— Я мало что в этом понимаю. — Голос Гленны пробивался сквозь индийскую музыку, которая транслировалась по радио. — Это такси, такой автомобиль. У него двигатель внутреннего сгорания, работающий на бензине и масле.
Она старалась рассказать ему обо всем, что встречалось им по пути: светофорах, пешеходных переходах, небоскребах, универмагах и всем остальном. Словно сама впервые знакомилась с городом. И ей это нравилось.
Хойт слушал. Она видела, как маг впитывает информацию, словно сохраняя все образы, звуки, запахи во внутреннем банке памяти.
— Так много, — тихо произнес Хойт, и тревога в его голосе заставила ее внимательно посмотреть на него. — Так много людей, — повторил он, глядя в окно. — И не знают о грозящей беде. Разве мы сможем спасти столько людей?
Гленна вздрогнула, как от удара — будто острый нож вонзился ей в живот. Да, столько людей. И это лишь часть города всего в одном штате.
— Не сможем. Нет. Всех не спасешь, — она потянулась к его руке и крепко сжала. — Если думать обо всех, сойдешь с ума. Мы просто должны думать о каждом человеке в отдельности.
Такси съехало на обочину и остановилось. Гленна расплатилась и невольно задумалась о деньгах: нужно как-то решить эту небольшую проблему на ближайшие несколько месяцев. На тротуаре она снова взяла Хойта за руку.
— Я живу в этом доме. Если мы кого-нибудь встретим внутри, просто улыбайся и старайся выглядеть милым. Они подумают, что я привела к себе любовника.
Изумление отразилось на его лице.
— А ты их приводишь?
— Время от времени.
Гленна отперла дверь, и они втиснулись в крошечную прихожую, вызвали лифт. В кабине было еще теснее.
— У всех домов есть эти…
— Лифты. Нет, не у всех, но у многих.
Они доехали до нужного этажа, и девушка открыла железную дверь.
Квартира оказалась маленькой, но с превосходным освещением. Увешанные рисунками и фотографиями стены светло-зеленых тонов отражали свет. Коврики на полу, вытканные самой хозяйкой, привлекают внимание яркой расцветкой и замысловатыми узорами.
Чисто. Похоже, любовь к порядку у нее в крови. Складная кровать, на день превращенная в диван, утопала в подушках. Кухонная ниша сверкала после недавней уборки.
— Ты живешь одна. Тебе никто не помогает?
— Я не могу позволить себе помощника, и мне нравится жить одной. Прислуга обходится дорого, а у меня не так много денег.
— Разве в твоей семье нет мужчин, и тебе не выплачивают регулярное содержание или пособие?
— Никаких пособий — с тех пор, как мне исполнилось десять лет, — сухо пояснила она. — Я работаю. Теперь женщины работают наравне с мужчинами. В идеале мы не зависим от мужчин — ни материально, ни в чем-то другом. — Она отбросила сумку. — Я зарабатываю на жизнь продажей рисунков и фотографий. Рисую в основном для поздравительных открыток — это такие письма или сообщения, которые люди посылают друг другу.
— Понятно, ты художник.
— Совершенно верно, — согласилась она, удивленная, что ее профессия вызывает у него одобрение. — Поздравительные открытки позволяют оплачивать квартиру. Вдобавок время от времени продаю другие свои произведения. Мне нравится работать для себя. Я сама планирую свою жизнь — в этом смысле тебе повезло. Я ни перед кем не отчитываюсь и располагаю временем, чтобы… исполнить свой долг.
— Моя мать тоже в каком-то смысле художник. Она делает красивые гобелены. — Хойт подошел к изображению русалки, поднимающейся из бурных морских вод. На лице ее читались сила и мудрость, присущая — он в этом не сомневался — всем женщинам. — Это твоя работа?
— Да.
— В ней чувствуется мастерство и та магия, что выражается в красках и формах.
Больше чем одобрение, подумала она. В его тоне сквозило восхищение, заставившее Гленну смягчиться.
— Спасибо. Такая похвала поднимает настроение на весь день. А день обещает быть очень странным. Мне нужно переодеться.
Рассеянно кивнув, Хойт передвинулся к другому рисунку.
За его спиной Гленна удивленно вскинула голову и пожала плечами. Потом подошла к старому шкафу, в котором хранила одежду, выбрала нужные вещи и отнесла в ванную.
Стягивая платье, она поняла, что привыкла к большему вниманию со стороны мужчин. К тому, как она выглядит, как двигается. Этого унижения она ему не простит — даже с учетом того, что в данный момент Хойта занимали более важные вещи.
Гленна надела джинсы и белую майку. Учитывая, что нанесенный утром — она не могла отказать себе в этом — макияж слегка поблек, Гленна подкрасилась и собрала волосы в короткий хвост.
Вернувшись, она обнаружила Хойта на кухне. Он перебирал ее травы.
— Не трогай мои вещи, — она шлепнула его по руке.
— Я только… — Хойт замер, затем оглянулся. — Ты всегда так одеваешься на людях?
— Да. — Она повернулась и специально приблизилась почти вплотную. — Что-то не так?
— Нет. А ты не носишь туфли?
— Дома их носить не обязательно. — Какие у него синие глаза, подумала она. Пронзительные и синие, под густыми черными ресницами. — Что ты чувствуешь, когда мы стоим вот так? Одни. Близко.
— Волнение.
— Это самое приятное из всего, что я от тебя услышала. Я имею в виду, вот тут. — Глядя ему прямо в глаза, она прижала ладонь к животу. — Вроде прикосновения. Раньше со мной такого никогда не было.
Он тоже чувствовал — какое-то жжение в сердце и немного ниже.
— Ты еще не завтракала, — с трудом выдавил Хойт и осторожно попятился. — Наверное, голодна.
— Значит, только я, — пробормотала Гленна и повернулась, чтобы открыть буфет. — Не знаю, что мне может понадобиться, и поэтому возьму все, что считаю нужным. Я не путешествую налегке. Вам с Кианом придется к этому привыкнуть. Похоже на то, что мы должны уезжать как можно скорее.
Хойт опустил руку, так и не коснувшись волос девушки, хотя ему хотелось это сделать с первой секунды их встречи.
— Уезжать?
— А ты думаешь, мы будем сидеть в Нью-Йорке и ждать вражеской армии? Переход между мирами находится в Ирландии, и вполне логично предположить, что битва состоится именно там или в каком-то мистическом измерении. Нам нужен этот переход или понадобится в ближайшем будущем. Так что мы должны отправляться в Ирландию.
Хойт молча смотрел, как она складывает бутылочки и пузырьки в сумку, похожую на ту, которую взял в дорогу он сам.
— Да, ты права. Конечно, права. Нужно возвращаться. Путешествие по морю займет большую часть времени, которое нам отпущено. Боже, помоги мне пережить плавание.
— Плавание? — Она удивленно взглянула на него. — У нас нет времени на «Куин Мэри»[9], красавчик. Мы полетим.
