Я не свожу взгляда с лица Коди. Оно бледнеет и искажается ужасом, какой я представляла, впервые увидев тот сон.
— Наверное, это было жутковатое зрелище? — сдавленным голосом произносит парень и откашливается.
Не нужно быть тальпом, чтобы понять, что я не ошиблась: Коди как-то связан с этими образами. Но, похоже, не готов обсуждать это со мной.
— Был образ страшнее, — я перевожу тему, поднимая второй вопрос, которого не решалась коснуться, но напоминаю себе, что парень наверняка рад будет поговорить о чём-то другом.
Коди действительно облегчённо выдыхает.
— Из плотного мрака выходил высокий мужчина в длинном чёрном платье со стоячим воротником и широкими рукавами.
Парень замирает, заинтересованно глядя на меня, а я продолжаю:
— В ладонях сжимал какой-то символ, весь перепачканный алой жидкостью. Не знаю, почему, но мне стало жутко.
— Это кровь, — шепчет Коди. — Наша кровь — алая.
— Алая кровь?..
Как это? Почему? Поэтому она меня напугала?..
Но я ничего не произношу.
— Из-за красных кровяных клеток, — будто читая мои мысли, объясняет Коди. — Их цвет происходит от гема, химического вещества на основе железа. Гем является частью гемоглобина, транспортирующего кислород. По мере того, как эритроциты циркулируют по всему телу, гемоглобин захватывает кислород, поступающий из лёгких, а эритроциты доставляют его к тканям и органам. У тебя же в крови содержится белок гемэритрин. Он является дыхательным пигментом крови и содержит в пять раз больше железа по сравнению с гемоглобином. Насыщенный кислородом гемэритрин придает крови фиолетовый оттенок, а кровь, отдавшая кислород тканям, становится розовой.
Я понимаю отдельные слова, но многие слышу впервые. Однако Коди смотрит на меня так, словно его речь всё объяснила.
Алая кровь.
У тальпов и нас кровь разная…
Мы смотрим друг на друга. Не сразу я вспоминаю, о чём шла речь, но со временем всё-таки нахожу в себе силы продолжить:
— Капли падали прямо на пол, а ноги мужчины превратились в огромную чёрную кобру, которая шипела и бросалась вперёд. Из-за спины появились ещё две руки, гораздо длиннее, чем человеческие. Они тянулись ко мне, я сопротивлялась, ударила со всей силы, и они поджались к телу, а потом вдруг начали крутиться с огромной скоростью.
У Коди приоткрывается рот.
— Руки превратились в сплошное кольцо, вращавшееся вокруг мужчины. Я смотрела на него и могла думать лишь о том, что противостоять такому чудовищу не смог бы даже генерал Бронсон.
— Это невероятно, — шепчет Коди, отнимая руку ото рта. — Ты увидела Служителя.
— Кого?
— Верховного Наставника. Его боится даже Бронсон, ведь это самый властный человек на Тальпе. Ты увидела того, о ком знать никак не могла.
Я прищуриваюсь, не догадываясь, о ком идёт речь, а Коди не сразу может оправиться от потрясения, понятного только ему самому.
— Уверен, Дэннис хотел тебе рассказать, но не успел: его вызвали. Давай включим виртуальное кресло, и ты сама всё увидишь.
Коди поспешно поднимается, но не успевает ничего сделать: в комнату за односторонним стеклом врывается целая группа людей, и от неожиданности и ужаса я с трудом делаю вид, что стекло служит для моего зрения преградой. Заметив, как изменилось моё лицо, Коди направляется к двери, но не успевает её открыть, как генерал Бронсон, Алан Джонс — оба в чёрном, и какие-то люди в костюмах грязно-зелёного цвета врываются в комнату и оказываются прямо передо мной. У двоих в руках цилиндры красного цвета, которые я уже видела однажды: в тот раз из трубки вырвалась белая струя, что сбила возникшее откуда ни возьмись пламя…
Коди что-то лепечет, но я могу думать лишь о том, как сосредоточенно, пронизывающе, смотрит на меня генерал, словно, как всегда, видит мои страхи и слабости.
— Начинаем, — почти рычит он с довольной улыбкой.
В его глазах я не вижу той осознанности, какую неожиданно открыла для себя в прошлый раз. Это вновь всё тот же Борнсон, от которого не знаешь, чего ждать.
Я пячусь, забиваюсь в угол, обхватываю тело руками и сползаю по стене вниз, а злые глаза всё так же пристально смотрят на меня.
— Да пропустите же! — вдруг доносится восклицание Коди, а в следующее мгновение он опускается передо мной на колени и протягивает какой-то маленький чёрный овал. Я дёргаюсь, но отползать некуда, и парень произносит одними губами:
— Это Дэннис.
Словно в тумане, я наблюдаю за тем, как Коди тянется и прикладывает овал к моему уху, после чего меня оглушает треск и свист, но затем сквозь него пробивается голос, который сейчас кажется едва ли не родным:
— Сделай то, что обещала.
«Ты дал слово быть рядом!» — хочется мне прокричать, но злые глаза Бронсона не дают даже вдохнуть.
— Встречу тебя в городе, — звучит в ухе, и вдруг голос произносит совсем тихо: — И уже никому не дам тебя напугать.
От одной мысли, что я заставлю себя уснуть и останусь совершенно беззащитной перед этими людьми, меня начинает трясти.
— Закрывай глаза и делай вид, что засыпаешь. Коди наденет тебе очки или повязку, и всё будет хорошо.
Нет никого и ничего на свете, что заставило бы меня совершить такую невероятную глупость. Но Дэнниса говорит:
— Прошу тебя, сделай то, что обещала.
Спокойствие, которое я слышу, одновременно удивляет и пугает. В момент, когда я решаю, что любой ценой заставлю себя уснуть, Бронсон восклицает:
— Это не работает!
Ко мне решительно направляется один из людей в грязно-зелёных костюмах — самый высокий и широкоплечий из всех, просто громила! Короткие волосы разделены на борозды. Серые глаза зло буравят меня, в то время как на губах играет жутковатая улыбка, сулящая боль.
Овал падает из моих рук на белоснежный пол.
— Генерал, я прошу вас! — Коди бросается вперёд, однако человек легко отталкивает его в сторону — слишком резко, почти ударяя о стену, и в то же время доставая из кармана какой-то предмет.
Увидев в руке незнакомца длинную, как у дикобраза, иглу, я чувствую, как сердце на мгновение останавливается. Коди испуганно вытаращивает глаза и снова пытается преградить солдату путь, восклицая:
— Генерал, мы обойдёмся без этого! Лекарственные препараты могут подействовать непредсказуемо! Обещаю вам, я смогу…
Бронсон прерывает его уверенно и громко:
— Нужно было выяснять это раньше. Всё, что ты можешь сделать, — это взять у Харви шприц и сделать укол самостоятельно.
Коди замирает. На его лице отражается смятение, и я понимаю, что пропала. Хищно улыбнувшись, незнакомец продолжает сокращать между нами расстояние, и вот я уже во всех подробностях различаю иглу в его руке.
«Я буду рядом», — крутятся у меня в голове слова Дэнниса. Но его здесь нет.
Коди продолжает о чём-то просить, но генерал прерывает его лепет приказом:
— Джонс, выведи его отсюда.
Я не могу проследить за тем, что делает Алан, потому что его закрывает собой громила. Он наклоняется ко мне. Я вжимаюсь в стену и с ужасом осознаю, что он загнал меня в угол и даже отползти больше некуда…
Рисунки на моём теле вспыхивают, и контролировать их не получается.
«Против воды и тьмы нет другого оружия».
Каждый раз, когда в моём сознании возникает эта мысль, всё тело не просто напрягается, но словно нагревается, как будто я слишком долго сидела на солнцепёке, и в какой-то момент в воздухе разлетаются и скачут немногочисленные искры…
На мгновение в комнате воцаряется тишина, а потом генерал отдаёт новый приказ:
— Отключи её.
Уворачиваясь от редких искр, незнакомец наклоняется ко мне, и я, неожиданно для себя самой, его отталкиваю. Он настолько огромный и мощный, что вся сила, которую, как мне кажется, я вкладываю, рассеивается в тот же миг, когда я пытаюсь сдвинуть его с места, но от прикосновения незнакомец вдруг шипит и отшатывается, словно обжёгся. Игла вылетает из его рук. Мне и самой больно, но на руку глянуть некогда: мужчина смотрит прямо на меня, и лицо перекашивается от злобы…
