Не слова Коди, но печаль, которая возникает вокруг парня, задевает струны моей души…
— Хотя тогда, — внезапно весело заявляет он, как будто и сам пытаясь избавиться от возникшей грусти, — Дэннис в два раза чаще просил бы мою мать о пирогах или булочках с ягодами и уплетал бы их за обе щёки.
Мои глаза округляются.
Я знаю, что такое пироги и булочки, но у нас их готовят обычно по праздникам, а представить Дэнниса танцующим возле Цветного костра очень трудно…
— Всем он кажется мрачным, — словно догадавшись о моих мыслях, говорит Коди с обаятельной улыбкой, — но трудно воспринимать его серьёзно, если видел, как беззастенчиво он набивал полный рот выпечкой моей мамы.
Я сама невольно улыбаюсь, и мышцы лица почти сводит от непривычки. К счастью, Коди задумчиво рассматривает ягодку винограда, которую крутит в руках.
— Если бы Дэннис был сейчас здесь, — говорит парень, — то спросил бы, сколько ещё я буду ему это припоминать.
Коди поднимает на меня взгляд.
— Так что ему не говори.
На этот раз я успеваю сдержать улыбку, равно как и удивление, когда парень продолжает:
— Он мог бы и сам приготовить. У него это хорошо получается, только он ленится, а может, просто вредничает, и еду на работу приходится приносить мне.
Сам приготовить? У нас едой занимались только некоторые эдемы, и представить, как Дэннис замешивает тесто оказывается ещё труднее, чем то, что он может танцевать возле Цветного костра…
— В общем, будешь у него дома, — голос Коди не в первый раз возвращает меня к реальности, — можешь попросить, чтобы приготовил что-то вкусное. Думаю, тебе не откажет.
Хочется спросить, почему, но одна только мысль об этом смущает, и я спешу вернуть разговор в прежнее русло:
— Твоя мама любит ягоды?
У Коди приподнимаются брови, но он быстро берёт себя в руки, приветливо мне улыбаясь:
— Да. А ещё цветы. Давно мечтает приобрести семена дицентры и посадить у себя в саду.
— Кровоточащие сердца, — произношу я, услышав знакомое слово.
На этот раз брови Коди подпрыгивают на самый лоб.
— Ты разбираешься в цветах?
— Не особо. Знаю только некоторые, те, что мне самой нравятся. Растениями занимаются садоводы.
Я уже мысленно ругаю себя, что сказала больше, чем нужно, ведь судя по лицу Коди, он явно хотел бы расспросить, но, к моему счастью, не решается, и я облегчённо выдыхаю.
— Дицентры мама тоже могла бы продавать.
Не знаю, что это значит, но вырастить пару цветков и помочь деревьям плодоносить не составило бы для меня особого труда, поэтому, не успев подумать, я говорю:
— Если когда-нибудь встречусь с твоей матерью, обязательно помогу вырастить цветы, какие она хочет.
Вряд ли это произойдёт, но, если было бы возможно, я сдержала бы слово.
Парень поднимает на меня растерянный взгляд. В его биополе я ощущаю смесь благодарности и почему-то… отчаяния. Хочу узнать, что случилось, но Коди вдруг произносит:
— Позволишь мне задать вопрос?
«Ты можешь доверять только мне и Коди», — вспомнив слова Дэнниса, я неуверенно киваю.
— Ты способна помогать другим людям исцелять их раны?
Вопрос лёгкий, и я киваю.
— Можешь облегчить боль? — уточняет парень, и я чувствую на себе его взгляд, в то время как сама рассматриваю дольки мандарина.
— А б-б-болезни? — поперхнувшись, спрашивает Коди. — Их можешь вылечить?
Мне знакомо значение этого слова, но в моей жизни болезни встречались так редко, что я поднимаю на парня удивлённый взгляд.
— Болезни? Обычно каждый человек следит за своим телом, и трудностей не возникает.
— Но если такое произошло, — настаивает парень, и я признаюсь:
— Да, в большинстве случаев я могу помочь.
Он смотрит на меня со смесью горечи, восхищения и отчаяния, а мне такой букет кажется непосильной ношей, поэтому, стремясь перевести разговор, я произношу:
— Можно тоже задам вопрос?
Коди моргает, словно оправляясь от потрясения, и кивает.
— Как хорошо ты знаешь Муч… генерала Бронсона, его дочь, а ещё Алана и Ребекку?
Парень смотрит на меня с любопытством, но отвечает, не задумываясь:
— Мы давно знакомы. Однако сложно утверждать, что ты кого-то знаешь хорошо. Почти все здесь предпочитают лишний раз не открывать рта. Однако есть вещи, которые о некоторых людях знают все, так что это не тайна, — он хитро улыбается мне и подмигивает. — Так что спрашивай. Расскажу, что знаю.
— Хорошо, — произношу я, выдыхая, и решаю воспользоваться случаем.
Начну с самого простого:
— Сьерре одиноко?
Парень задумчиво сжимает губы.
— Думаю, как и всем нам.
Похоже на правду, тем не менее, именно к Сьерре в моих видениях в образе густой тени с лоснящимися руками пришло чувство одиночества.
— Но ей больше других? — уточняю я, и Коди качает головой, а потом, понизив голос, отвечает:
— Все знают, что генерал любит дочь, но часто к ней не прислушивается, поэтому, пожалуй, да, ей наверняка одиноко.
Мы молчим какое-то время, и Коди смотрит на меня, ожидая следующего вопроса.
— Ребекка запуталась в паутине? — неуверенно произношу я.
Парень удивлённо приподнимает брови, а потом отвечает:
— Ну, можно и так сказать. Не думаю, что она хочет участвовать в этом проекте, но, насколько я знаю, обязана генералу тем, что оказалась в Стеклянном доме, подозреваю, что даже билет на станцию не дался ей просто так. Поэтому, вероятно, её руки связаны во многих отношениях. К тому же, раньше Ребекка работала в Эпицентре и, думаю, какие-то обязательства до сих пор она должна выполнять.
Коди замолкает, и в этот раз я решаюсь сразу задать следующий вопрос:
— Алан Джонс словно… меняет маски?
— Интересная трактовка, но что-то в этом есть. Его не назовёшь лживым или лицемерным, однако, да, Алану всегда удавалось усидеть на двух стульях. В этом он специалист. Было время, их с Дэннисом можно было назвать даже друзьями, но Дэн не удержался рядом с… — Коди внезапно замолкает и смотрит на меня почти испуганно. — В общем, рядом с людями, которые обладают властью, а вот Джонс пришёлся им по душе.
— Поэтому Дэннис считает, что доверять ему нельзя?
Коди вздыхает и говорит:
— Вероятно, в том числе поэтому.
Мы молчим. У меня осталось всего два вопроса, но я не решаюсь задать ни один из них. Мы несколько раз переглядываемся, и наконец Коди спрашивает сам:
— Ты видела какие-то образы, или вроде того?
Я замираю.
— Дэннис рассказал?
— О чём? — удивлённо уточняет парень, но я так и не отвечаю, и Коди говорит, как ни в чём не бывало:
— Просто я подозревал, что если у тебя более совершенная физиология, то наверняка есть какие-то психологические особенности — может, способности, которые нам неведомы, склонности, о которых мы даже не подозреваем. А Дэннис? — вдруг произносит он с любопытством. — От него ты что-то чувствовала?
— Нет, — отвечаю я поспешно, и Коди смотрит на меня с сомнением, хотя мои слова — правда. — Мне приснились эти образы, но Дэнниса среди них не было.
Судя по лицу Коди я его не убедила, но он молчит, а вот я не удерживаюсь:
— Почему ты спросил?
Парень пожимает плечами.
— Он просто многое пережил. Хотелось бы знать, что он со всем справился.
Коди улыбается, но улыбка не касается грустных глаз.
«Что — многое?!» — вопрос так и рвётся, но я удерживаю себя.
«Почти все здесь предпочитают лишний раз не открывать рта».
— Ты чувствовала что-то и от меня?
Я вмиг забываю о своих раздумьях и встречаюсь с Коди взглядом. Вот и первая тема, которую я не решалась поднять.
«Ты можешь доверять только мне и Коди».
— Я видела, — начинаю я, — как вокруг человека в странном, надутом наряде темнота шевелилась и сгущалась, превращаясь в десятки и сотни скелетов. Они тянули к человеку костлявые руки, а он свои — ко мне. Глаза горели во мраке красным светом, челюсти стучали, кости ломались, когда скелеты толкались вперёд…
