И не смогли найти его следов.
Обеспокоившись, они вернулись и залезли в лаз у пруда, но, к своему изумлению, не нашли следов и там! Пыль в коридорах лежала нетронутым толстым слоем. Были найдены только отпечатки лап большой кошки.
А присутствие наагалея и Дейны будто бы стёрли.
Шширар сглотнул. Для нага, привыкшего полагаться на нюх и острое зрение, подобное было невероятным. Даже накатывало жутковатое ощущение, что господин с хранительницей вообще исчезли из мира.
– Может, верхом на кошке уехали? – отчаянно предположил Шем.
Следы невесть как попавшей в подземелья Госпожи сейчас были единственной зацепкой. То, что наследившие лапы принадлежали именно питомице наагалея, сомнений не вызывало. Кошка весьма по-особенному ставила левую переднюю лапу и ходила нервно, суетясь и мельтеша.
И её не было на территории дворца.
– Идём за Госпожой, – решил Шширар. – Рем и Ссешш пусть продолжат искать во дворце, остальных отправим в город, а сами пойдём за кошкой.
– Наагалею Ваашу сообщил? – опасливо спросил Шем.
Шширар стиснул зубы.
– Сообщил.
– И как он?
Желваки заходили по лицу нага.
– «Черви», «олени» и «полудурки» – единственное приличное, что он сказал.
– Какие красивые, – Вилена заворожённо смотрела на россыпь мелких гранатов, смотрящихся на белой одежде каплями крови. Тёмными, но поблёскивающими в свете, исходящем от золотой ивы.
Ссадашилий тоже смотрел, но на мордочку котёнка, завязанного в подол платья садовницы. Настрадавшийся зверёныш устал и уснул, и духу очень хотелось прикоснуться к его тёплому волосатому телу.
– Бери, – Ссадашилий приподнял подол, в котором лежали камни, но девушка смутилась и отстранилась.
– Да куда мне их… Я просто посмотреть. А вам они зачем?
– Чтобы охранить и не убить.
– Чего? – обалдела оборотница. – Вы…
Она осеклась, так как длинные волосы духа зашевелились, а затем и вовсе обвязались вокруг ивы. Обычно неподвижный зрачок духа резко расширился.
Ребёнок, носящий его имя, лгал.
Лгал словами.
Лгал движениями.
Лгал всем своим видом.
Ссадашилий пришёл посмотреть на него и едва не убил. Жгучее желание разорвать лжеца смешалось с… обидой на Исхедиара, который взял с него обещание, но не предупредил о самом главном.
Змеехвостый Ссадаши был лжецом!
Ива захрустела под стискивающими её волосами.
– Эй, не ломайте экземпляр! – всполошилась Вилена и вцепилась в удушающие дерево волосы.
Дух уставился на неё изумлённым и остолбеневшим взглядом, ощущая, как тонкие пальцы сжимаются вокруг чувствительных локонов. Прикосновение было столь неожиданным, что он едва не рассыпал камни. Потревоженный котёнок проснулся и зашипел.
– Почему они постоянно расплетаются? – негодовала Вилена, наматывая ослабевшие волосы на предплечье. – Мне замок на них вешать?!
Ссадашилий забыл про лжеца и вдруг подумал, что садовнице с её волосами цвета мака очень не хватает ушных украшений с красными камнями. Таких, чтобы качались звенящими гроздьями, переплетаясь с пламенеющими локонами, и плясали языками огня.
С ними садовница ещё больше будет похожа на пожаром цветущие маки.
Глава IX. Репутация
Инан встретила гостей за столом и, судя по её посвежевшему виду, чарочку пригубить уже успела.
– Госпожа! – Ейра возмущённо упёрла руки в бока и грозно подступила к развалившейся на стуле оборотнице. – Вы опять нажираетесь?
– Боги, Ейра, – хозяйка досадливо поморщилась, – вопишь так, будто я каждый день на бровях по лестнице вверх-вниз ползаю! Уже шестой день даже сидра во рту не держала.
– Вам пить можно не чаще раза в год! – служанка под хохот других гостей попыталась сцапать бутылку с дикой со стола, но госпожа на неё оскалилась.
– Клянусь Тёмными, Ейра, ещё раз указывать мне будешь, за порог вылетишь!
– И рухнут тогда столбы, поддерживающие это заведение! – патетично отозвалась служанка, но покушаться на выпивку перестала. – Если напьётесь и начнёте дом разносить, я вашему змею напишу.
– Кому? – лицо Инан обалдело вытянулось, а пальцы сомкнулись на чашке.
Но ответить наглой служанке она не успела. Из-за стола на другом конце зала поднялся высокий молодой мужчина, белокурый и очень ладный, и радостно окликнул:
– Прелесть моя, Ейра.
– О, господин, – сердитая наездница тут же расцвела, порозовела и в мгновение ока упорхнула на зов.
Сдёргивать зарвавшуюся служанку с мужских колен Инан не стала.
Пока Ссадаши и Дейна приводили себя в порядок, на первом этаже борделя стало значительно веселее. Свободных столиков не осталось, уже порядком пьяные мужики трапезничали в компании прелестных наездниц, на постаменте для музыкантов сидели собственно музыканты и услаждали взор танцами юные служительницы борделя. Хохочущие подавальщицы сновали от стола к столу, благосклонно позволяя лапать себя за все выдающиеся места и обнося гостей всё более дорогими напитками.
Столик, за которым ожидала Инан, располагался чуточку в стороне от общего веселья и недалеко от длинной стойки, заграждающей собой высокий стеллаж с выпивкой и вход на кухню. Ссадаши сел напротив Инан, Дейна спиной к залу, а перепуганная кошка старательно завинтилась между стеной и столом, едва не опрокинув последний. Головой кошка легла к Инан и тут же нарычала на оборотницу, на что та лишь лениво фыркнула, и зверь едва не бросился на неё. Остановило Госпожу успокаивающее поглаживание змеиного хвоста. Она опять прижалась к полу, продолжая утробно рычать и рыскать из-под стола полуслепым взором.
– Господин, решили присоединиться к моим девочкам? – Инан бросила многозначительный взгляд на исподнее нага.
– По местным меркам я даже излишне одет, – задеть нага не вышло.
Наагалей пребывал в прекрасном настроении, которое вернулось к нему, когда Дейна закончила переодеваться. Вернулось стремительно, и девушка подозревала, что наг всего лишь притворяется, а сам строит планы допроса. Чувствовала она себя нервно, и Инан сразу это заметила.
– Эй, чешуйчатый, ты чего девочке сделал, что она сидит как пришибленная?
Наг вскинул брови и расплылся в искушающей улыбке. С таким видом только в чём-то неприличном признаваться.
– Откровенный разговор пообещал. Да, милая? – прищуренные красные глаза уставились на Дейну.
– Ребёнок, если он тебя к чему-то принуждает, то говори прямо. Я его обдеру прямо здесь.
– Прекрасная, вмешиваться в чужие отношения очень неприлично, – напомнил Ссадаши.
– Милый, – расплылась в ответной улыбке Инан, – ты напоминаешь о приличиях хозяйке борделя? Да я, может, обзавелась этим делом, чтобы мне больше никто и никогда о приличиях не говорил.
Дейна молча подтянула к себе сыр. Встревать между орлицей и змеем она не собиралась.
Но было бы интересно послушать, почему госпожа Инан избрала для себя такую жизнь. Дядя рассказал о подруге не так много. Дейна знала, что родилась оборотница в предгорьях Рирейских гор в не очень богатом благородном семействе. Сбежала из дома совсем юной и поступила на воинскую службу. Отслужила лет двадцать и осела в Дардане, где открыла бордель. Дядя строго-настрого запретил любые вопросы о семье госпожи Инан и наказал никогда не спрашивать у вспыльчивой оборотницы имя рода. Семья, мол, всё равно отказалась от неё и лишила права на клановое имя.
– У нас с Дейной всё прекрасно. О каком принуждении подумали, госпожа? – прищурился наагалей.
– Вы обещали мне сказочку, – припомнила Инан, – и, похоже, уже начали её рассказывать. Чего из дворца высунулись? Стража на одно ваше упоминание стойку делает. А горожане… те, до которых ещё не дошли слухи о вашем возвращении… продолжают рыскать по городу в поисках. Награду-то за вас назначили больше, чем за иного вольного.
– Мы случайно вышли, – поморщилась Дейна.
– Поймали господина Сепуша в весьма фривольной ситуации, – Ссадаши клыкасто улыбнулся, – и бежали от возмездия по её указке, – хвост ткнул в Дейну, – через подземелья.
