— В кого?
— В пушистика! Котенка, собачонку, попугайчика, в конце концов.
— А почему я? Ты ведь у нас тоже волшебница. Вот, давай, дерзай!
— Угу, с радостью. А потом по королевству будет бегать двухметровый пес с крыльями и протяжно мяукать! Боюсь, это не понравится господину Бруту и кого-то, кто несет за меня ответственность, ждут большие неприятности. Вот.
Дамир задумался, вздохнул и, ухватив спасительную простыню покрепче, щелкнул пальцами.
Феня исчез, а на моей ладони сидел шокированный пушистый хомячок. С толстыми щечками, голубыми глазками и ма-асеньким хвостиком на попке.
— Вау! — восхитилась я.
— Все. Иду обратно, — Дамир повернулся ко мне спиной ненароком (или специально?) обнажив левое бедро, — Кстати, к полудню будь готова. Мы уезжаем.
— Эй! А клетку?! — спохватилась я вслед исчезающему бедру (ну просто остальное меня уже не так интересовало).
Бряк! Шикарная клеточка со всеми удобствами валялась у моих ног.
Посадив пришедшего в себя Феню в его новое жилище, я прямиком направилась к графине.
Та все еще задумчиво сидела в моей комнате и уныло созерцала обитую гобеленом стену.
— Госпожа графиня! — с порога начала я, — А у меня для вас подарочек!
Мачеха взглянула на белобрысого хому и расплылась в самой добрейшей улыбке, на которую только была способна.
— Ах, какая прелесть!
Водрузив клетку ей на колени, я доверительно сообщила:
— Это не простой хомячок. Он волшебный! Способен исполнить ваше желание. Любое. Особенно насчет любви… Эй, стойте, стойте, не надо его хватать! Пусть он в клеточке посидит. В безопасности. Вот так, умница!
Графиня оставила в покое многострадального хомяка, и вопросительно взглянула на меня:
— А что же для этого нужно сделать?
— Все очень просто! Надо ухаживать за ним. Любить. Проводить, как можно больше времени вместе. Как только волшебный хома уверится в вашей доброте и кротости, как только сможет в ответ полюбить и вас тоже, та-дам! Ваше желание исполнится!
— А-а-а… — произнесла графиня и, засунув палец между прутьями, погладила пушистика по головке, — Он мне нравится.
Ну, слава богу!
Спустившись вниз я, наконец, смогла найти Золушку.
— Привет!
— Доброе утро, госпожа Араминта! Как прошел бал?
Моя трудолюбивая подружка была занята повседневной уборкой, но с удовольствием нашла время поболтать со мной.
— Отлично! — я присела на низенький диванчик, — Я уезжаю.
— Куда?
— В Лукоморское королевство.
— Но вы вернетесь? — в глазах Золушки заблестели слезы.
— Конечно! Ведь тебя надо еще отправить на бал.
— Куда?!
— О, ну, это совсем другая история, — я усмехнулась в ответ на счастливо-удивленную улыбку девушки, — Кстати, тут у вас появился новый жилец. Маленький такой, с хвостиком. Ты оставь заботу о нем для мачехи, ладно?
Так за бессмысленной болтовней мы просидели до самого обеда. Графиня отсиживалась в комнате, видимо вживаясь в новый образ. Красавиц-сестер так же не было видно.
Ровно в полдень за воротами раздалось лошадиное ржание и голос Дамира:
— Араминта! Пора!
В памяти всплыло оголенное мужское бедро… Ой, чувствую трудно мне с ним будет оставаться наедине. Не его боюсь. Себя.
— Золушка, сделай одолжение. Принеси мне из комнаты мой рюкзачок, тот с которым я сюда приехала.
Золушка возвратилась через пару минут с ошарашенно распахнутыми глазами.
— Там графиня… назвала меня… дочкой. И дала выходной.
Я довольно улыбнулась и, чмокнув ее в чумазую щеку, выбежала на улицу.
Дамир поджидал меня на верном Ллоде. Взобравшись на спину к белокрылому пегасу, мы взмыли в небо и понеслись к границам королевства.
— Вон там, за тем холмом начинается Лукоморье! — прокричал мне Дамир, стараясь прорваться сквозь свист ветра в ушах.
Я любопытно вытянула шею. У подножья холма стояла золоченая карета запряженная шестеркой прекрасных лошадей. Ллод, повинуясь словам Дамира, опустился на землю. Едва мы покинули широкую спину пегаса, как нам навстречу из кареты вышла женщина. Высокая брюнетка в винно-бордовом платье. Солема!
— О, наконец-то! Я устала ждать! — произнесла она слащавым голосом, в котором явственно прозвучала неискренность.
Я с удивлением и ревностью увидела, как она положила обтянутую алой перчаткой руку на плечо Дамира.
Блин, а у меня даже перчаток нет.
Солема продемонстрировала хороший вкус, облачившись в платье с глубоким прямоугольным вырезом, крохотными воздушными рукавчиками «фонариком» и с высокой талией, подчеркивающей округлую линию груди.
Но больше всего меня потрясло то, что, сделанное из тончайшего шифона платье, было совершенно прозрачным и скорее обнажало, чем скрывало изящные контуры ее фигуры. Если на Солеме и было что-то надето под платьем, то это совсем не заметно.
Темные волосы украшала великолепная тиара из какого-то красного металла с камнем, в точности подходившим по цвету к ожерелью.
Надо признать, она была пленительна, как ангел, хотя слово «ангел» казалось не совсем подходящим. В ее утонченной изысканности, в ласкающих звуках низкого аристократического голоса таилась опасность.
Солема сексапильно провела язычком по губам и обратилась к Дамиру. А я беспомощно наблюдала, как она призывно глядит на него из-под длинных полуопущенных темных ресниц.
— Наверное, твоя поездка будет очень утомительна? Я могла бы постараться ее скрасить, — сладко промурлыкала Солема, вкладывая в эти слова какой-то тайный смысл, — Так же как сегодня.
Он нежно коснулся губами ее руки, и что-то ласково прошептал на ушко. Солема глупо захихикала, метнула взгляд в мою сторону и грациозно развернувшись, направилась обратно в карету.
И что это значит?! Он что, с ней что ли? С этой стервой? Твою мать!
— Дамир! Мы едем дальше или как? — я сильно дернула его за рукав, что бы стереть с лица похотливую улыбку.
— А? Да, едем, едем.
Тут за моей спиной раздался хлопот крыльев пегаса.
— Эй, а куда Ллод полетел?!
Дамир неопределенно пожал плечами.
— Дальше мы добираемся по земле. Ллод не покидает пределов Тридевятого королевства.
— Что? Пешком? — я была возмущена до самых пяток.
— Господи, нет, конечно! — усмехнулся Дамир и направился к ожидавшей карете.
— Ой, нет, нет! Лучше пешочком! Мне не комильфо делить тесное пространство с Солемой, — проворно запричитала я. А что? Я, между прочим, тоже не железная, могу и в рожу нечаянно плюнуть. Но меня видимо никто не хотел слушать.
