Конечно, если только выживу: три арбалетных стрелы, не говоря уже о колотых и резаных ранах, а также не считая ушибов и кровоподтёков. Всё-таки надо сказать большое спасибо кольчуге и хаубергу: без них я была бы утыкана стрелами, как ёж иголками, и порублена на мелкие кусочки.
— Браво! — сказал знакомый голос. Я покрепче сжала рукояти кинжалов. Таки Кареглазый. — А я-то думал, что уже давно убил тебя, Искра. Спасибо, что сделала грязную работу. Можешь опустить свои зубочистки. Они тебе не помогут.
Конечно, у него ведь в руках был прекрасный арбалет с очень мощным болтом. Такой пробьет кольчугу, даже не замедляя свой полёт.
— Не думаю, что тебе хотелось бы быть застреленной. Да и не доверяю я арбалетам после того случая, у лестницы. И ещё. Скажи своему зверью, чтобы отошли подальше. К ним претензий я не имею. Выходи на центр поляны, сразимся в честном бою.
"Предупредите остальных и помогите им, прошу вас" — мысленно сказала я Чёрной и Карвину. Самое удивительное, они послушались. Я шагнула вперёд. И ещё раз. Приготовившись метнуть кинжал, я сделала третий шаг.
— Нет, я передумал. — сказал он и спустил курок.
Болт вошёл в моё тело легко. Просто раздвинул кольца кольчуги и пронзил живот.
— Немного промахнулся, сказала я, упав на колени и выпустив из рук кинжалы.
— Нет, сердце я оставил для другого оружия.
И он достал из-за спины кристальный полуторный меч. Тот, из сна. Отбросив арбалет, он подошёл ко мне и приставил кончик лезвия к моей груди.
— Знаешь, я три года искал этот меч. Знаешь, почему? Потому, что только он и может убить Стража города. Этого седовласого парня, отлично знающего магию. Я ещё не пускал его в дело. Но железо режет, как масло.
И слегка надавил на рукоять. Кольчуга задержала лезвие лишь на мгновение. Тело ощутило жгучий холод клина и мышцы инстинктивно напряглись. Я, не отрываясь, смотрела ему в глаза. А он слегка рванул меч назад, но лишь для того, чтобы затем с силой воткнуть его в самое сердце. Он повернул меч и проткнул меня насквозь. Ещё раз, развернув рукоять, он одним рывком вытащил клинок из меня. Слегка пошатнувшись, я упала вбок. Ну, вот и всё. Во рту я почувствовала вкус собственной крови. Я умираю. Ошибся Седой. Надеюсь, Вайон сумеет разбудить город.
— Ты опоздал! — крикнул Кареглазый кому-то за моей спиной. — Я уже убил её. Твоя очередь! И, кстати, можешь не кидаться молниями, магия на меня не действует!
— Для того, чтобы убить тебя, мне магия не понадобиться. Кое-то одолжил мне арбалет. Лови!
Я видела, как арбалетная стрела (по-моему, такие делал только Смайли: ярко-жёлтые, с красным оперением) вошла в грудь Кареглазого и он упал, выронив меч. Чёрная тень прыгнула ему на грудь и добралась до незащищённого горла. Чёрная отомстила за меня и спасла остальных.
Седой взял меня на руки и отнёс подальше от тел, на свободное место. Аккуратно сняв хауберг, он положил мою голову на свои колени и погладил по щеке.
— Ты ошибся, Седой. Я умираю, не найдя того, кто полюбил бы меня и…
Его глаза. То, как он смотрел на меня… То, как его рука гладила мои волосы… То, как разливалось в моей душе тепло в ответ на это… Неужели…
— Седой… — я подняла руку, пытаясь дотронутся до его вечно юного лица, но жизнь уходила из меня… И впервые я успела пожалеть об этом…
— Алина, милая, я никогда не ошибаюсь. И ты не умрёшь — немного с упрямством сказал он. — Не сейчас.
С этими словами он склонился над ней и, убрав непослушные волосы ярко алого цвета, прикоснулся ко лбу. Затем — к закрытым векам и затем, как будто боясь потревожить, к бледным губам. Сначала еле-еле, ак будто боясь потревожить, затем — очень аккуратно, как будто боясь причинить боль. И только после этого — страстно, нежно, уверенно, желая, требуя ответного поцелуя. Рука скользила по кольчуге, заживляя раны и распыляя стрелы и болты. Но жизнь уже покинула тело и холодные губы не могли ответить на призыв.
— Нет, нет! — умоляя и требуя говорил он. — Я так долго ждал тебя! Ты не можешь уйти, слышишь! Ты нужна мне и этому миру, Искра, Молчунья, Алина, милая! Любимая!
Он вновь и вновь целовал ей, но безрезультатно. Прижав её к совей груди, он впервые за эти сотни лет заплакал. И слеза, падая на землю, пробудила ото сна то, что он забыл давным-давно.
Как они прощались перед дверьми их дворца, когда она уходила в другой мир. Лишь для того, чтобы вернутся. Она видела что-то там, в далёком будущем их любимого прекрасного города. И это огорчало её. Она не сказала, что это было, но она знала, как этого избежать.
— Пусть город уснёт, и память о нём сотрётся из памяти всех. Тогда никто не сможет воспользоваться нашими знаниями во зло. Когда я найду то, что поможет избежать этого или опасность исчезнет — я вернусь. И мы вместе разбудим его. Он станет другим, он изменит мир. И мы сможем избежать многих бед. Я верю в это, веришь ли ты в меня, любимый?
Ну что он мог сказать? Он отпустил её, а потом усыпил город. И стал ждать.
— Любимая… — шептал он, прижимая её тело к своей груди.
Капли слёз падали на землю. А там, под деревьями, стояли семеро путников, которых она привела сюда. Зачем? Он вновь посмотрел на её лицо, испачканное землёй и кровью, такое спокойное, такое родное.
— Любимая… — тихо произнёс он, и слеза упала на её щёку.
Он аккуратно вытер её, затем, ещё раз, напоследок, поцеловал в губы, которые так жаждали такого поцелуя при жизни. Нет, пора было оставить её. Он не уберёг её, теперь ему нечего ждать. Но губы по-прежнему требовали ответа, а слёзы омывали прекрасное лицо, смывая грязь.
Ему показалось, что дрогнули её ресницы. Не, только показалось. "Последний раз" — сказал он сам себе и вновь прильнул к её губам. И на этот раз они откликнулись на призыв! Грудь наполнилась воздухом и жизнью, а руки обхватили его шею и не отпустили.
То, что творилось в этот момент вокруг — отдельная история. Вместо прогалин и тропинок появлялись улицы и площади, деревья становились прекрасными домами, утопающими в зелени садов, журчали фонтаны и щебетали птицы.
Спящий проснулся. А король и королева снова были вместе.
КОНЕЦ
