего утра, я ощущаю стыд. Наша первая “брачная” ночь была во имя общего блага. Но что дальше?
Уже далеко за полночь, а напряжение все не оставляет. Мужчины, видимо, держатся на ногах из солидарности со мной: Дэмиен читает книгу, Ирвин чистит оружие. Я должна была быть благодарна им за такое чутье.
Но не могу.
Я не верю в то, что мне после стольких лет невезения вдруг могу обрести счастье. То, что мне так везет скорее похоже на какой-то подвох.
Поезд неожиданно для меня притормаживает на перроне небольшого городка. Ирвин поясняет, что нужно догрузить угля и я вру, что мне стало душно, когда ирриди бросает на меня долгий взгляд.
Мне в самом деле тесно в купе с ними двумя. Присутствие двух таких близких и тягучих энергий буквально сводит с ума. И я не знаю, испытывают ли то же в отношении меня мужья.
Иду к выходу из вагона.
На перроне суетно, много народа, толкотня несмотря на поздний час. Мне становится чуть легче. Вдруг прохожий толкает меня и я спотыкаюсь, поправляя прическу. Ребра болят. Это было так грубо.
— Ларди, — мой локоть подхватывает почти невесомая рука.
Оборачиваюсь и вижу рядом с собой Дэмиена.
— Я же сказала… — язык едва ворочается, хотя, признаться, я благодарна первому мужу. Если бы он не появился, я упала бы в грязь.
Дэмиен улыбается.
— Я обязан следить за твоим благополучием, — обожаю его манеру говорить на ухо, щекоча кожу мятным дыханием.
Твердая рука Дэмиена помогает мне сохранить равновесие.
— Боишься, что убегу? — пытаюсь замять неловкий момент.
Муж взглядом указывает на окна поезда. За занавеской я вижу Ирвина, напряженно глядящего на нас.
А! Так Дэмиена прислали меня охранять!
— Почему не пришел сам? — проговариваю.
— Мы оба переживаем, что тебе может быть что-то непонятно в окружающей обстановке.
Меня захлестывает теплом от этих слов и я чувствую, что не могу удержать себя в руках. Меня никогда раньше не любили толком. И я не знаю, что делать с мужчинами, которые хотят служить мне, даже если их к этому и вынуждает природа или обстоятельства.
Я боюсь, что они неискренны. Боюсь, что меня можно возненавидеть как Э’Вилн: принадлежать и мечтать об избавлении.
Вырываю руку.
— Дэмиен, мне надо умыться. Где туалет, я и сама могу разобраться.
Получилось грубо.
Стою в дамской комнате у зеркала. Наверху тикают часы, так что я могу понять, сколько еще времени до отправления. Побелевшими пальцами сжимаю край раковины.
Я привыкла к тому, что сказки не становятся реальностью. Моя побитая жизнью сущность твердит: “Где-то здесь должен быть подвох”.
Я, неудачница в личной жизни, просто не могла вытянуть в лотерее счастливый билет.
Вздрагиваю, когда слышу шаги позади себя, а потом звук задвигаемой задвижки.
— Муж сказал она точно здесь? — звучит незнакомый голос.
— Да если этот хиляк снова ошибся… — вторит другой. — Я прибью его на месте. Хватило того, что он так и не решился подмешать Эмбер яд…
Прирастаю к полу. По спине скользит холодный пот.
Все сразу рушится, падает к ногам осколками.
Решился.
А потом обманул меня.
В комнату входят два ирриди и я понимаю, что без дара не выкручусь из этой переделки.
Глава 20
Ирвин
Что-то неприятно колет в груди и перед глазами плывет марево, так что я на время теряю собранность и концентрацию.
Как это вообще могло произойти? Со мной? Я никогда раньше…
Чувствую, что мне нехорошо и пытаюсь встать, крепко вцепившись ладонью в стол. Стискиваю зубы.
Сейчас не время искать объяснения. Все, что мне надо знать, я уже понимаю: рядом опасность.
И я ее упустил.
Впервые за время службы.
Не уверен, что мне обидно, неловко или что-то вроде того. Скорее это вызывает у меня недоумение. Я не мог ошибиться.
Тело двигается на выработанных за многие годы рефлексах. Чтобы мои враги ни задумали, я слишком силен для одного удара.
Выбираюсь на перрон и меня обдает паром.
Стоп. Враги?
Боль притупляется и мозг наконец начинает соображать лучше.
Дело не во врагах.
Это жена.
Дарьян нир! Я же совсем забыл, что женат. Не надеялся когда-нибудь почувствовать то, что ощущают мужья, когда их вторая половина…
Объявляют об отправлении поезда, а в мозгах окончательно проясняется.
Все это очень и очень плохо!
Как хорошо, что за годы службы я натренировался действовать, даже когда тело валится с ног от ран или усталости. Бросаюсь обратно в купе. Всего-то и надо прихватить мои вещи. Затем обратно к выходу.
Оттесняю к стене проводника, с удовлетворением замечая, что силы ко мне уже почти полностью возвратились.
— Куда вы? — служащий поезда только что возился с дверью, запирая вагон.
Не твое собачье дело! Впрочем, комментариями я себя не утруждаю.
Ирриди не обязан оправдываться ни перед кем, кроме хозяйки. Это конечно же вынуждает его вести себя благоразумно и благородно, чтобы не вызвать гнев.
Но у меня сейчас на перроне дела экстремальной важности, поэтому пошел ты в бездну!
Поезд уже отошел от вокзала. Проводник глядит на меня глазами, полными страха. Видимо, выбрался из глубинки и не понимает, на что способны ирриди.
Прыгаю вниз.
Да, будет больно. Но к боли я привык.
Успеваю сгруппироваться. Какое-то время качусь по насыпи в пыли и останавливаюсь. Поднимаюсь на ноги и отряхиваю безупречный черный костюм — форма ирриди, наш отличительный знак. Чуть-чуть порвался
