— Да, Раф Вулич. Вы его лечили, — поясняет профессор Куфин, как чуть раньше представился мой новый шеф. Он отвлекается от записей, в которые скрупулезно вносит какие-то поправки, и довольно при этом улыбается. — Младший брат Заула Вулича, хозяина этого дома, где мы с Вами занимаемся по истине важными вещами.
— Простите, не знала. Меня бета Хорн пригласил, — смягчаю обстоятельства своего сюда попадания.
— О, да, помощник господина Вулича. Я имел честь быть ему представленным, как и его невесте Узане.
Ого! Невесте?!
Фыркаю мысленно.
Хороша невеста. То с бетой Хорном ревность изображает, то Рафу Вуличу глазки строит. Странная дамочка. Подозрительная.
Очень подозрительная. И опасная, не забывай, Ани.
Ворчит Золотинка. Принюхивается и добавляет:
Девочки совсем рядом. Я их чувствую, хотя запах старательно перебивают вонючие лекарства.
Да, Золь, верно. Я их по связи ощущаю. Только странно как-то. Будто они снова спят. Никаких эмоций сильных, всё смазанное.
Подтверждаю, прислушавшись к себе.
— Давно не встречал такую всесторонне образованную девушку, — профессор тем временем продолжает нахваливать оборотницу в военной форме, мечтательно закатывая глаза. — А ее увлечение особенностями расы двуликих. Их сильными сторонами. Опыты по развитию сверхспособностей, которыми она, как и я живет. Стремление вывести идеальный генофонд. Сильный, непобедимый, выносливый, вечный. А ведь она одна из немногих, кто поддержал меня в стремлении разработать микстуру долголетия для слабых и болезненных человечков, мрущих как мухи от множества болезней.
— Простите, но я думала, что Вы тоже человек, — набираюсь наглости и озвучиваю собственное мнение.
Ну не ощущаю я в Куфине зверя. А он с таким пафосом про людей говорит, будто себя к ним не относит.
— Ох, что-то заболтался я, — хмыкает профессор, хитро сверкая на меня прищуренным взглядом поверх очков.
Я же, приглядевшись внимательнее и использовав зрение оборотня, ловлю первую нестыковку: глаза у мужчины чистые и ясные для его возраста, да и очки без диоптрий. Скорее для статуса, чем по надобности.
Странно.
— А Вы, Анила, молодец. Подловили меня. Да. Я человек. Правда, немного необычный. Как Вы думаете, сколько мне лет?
— Шестьдесят — шестьдесят пять, — пожимаю плечами, не понимая, к чему он ведет.
Неужели ошиблась?
— Сто сорок шесть, — гордо заявляет старичок, широко улыбаясь и выпрямляясь во весь свой небольшой рост.
И веет от него не старостью и дряхлостью, а обычной зрелостью взрослого человека.
— Ого! — не скрываю удивления.
Не верить словам профессора, которому нет никакого резона мне врать, глупо.
И я верю.
А заодно и провожу параллели.
Изучение двуликих — эксперименты по созданию сверхсуществ — кража омежек — фанатичный блеск в молодых глазах ученого, который должен был умереть почти полсотни лет назад.
Матушка-Луна, что за ужасы тут происходят?
Охаю мысленно, замирая в шоке от рождающихся предположений.
Опыты, Ани, опыты над теми, кого не жалко пускать в расход.
Рычит Золотинка, горя желанием перегрызть горло врагу.
Над детьми?
Не верю в то, что лежит на поверхности.
Над омежками. Не зря же их считают ценностью.
— Восхищены? — гордо вдергивает подбородок Куфин, не подозревая о моих догадках. — И правильно, мною стоит гордиться. Моими знаниями, моим опытом и моими достижениями в сфере генетики. Я совершил невозможное, увеличив продолжительность своей жизни почти вдвое. И не собираюсь останавливаться на достигнутом.
— Но как же Вы такого добились? — спрашиваю, с силой проталкивая комок, мешающий дышать.
Да он же больной! На всю голову больной человек! Которого нужно изолировать, а не подпускать к детям.
Метаются в голове заполошные мысли.
— Благодаря нашим с Вами друзьям-оборотням, — счастливо усмехается профессор. — Я изучаю их более ста лет. И с большим успехом применяю всё, что могу от них взять. А совсем скоро закончу свой самый величайший проект, который позволит обычным рядовым оборотням достигать уровня бет, а тем, кто сильнее — становиться альфами и сверхальфами. О, мои друзья с моей помощью легко смогут стать не только лидерами пределов, но и целых стран. И всего мира.
Звучит жутко.
Даже представлять боюсь, что ради этого он собирается сделать с моими омежками.
— А оборотницы, которых держали в подвале, нужны именно для этого Вашего последнего величайшего опыта? — выдавливаю из себя через силу.
— О, Анила, дорогая, Вы и об омегах в курсе? Похвально-похвально. Да, всё верно. Именно их особенный ген станет основным компонентом в создании моего чуда.
— Девочки же не погибнут?
— К сожалению, наука требует жертв.
Мерзавец! Убью!
Глава 20
АНИЛА
Медленно перекладываю простерилизованный инструмент в УФ-камеру, чтобы счастливый профессор, с жаром вещающий о том, какой великой цели послужат три маленькие оборотницы, не заметил мои отчетливо трясущиеся руки.
Трусит нещадно. Сжимаю челюсти до боли в деснах.
Золя, я так не могу! Какое там сиди тихо и не высовывайся, если этот нелюдь грозится лишить жизней маленьких девочек? Да ни один эксперимент, какой бы великий он не был, того не стоит!
Рычу я подобно моей волчице.
Согласна, Ани. Совершенно согласна. Но и действовать, не разузнав всего, тоже глупо. Ты не знаешь, где малышки. Не представляешь, как выбраться из этого чертова места. Да и нашу крошку теперь не оставишь, а она вообще где-то наверху сейчас находится.
Да, Золь, и плачет. Я чувствую.
Шмыгаю носом, потому что сердце щемит от тоски по полюбившейся кнопочке.
Главное, что с ней все в порядке. И мы обязательно ее заберем. А вот девочкам надо как-то помочь.
Надо.
Принимаю решение и оборачиваюсь к Куфину, желая отвлечь его внимание:
— Профессор, скажите, а чем так ценны омеги? Я пыталась найти о них информацию в инфосети, но… там лишь крохи.
Разыгрывать любопытную особу, наивно хлопающую ресницами и восхищенно взирающую на «великого ученого», получается довольно легко. Тем более, мне действительно интересно, что же такое в нас скрыто, что оборотни так трепетно относятся.
Поправочка: должны относиться.
Поскольку все бандиты и изверги, что обитают в этом странном особняке, явно исключительные личности, которые не только не ценят омег, но и детей подвергают насилию. При этом спокойно спят ночами и кошмарами не страдают.
— О-о-о, Анила, дорогая. В том, что информацию про особенных оборотниц тщательно скрывают, всё логично. Ведь омеги — это главная ценность двуликих, — Куфин мгновенно втягивается в разговор, спеша блеснуть своими знаниями. — Вы же в курсе, что у этой расы в отличие от людей бывают истинные пары?
— Да. В курсе. Я читала, что это для волков является наивысшей наградой матери-Луны.
— Верно. А как думаете: почему?
— Наверное, потому что у них непременно рождаются сильные дети и не один, как у обычных пар, а несколько.
— Пра-а-вильно! Анила, с Вами очень приятно разговаривать. Вы начитанны, умны и умеете слушать. Женщины с таким багажом достоинств — это огромная редкость, — делает комплимент ученый, и я мило улыбаюсь, мысленно представляя, как перегрызаю ему горло. — Но дело не только в этом. Чуть больше тысячи лет назад волки образовывали пары не как большинство сейчас, ради выгоды, а только с истинными. Подчеркиваю — только. Но ее, эту свою истинную половинку, они могли искать всю жизнь. И не встретить даже в глубокой старости. Вырождение заметили не сразу. Продолжительность жизни двуликих всегда в разы превышала продолжительность жизни людей. Поэтому и проблема обозначилась только в последние столетия. Так вот… как Вы верно заметили, истинные — уникальны. Своему волку они легко могут выносить до пяти волчат. И это не только никак не скажется на здоровье самки, но и каждый из приплода непременно вырастет сильным оборотнем. Бетой у обычных двуликих, альфой у альфы. Кроме того, такие семьи ярко отличаются от остальных крепостью отношений. В них царит лад и достаток. Истинные пары считаются отмеченными Луной, они сильны, сплочены, надежны, преданны. Причинение им любого вреда карается смертной казнью. Они — основа уклада двуликих, потому что возвышают свою стаю, делают ее сильной, цельной и непобедимой.
