порезаться, когда я уйду.
Мои глаза чуть не вылезают из орбит от того, насколько он прямолинеен. Как он может быть таким грубым в подобных вещах?
— Ты действительно кусок дерьма, не считающийся ни с кем, кроме себя.
— Лезвия на раковине ждут тебя, — кричит он, когда я разворачиваюсь на каблуках, чтобы убраться отсюда к чертовой матери. Слезы угрожают залить мои щеки, но я не хочу доставлять ему удовольствие видеть их.
— Лена? — Лекси пытается, и я останавливаюсь, поворачиваясь, чтобы посмотреть на нее всего на мгновение. Чувство вины появляется на ее лице, прежде чем Карсон снова погружается в нее, и виноватый взгляд снова превращается в похоть. Я быстро показываю ей средний палец, выбегаю из квартиры и возвращаюсь к своей машине.
Мой разум сосредоточен только на одном. Я еду в магазин на знакомой машине и покупаю то же самое, что делала всего несколько недель назад. Я чувствую себя настолько ошеломленной всем происходящим, когда возвращаюсь на кладбище. Мое убежище. Когда я прихожу, я бездумно беру свое покрывало и все, что купила в магазине, и возвращаюсь к своей любимой скамейке.
Лекси просто позволила моему бывшему трахнуть себя в МОЕЙ квартире. Я знаю, мы не были самыми близкими людьми в мире, но ее готовность сделать это просто доказывает, что я ей совершенно безразлична. Я расстилаю покрывало и ложусь на него, пытаясь думать о Келлане. Может быть, это сменит это никчемное чувство на что-то более позитивное. Если бы он был здесь, он бы утешил меня. Но его здесь нет. Ты, как всегда, одна. Я моргаю, глядя вдаль. Некоторые люди просто не созданы для счастья. Мне не суждено быть счастливой. Темные мысли в моей голове слишком сильны. Я не могу бороться с ними.
Неуверенность в себе берет верх, и я теряю контроль. Солнце начинает садиться. Я должна сосредоточиться на красоте неба, а не на ощущении пустоты в своей душе. Я лезу в новую упаковку лезвий и быстро хватаю одно, прежде чем закатать рукава свитера. Быстрый взгляд на мое запястье показывает едва заметные линии от каждого пореза, который я себе нанесла. Воспоминания о каждом из них заполняют мои мысли.
Я рассматриваю их, размышляя, куда пристроить новые. Мое внимание привлекают более толстые шрамы, напоминающие мне о том дне на полу в моей ванной два года назад. Почему я не могла просто закончить работу тогда? Я останавливаюсь на месте в нескольких дюймах ниже запястья и прижимаю лезвие к коже. Это именно та реакция, которой ожидал Карсон, но я не могу остановиться. Мои брови приподнимаются, и слезы текут по моему лицу, когда лезвие вонзается в мою плоть и приносит мне облегчение, которого я ищу. Это моя попытка взять под контроль свои чувства.
Я бы хотела, чтобы Келлан был здесь. Моя грудь тяжело вздымается, когда я закрываю глаза, пытаясь выровнять свои мысли. Отключаю их. Просто не чувствуй. Всего этого слишком много. Я так потеряна и одинока. Я устала всегда чувствовать себя так. Я снова провожу острым металлом по запястью, пока слезы свободно текут по моему лицу.
Я сижу вот так некоторое время. Мне следовало бы перевязать порезы, но сейчас у меня нет на это сил. Я опускаю голову в знак поражения, наблюдая, как кровь стекает по моим рукам на одеяло. Я не знаю, что еще делать, кроме как плакать, одинокая и разбитая.
— Лена? — Раздается голос Келлана, и я поднимаю пустые глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.
Он больше ничего не говорит. Он просто садится рядом со мной, протягивает руку и притягивает меня к себе. Его руки обвиваются вокруг моего центра, и я замираю на мгновение, прежде чем позволяю себе расслабиться в его объятиях. Сдавленный всхлип покидает меня, и он обнимает меня крепче. Как только я оказываюсь в его объятиях, чувства сомнения, боли и никчемности, кажется, исчезают, как и всегда.
— Все в порядке. Я держу тебя, — говорит он успокаивающе, пока одна из его рук проводит маленькими круговыми движениями по моей спине.
Я, наконец, сдаюсь и обнимаю его за талию, позволяя ему утешить меня. Он не спрашивает меня, что случилось. Он не упоминает о порезах на моем запястье, пропитанном кровью одеяле или лезвиях в открытой упаковке, лежащей рядом со мной. Он не осуждает меня, как это делают все остальные. Он просто утешает меня, и я наслаждаюсь успокаивающим чувством, которое он мне дарит.
Глава 10
Келлан
Одного украденного момента с ней недостаточно. Меня начало раздражать то, как часто меня отрывают от нее, чтобы я выполнял свои обязанности. Впервые за все время своего существования я жалею, что я не тот, кем хочу быть. Я хотел бы быть просто обычной душой, которая проведет с ней всю жизнь и у которой останутся воспоминания, соответствующие этому. Вместо этого меня преследует осознание того, что с каждым ее вздохом наше время подходит к концу.
Если Другие попытаются забрать ее у меня, я остановлю их. Что бы они сделали, если бы она захотела остаться со мной? Как бы они отреагировали на это? Что, если ее целью с самого начала было быть моей навечно?
Меня охватывает тошнотворное чувство, когда я веду последнюю душу из моего списка в свое царство. Что-то не так с Леной, и мне нужно поторопиться с этим и вернуться к ней. Темное, тревожное чувство охватывает меня, когда я провожу душу вперед, чтобы они могли продолжать выполнять свое предназначение. Как только они отправляются восвояси, я скрываюсь из виду и ищу свою девушку.
Она на кладбище, но уже поздно. Она не должна быть здесь так поздно. Обычно к этому времени она уже бы вернулась в свою квартиру. Я принимаю человеческий облик и в сумерках двигаюсь вдоль надгробий к ее обычному месту. Она появляется в поле зрения, и мои глаза расширяются. Она дрожит, опустив голову, уставившись на свое окровавленное запястье. Когда ее глаза, наконец, поднимаются, чтобы встретиться с моими, это что-то ломает во мне.
Я не хочу, чтобы она снова была такой беспомощной. Я не смог защитить ее. Я хочу выпотрошить того, кто заставил ее чувствовать себя так. Я немедленно притягиваю ее ближе и заверяю, что я здесь. Она опускается в мои объятия и позволяет себе расслабиться в безопасности моих рук.
Через некоторое время она поднимает голову и смотрит на меня.
— Как
