Девушка замирает. Пальцы, что рисуют одной ей понятную вязь порхают над ключицей. Перебираются короткими тропинками на мужскую грудь и лоскут ткани, что появляется в них, прикасается к его собственным ранам, оставленных волком. Элис добирается до сердца и непростительно долго не убирает руки, прислушивается, считая удары, которые колоколом разносятся по округе.
И кажется приблизься, качнись вперёд, поймай ее дыхание, что ластиться к лицу, и мир разлетится осколками прежней жизни. Всего лишь шаг, касание…
Вторая ладонь чародейки гладит по плечу. Спешит выше, задевает шею, дотрагивается до жёстких волос. И ей бы запутаться в этих волосах на затылке, чтобы у мага не осталось сил сбежать, разорвать связь, но она медлит, очерчивает грубую линию подбородка, поглаживает щетину.
И Грегори не помнит уже как его собственные пальцы перебирают кудрявые пряди, что обрамляют лицо Элис. Они поглаживают тонкую шею, кончиками очерчивают скулу и приближаются к чувственному рту. Одно движение полное порока. Почти невесомое, но девушка закусывает губы и шепчет:
— От него пахло необычно. Укропом.
Глава 17
— Укропом? — переспросил шериф, а Грегори лишь поджал губы.
Кабинет главы полицейского участка отличался педантизмом. На стене возле двери висел портрет короля, и каждый раз при ударе о косяк, этот портрет вздрагивал и скашивался. Поступало несколько предложений перевесить монарха, но они не дошли до адресата. Упорство было отличительной чертой мужчины.
Вот и сейчас хлопок двери, и рамка съехала влево. Френк укоризненно посмотрел на нервного некроманта, который сбивчиво рассказал утренний случай и, встав из-за стола, что стоял перед окном, прошёл к портрету и поправил. Его ужасно раздражали косые линии. А ещё на деревянных полах было два отпечатка от ножек стульев для посетителей. По ним шериф определял насколько близко собеседник хочет общаться. И непрошенных визитёров он просил подвинуться до тех пор пока отпечатки не закроются. В этом виднелась лёгкая шизофрения. Но любой гений немного того, не от мира сего.
Седовласый мужчина смерил мага укоризненным взглядом, заметив, что тот не придвинул стул. Грегори, хотел оставить себе пространство для манёвра, потому что усидеть при таком разговоре было явно выше его сил.
А ещё была у шерифа особенная больная любовь в черничным леденцам. Он носил из в жестяной коробке в кармане с табаком. Нередко случалось, что последний просыпался и попадал к конфетам. Те становились походи на мелких ежей, но мужчина не брезговал. И на письменном столе стояла небольшая вазочка с прозрачно чернильными сладостями, которые предлагались визитёрам. По этому действию Френк определял отношение к себе визави. Только небольшому кругу лиц был известен этот факт и так же очень ограниченный круг мог пренебречь угощением.
Грегори не пренебрегал, хотя знал, что относиться к этому кругу. Просто сейчас ему хотелось как-то систематизировать свои мысли, а второй трубки с табачком в кабинете не было. Поэтому по-свойски запустив руку в хрусталь, он вытащил несколько мелких леденцов. Забавным было, что он не рассасывал, а грыз конфеты, приводя аккуратного собеседника к нервозности.
— Укропом… — теперь как-будто для себя сказал Тальбот. — И чего ты хочешь?
Масштабно Грегори хотел, чтобы череда убийств оказалось раскрытой, урожай увеличился, а ему перестали сватать Хлою, но понимая, что собеседник не джин, он запросил нечто более реальное:
— Двух соглядатаев и допуск в архив.
Последнее было для спокойствия. Он сам хотел увериться, что в перечне не будет дела о загрызенной девице.
— Грегори, — устало выдохнул мужчина. — Не лез бы ты в это дело…
Не хватило сил сидеть и дальше, маг встал и стал расхаживать вдоль стола. Ведьма успокоилась после чая, совесть Стенли пожелала поспособствовать этому успокоению заклинанием и чарами сна, поэтому он и выбрался в город поделиться своими опасениями с шерифом. И ему не лезть предлагают!
— Не лезть? — прорвало мага. — Да я уже по уши увяз в этом деле.
Хруст черничных леденцов на зубах и сахарное осколки приятно царапают язык.
— Это я провожу посмертный осмотр девиц со странными смертями, — он приблизился к столу и навис над собеседником, быстро говоря. — Это у меня сбегает одна девица, а вторая сходит с ума. А сейчас на моих землях, в моем доме, нападают на мою ведьму!
— На твою ли?
— На мою! — зарычал некромант.
Глава участка смерил внимательным и строгим взглядом дёрганного мужчину. Оценил общую помятость. Прошёлся по старой коже куртки. Не он любил таких вещей, приметных, насквозь пропитанных хозяином. По ним обычно легко отыскать человека. Сам он предпочитал одежду без признаков личности. Рубашки покупались каждый квартал, обувь менялась по дням недели. Дурацкая профессиональная привычка. Но все рабы своих внутренних демонов. А ещё эти мелкие «болтливые детали»: кнопки на рукавах из серебра с гравировкой аббревиатуры рода, манжеты со швом столичной кожевенной мастерской.
— Знаешь, что… — медленно растягивает фразу господин Тальбот. — Бери-ка ты свою ведьму и езжай к морю. А ещё лучше прямиком в будущему тестю…
Грегори зло сужает глаза. Эх не любил шериф такие разговоры. Как ребёнку несмышлёному объяснять. У него итак вечные проблемы с этой частью населения. Со своей дочерью таких бесед не проводил, жена старалась справиться с воспитанием сама. Поэтому сейчас приходилось призывать всю свою добросердечность, чтобы не навешать подзатыльников или не выпороть.
Получалось плохо. Потому что собственный ребёнок привык к папиному косноязычию и научился без слов понимать. А этому великовозрастному детине… Эх сюда бы его женушку, она смогла бы мягко и доходчиво вбить в эту шальную голову нужные мысли.
— Ты мне отказываешь? — некромант стискивает зубы, отчего по скулам бегут желваки.
— Я тебе запрещаю совать нос в это дело! — твёрдо и решительно звучит голос шерифа, а в довершение отповеди ещё и удар раскрытой пятерней по столу.
— Почему Френк? — этот прищур никогда не нравился мужчине, сквозило в нем что-то необузданное и животное, и сопляк прекрасно знает, как его взгляд действует на окружающих, поэтому и пользуется им.
Тальбот нащупал на столе утреннюю газету. Подтянул к себе, сложил вдвое и залепил мальчишке промеж глаз.
Грегори отпрянул и тряхнул головой. Френк перегнулся через стол и приголубил великого и ужасного некроманта ещё пару раз. Чисто для закрепления результата и немного превентивно.
— А теперь слушай меня, — он одернул мундир и пригладил седые усы. — Никто тебя в архив не пустит, ради твоей же безопасности. Никто не даст тебе материалов дел и, если ты только помыслишь провести эксгумацию одного из тел, я сам с тебя шкуру спущу. Ты не полицейский, ты не работаешь на меня, а все что ты задумал карается законом. Или мне прямо сейчас тебя закрыть в подвалах?
Стенли настолько отвык, что его как малолетнего подростка чуть не оттаскали за уши, что утвердительно кивнул. Пригасил злое пламя в глазах и решил соглашаться со всеми условиями, которые выставит Френк.
— Соглядатаев дам, — мужчина набит трубку табаком и пыхнул пару раз, раскуривая. — А в остальном… Уехали бы вы. Кто до вас дотянется на южном побережье?
— А если дотянется, что делать? — бежать от проблем маг не собирался. Набегался уже.
— Следить за своей ведьмой, как за свящённым граалем. Глаз с неё не спускать. Хоть в койку ее укладывай, но привяжи к себе. Пока ты рядом, ей все демоны не страшны. Неужто ты не справишься с убийцей?
Справится. В этом некромант был уверен, но чародейки это не те женщины, с которыми можно было давать прогнозы хоть на что-то.
Недовольный беседой Грегори попрощался с шерифом и тихо прикрыл дверь кабинета, чтобы не пошатнуть намалёванного монарха. В приемной за небольшим столиком, с упорством промокашки, переписывал документы секретарь. Некромант смерил паренька задумчивым взглядом.
