но интерьер парикмахерской выглядел жалко. Серые стены, на которых висели пожелтевшие картинки с прическами, несколько мутных зеркал над облезлыми тумбочками, деревянные кресла с потрескавшейся кожей… М-да…
- Прошка! Прошка! Беги за полицией! – раздался визгливый голос Тимофея Яковлевича. – На нас напали!
- Очухался, паликмахер? – я присела на корточки рядом с дядюшкой. – Слышишь меня нормально?
Он отполз от меня и снова заорал:
- Прошка! Прошка-а-а-а!
- Правильно, пусть Прошка за полицией бежит, - спокойно сказала я, глядя на него одним из своих убийственных взглядов. – Заодно и разберемся, как так вышло, что дядюшка мужа наследство взял, а вдову приютить отказывается. Прошка! Прошка-а-а!
Из-за штор, скрывающих двери, ведущие, видимо, в жилые помещения, показалась лохматая голова мальчишки. Он, раскрыв рот, смотрел на стонущего дядюшку, и его глаза становились все больше.
- Чево тут?
- Холодное неси! К ушам приложить! – Тимофей Яковлевич запрокинул голову. – Ох, ты ж Господи! Изувечила душа окаянная!
- Не поможет. Так что, в полицию иди, - сказала я, поднимаясь на ноги. – Видишь, дядюшка просят. Да, Яковлевич?
Мужчина тоже с трудом поднялся и, охая, уселся в кресло.
- Не вздумай, Прошка! Никаких полиций!
Я села напротив в ожидании продолжения. Теперь разговор должен был пойти в более позитивном ключе.
- Ты что такое? – Тимофей Яковлевич угрюмо уставился на меня. – Откуда взялась?
- Да как же откуда? Супруга я вашего племянника, который доктором служил, - дружелюбно ответила я. – Елена Федоровна. Волкова. Предлагаю забыть все обиды и жить одной дружной семьей. Как смотришь на это, Яковлевич?
- Господи… как же Сережа мой на тебе женился? – дядюшка все еще не мог прийти в себя. – Или это сон? Кошмар одолел опосля анисовки?
- Этот кошмар с вами надолго. Вы пока тут определяйтесь, куда нас поселить, а я за своими пошла, - мне не было жалко этого жадного старика. Пусть теперь думает, перед тем как бедную вдову притеснять. – Прошка, а ну-ка покажи мне, куда телегу поставить можно.
Мальчишка возбужденно крутил головой, поглядывая то на меня, то на дядюшку. Он не боялся, а в его хитрых глазах плескалось веселье.
- Тимофей Яковлевич, пойду я? – он вопросительно взглянул на мужчину. – Телегу поставлю?
- Иди! Чего уж тут поделаешь! – застонал он, держась за уши. – Заживем, чую! Счастье привалило, ведром не расхлебаешь!
Мы с Прошкой вышли из парикмахерской, и он с любопытством поинтересовался:
- Вы пошто Тимофея Яковлевича по ушам ляснули?
- Чтобы ты спросил, - я улыбнулась, глядя на его лохматую голову. – В парикмахерской служишь, а сам нечесаный.
- Я же не барин, что бы помадами да пудрами себя мазать! – обиделся Прошка. – И так сойдет! А вы теперь всегда нас лупить станете?
- Нет, если только заработаете, - засмеялась я, потрепав его густые волосы. – Так что смотри у меня.
- Ого… - изумленно протянул мальчишка, увидев сидящих в телеге. – Это все ваши?
- Мои. Акулина, Прасковья, Селиван и моя дочь Танечка.
- Тимофей Яковлевич умом тронутся… - обеспокоенно произнес Прошка. – Вас же кормить надобно! А он говорит: «Лишний роток – жопа без порток».
- Мы и сами себя прокормим, - я махнула Селивану, чтобы он ехал к нам. – Пусть Тимофей Яковлевич за свои портки не переживает.
Селиван поставил телегу во двор, Прошка показал ему конюшню, а мы с Акулиной пошли в парикмахерскую.
- Гроза движется, - девушка посмотрела на небо, край которого выглядел жутковато. Его заволокла свинцовая туча, пухлая от непролившегося дождя. – Нам бы быстрее под крышу. Как вас дядюшка принял? Как родную али холодно?
- Хорошо принял, оглох от радости… - ответила я, ускоряя шаг. – Давай поторопимся, а то и правда вымокнем.
Тимофей Яковлевич явно чувствовал себя лучше, но при виде нас снова застонал, держась за уши. Акулина покосилась на меня и шепнула:
- Чего это он? Барышня, неужто вы и его оприходовали?
- Бог с тобой. Мигрень у него, - я подошла к дядюшке, удовлетворенно замечая, что он еле сдерживается, чтобы не шарахнуться от меня. – Со мной служанка, кормилица и слуга Селиван. Им бы тоже место выделить.
- Мои покои наверху, - он поднял глаза в потолок. – Места там нет. Две комнатушки, да кухня! За парикмахерской старый дом есть… Вот там и живите!
- Спасибо и на этом, - я кивнула Акулине. – Пойдем.
Через пять минут мы стояли перед почерневшим деревянным строением на каменном основании. Тусклые окна с резными наличниками, трехскатная крыша с окошком и покосившееся крыльцо с разбитыми ступенями.
- Зато светёлка есть… - после долгого молчания сказала Акулина. – Там вышивать можно…
Дорогие мои читатели! Я очень рада, что книга так зашла Вам! Героиня неоднозначная, я боялась, что ее не воспримут после "няшек-попадашек")))) Спасибо Вам за отклик, за реакцию на эту историю! Спасибо Вам за то, что со мной! Я всегда читаю комментарии и благодарна за все, что получаю взамен - ВАШЕ ТЕПЛО.
Продолжение завтра. С понедельника главы будут выходить пять раз в неделю. Точного графика пока нет, но пять раз точно.
ЛЮБЛЮ ВАС! ВАША АНЯ ЛЕРН.
- Вы не переживайте, барышня. Я и крыльцо поправлю, и ступеньки отремонтирую, – Селиван подошел к нам. – Нечего стоять, пойдем уж смотреть, куда нас судьбина занесла.
Внутри дом выглядел очень уж мрачно. Стены и внутри потемнели от постоянной сырости, а в полах кое-где зияли дыры. Нужно передвигаться очень осторожно, иначе можно, как Прасковья, оказаться со сломанной конечностью.
Цокольный этаж выглядел загромождённым: в нем расположились кладовка, кухня и еще две небольшие комнаты. Над ним был жилой этаж, на который вела деревянная лесенка. Прямо от неё шел узкий коридор, упирающийся в большую комнату, выходящую окнами в сад. По бокам от него находилось еще несколько комнат с перекошенными дверями. Полы скрипели, в двух окнах не хватало стекол, в некоторых местах с потолка осыпалась побелка. Видимо, в дождь здесь протекала крыша.
Еще в коридоре была печь "голландка" прямоугольной формы, отделанная изразцами. Но что-то подсказывало мне, что вряд ли она могла отопить весь дом. Маленьким его уж точно не назовешь.
Здесь имелась мебель, покрытая толстым слоем пыли, но
