8
Элейна перебирала принесённые принцем его старые вещи, выбирая что-то, хоть немного ей подходящее. Вроде как, её платье Лефиру не нравилось. Он причин не пояснял, но девушка догадывалась: оно подчёркивало высокую грудь, открывало хрупкие плечи и стройные ноги. Наверно, это отвлекало принца. Элейна не стала пререкаться. Не нравится ему платье - она может и переодеться, ей не сложно. Сам принц раздобыл в закромах своего жилища меч, и это вселяло надежду, что он умеет им пользоваться. Хотя надежда была смутной: как-то не очень Элейне верилось, что этот тип сможет защитить её, хоть физическая форма его и была вполне годной. Но он был слаб после пребывания в башне, да и не производил впечатление искусного мечника. Ей он выдал кинжал в ножнах на ремне, причём передавал ей в руки их с таким видом, словно отдаёт смертоносное оружие какому-то опасному и полоумному.
Девушка отошла в угол, хотя всё равно было темно, сняла своё платье, с сожалением положила его в один из ящиков шкафа, втайне надеясь когда-нибудь забрать. Натянув на себя одежду Лефира, она ощутила себя окружённой его запахом. Это было странное чувство. Но приятное и тёплое. Приятное - не ясно почему, а тёплое - потому что в тунике и штанах всё-таки было уютней находиться в прохладном мрачном дворце.
Лефириус тоже странно ощущал себя, продумывая для недавнего врага безопасный подход к окну своего отца. Самым странным было то, что он ощущал предательскую тревогу не за Крафуса, а за Элейну. Что он, в сущности, знал о её боевых навыках и физической силе? Она казалась слабой, но её уверенность в себе заставляла не доверять первым впечатлениям. Было то, чего она боялась, что внушало ей страх и опасения, но эти вещи, внушающие ей страх и опасения, совершенно не тревожили принца. Как выяснилось в этот вечер, бывало и наоборот. Он оглядел облачённую в его одежду девушку и невольно залюбовался ею: она выглядела прекрасно, хоть вещи и были ей велики, а потому смотрелись странно и непривычно. Зато от неё веяло уверенностью и какой-то неуловимой нежностью. Элейна не сомневалась в своих действиях, она проверила оружие, и по её ловким привычным движениям Лефириус понял, что она отправляется на подобные предприятия не впервые. Девушка собиралась проворно и вскоре была готова. Только волосы при своей длине никак не хотели собираться в хвост. Убрать их оказалось сложнее, чем проверить оружие и переодеться в удобную одежду. В сумерках она казалась профессиональной наёмницей, собирающейся на очередное дело, и холодок подозрений снова стал пробираться в душу принца. Лефир, наблюдавший за девушкой со стороны, подошёл к ней вплотную.
- Ты ведь не собираешься убивать его? – он взял её за плечи и резко развернул к себе, всматриваясь в глаза, которые прежде не обманывали.
- Ты не поверишь мне, как бы я не ответила, – улыбнулась она. – Мне нужна твоя помощь, чтобы всё понять. Я хочу постараться убедить тебя помочь мне, а потому мне нет резона предавать твоё доверие… если оно, конечно, есть…
Он отпустил её плечи и вынул из-за пазухи отрез тёмной ткани. Мужчина посмотрел на Элейну слегка виновато, но своё условие выдвинул:
- Ты не должна видеть дорогу. Не бойся, я проведу нас так, что никто нас бы и днём не заметил, а под покровом ночи мы в полной безопасности.
Она усмехнулась, и Лефир понял, что она не обижается на него. И хотя принцу казалось, что ему нет дела, оскорбит ли он своими условиями её чувства, но всё же на сердце стало легко от её спокойного взгляда. Элейна взяла ткань и самолично повязала на глаза. Ткань хранила тепло принца и его запах, отчего девушка улыбнулась. Лефириус взял её за руку и некоторое время стоял неподвижно, вглядываясь в её улыбку. Это был тот редкий случай, когда можно открыто смотреть на человека, не боясь встретиться взглядами, и принц не упустил этот случай. Он непозволительно долго вглядывался в лицо девушки, гадая, чем обернётся ему его доверчивость к ней. Она почувствовала взгляд принца, но не препятствовала ему. В этом было что-то волнительное, и усилием воли Лефириус приказал себе не отвлекаться от планов.
- Нам надо подняться наверх по лестнице, будь осторожней, – предупредил он и потянул девушку за собой, ненадолго задержав взгляд на непривычно острых ушах.
К его удивлению, Элейна шла легко и уверенно. Принц вспомнил, что она ведьма, и потому спросил:
- Тебе что-нибудь видно?
- Нет, – усмехнулась она, и он пожалел, что нет возможности заглянуть ей в глаза и проверить, говорит ли она правду.
Лестница оказалась длинной, но, держась свободной рукой за перила, Элейна легко преодолела её. Потом они прошли по пыльному чердаку, а чём можно было догадаться по духоте и запаху старой мебели. Этот участок шли медленно: под ногами то и дело что-то попадалось, и об это что-то Элейна временами спотыкалась, но принц успевал поддержать, причём это удавалось ему достаточно ловко и осторожно. Вскоре послышался скрип двери и в лицо дунул свежий ветерок, принося с собой запах ночной прохлады и весенних цветов. Дальше было проще: они шли по крышам, то заходя в какие-то пустынные чердаки, то снова выбираясь наверх. Принц вёл аккуратно, подсаживая, если было необходимо, предупреждая о ступеньках, если таковые попадались на пути и вообще всячески предупреждая о травмоопасных местах. Элейна улыбалась своим мыслям: если бы кто-то сказал ей раньше, что однажды она пойдёт по крышам дворца в Оуиле, ведомая за руку принцем, причём заботливо ведомая, ни за что бы ни поверила. Путь был извилистый, ветер то дул слева, то в лицо, то справа, так что вскоре девушка прекратила пытаться запомнить путь. Шли в основном молча, как и надлежит при подобном походе. Шаги были неслышные, даже у Лефира, и пахло старой листвой, что лежала под ногами толстым многолетним слоем. Наконец, принц остановился и прошептал:
- Мы на месте.
Девушка стянула повязку и с усмешкой протянула её принцу. Он убрал ткань и некоторое время молча смотрел в зелёные глаза, всё ещё не в силах поверить, что он действительно делает это: приводит ведьму в покои отца.
- Что дальше? – поторопила девушка и оглядела крышу, на которой через равные расстояния были расположены причудливые кованые флюгеры. Они изображали различных существ, в основном драконов и химер. Элейна презрительно фыркнула, на что принц слегка улыбнулся, но ничего не сказал по этому поводу, перейдя непосредственно к делу:
- У отца нет балконов, но одно окно у него всегда не заперто.
- Это опрометчиво, – заметила Элейна.
- Отнюдь, - возразил Лефир. - Это дальновидно. В случае опасности легко выбраться на крышу. И у отца, и у дяди всегда есть план на случай непредвиденных обстоятельств. Фасад здания украшает лепнина, созданная специально для возможности быстро покинуть покои. Но ты не должна ею пользоваться – это сразу выдаст меня, – он достал из заплечного мешка толстую верёвку, на конце которой была петля с незатягивающимся узлом. – Я спущу тебя к окну и вытяну, когда потребуется….Там, в комнате, ты будешь с отцом один на один. Он хороший человек, но как он поведёт себя… - девушка перебила его, не дав договорить.
- Не волнуйся, я не убью его, как бы он не вёл себя. Обещаю, - она посмотрела на него в упор, зная, как важен для него зрительный контакт, чтобы понимать её истинные чувства. – Не беспокойся о нём.
- Я вообще-то не о нём… - слегка смутившись, признался он.
Девушка широко улыбнулась ему. Наверно, впервые улыбнулась столь искренней и открытой улыбкой. Ей было лестно, что её судьба заботит его, поскольку она видела, что за этим беспокойством нет корысти.
- Если тебе доведётся узнать меня поближе, ты поймёшь, что я не иду добровольно на дела, которые могут стоить мне жизни, - заметила она.
Лефириус не стал спорить или говорить что-то ещё. Он привязал конец верёвки к основанию флюгера на случай, если она выскользнет из рук. Если металлическая трубка даже согнётся или вовсе лопнет, будет время перехватиться. Элейна не любила прощальные взгляды, и сейчас не сомневалась, что Лефир одарит её именно таким, потому она не стала смотреть на принца, вставая ногой в петлю и начиная сползать с крыши. По мере снижения девушки принц отпускал верёвку и вскоре услышал, как Элейна открыла окно, после чего натяжение верёвки пропало, и она стала безвольно болтаться на ветру. Лефир перебрался на самый край и свесился, чтобы хоть что-то услышать.
