ошейник с колокольчиком и безопасные насадки на рога.
— Хотя у нас тебе вряд ли понравится, — признала я. — Кругом машины, приличному барану и травы поесть негде. Но с другой стороны, тебе выбирать не приходится.
— Время, ведьма, — скомандовал Кызылбек, отвязывая Антона от колышка.
Баран уперся копытцами, упрямо наклонил голову, но старик потащил его за собой. Тучи разошлись как занавес театра, и в небе вспыхнули звезды, собравшись в кольцо.
— Настя, — Бран шагнул ко мне, сосредоточенный и серьезный.
Посопел, как огнедышащий дракон. Впрочем, почему — как?
— Ты огнедышащий? — спросила я, и Бран уставился на меня недоуменно, как баран. — Я ведь даже не знаю, как тебя зовут! — воскликнула я. — Это все сплошное помешательство! Ну какая мне степь? Какая магия? Может, дождь вообще пошел просто так! Смотри, тучи расходятся.
Видимо, у дракона закончились слова, потому что он притянул меня к себе и поцеловал так, что мои ноги, и без того неустойчивые после ночи любви и главное — дня езды, подкосились.
— Выбор за тобой, — глухо сказал Бран, оторвавшись от моих губ. — Я дал слово, я его сдержу. Ты права, Настя, любовь не терпит принуждения. А я люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива. Если ты считаешь, что не найдешь счастья со мной, что ж…
— Давай, ведьма, пора, — Кызылбек схватил меня за руку и втолкнул в круг, где уже стоял несчастный Антон.
Дерево шумело пожелтевшими листьями, а белый ручей мерцал в темноте, точно млечный путь. Кочевники собрались вокруг, и блики света от огней дрожали на угрюмых лицах.
— Скажи хотя бы — мальчик или девочка? — требовательно прошептала Джейна. — Кто первым родился у Изабеллы?
— Двойня, — ляпнула я, и Джейна, ахнув, вцепилась в свои бусики.
А Кызылбек начал ритуал. Он завел заунывную песнь, в которой я едва разбирала слова — похоже, какое-то древнее наречие. Взяв бубен, принялся выстукивать ритм. Постепенно я втянулась, и ноги сами стали притоптывать в такт ударам. Кочевники тоже подхватили мелодию, подвывая и покачиваясь как трава на ветру. Один Бран стоял неподвижно, сверля меня взглядом, и его глаза горели точно факелы. А потом Кызылбек вложил мне в руку нож.
— Принеси жертву, ведьма, — потребовал он. — Красная кровь, белое молоко. Потом говори желание и…
Я сжала рукоять кинжала, не слыша, что там еще бормочет старый дурак, и посмотрела на барана. А он — на меня.
— Что? — переспросила я, еще не веря в такую очевидную подставу. — Я должна зарезать Антона?
Огни факелов взяли меня в кольцо, и я чувствовала себя как на арене цирка. Вот только выступать не собиралась.
— А можно мне другого барана? — неуверенно попросила я.
Какого-нибудь уродца, который и так при смерти.
— Это очень просто, ведьма, — едва сдерживая раздражение, сказал Кызылбек. — Одной рукой берешь за рог, вот так. Тянешь…
Он схватил Антона за рог, и баран запрокинул голову, с тоской глядя на звездное небо и словно прощаясь с жизнью.
— Второй чиркаешь, — продолжил Кызылбек, беря меня за запястье и подтягивая кинжал к беззащитному горлу барашка.
— А ну руки прочь от Антона! — разъярилась я и, высвободив руку, оттолкнула деда за ритуальный круг. — Вы что тут, совсем офонарели?
— Это древний обычай! — сердито выплюнул Кызылбек. — Иди домой, ведьма. Это не твой мир! Не твои ритуалы!
Возвращение домой, такое близкое, подернулось дымкой тумана.
— А если легонько кольнуть? — попыталась поторговаться я, глянув на барашка. — Или, допустим, состричь немножко шерстки и пустить по ручью. У него очень мягкая шерсть. Прямо золотое руно. Вот погладьте.
— Нужна кровь. Много крови, понимаешь? — терпеливо, как для слабоумной, повторил Кызылбек. — Она польет ритуальные знаки, соберется в желоб и смешается с белым ручьем.
— Богине нужна кровь? — засомневалась я. — Она же мать!
Бран молчал, неотрывно глядя на меня огненными глазами, но его губы тронула едва заметная улыбка.
— Ты знал! — возмутилась я, указав на него ножом. — Ты знал, что так будет!
— Я и не подозревал, что для тебя это проблема, — пожал он плечами. — Ты уплетала мясо без особых терзаний совести. Но ты совершенно права, Настя. Как можно убить такого прекрасного славного барашка? Он смотрит на тебя как на родную маму, взгляни! Сколько боли в его глазах, всепрощения, любви…
Я опустила взгляд на Антона и, шмыгнув, вытерла нос рукавом. Баран и правда не сводил с меня глаз. Понял, что у него появилась надежда?
— Предлагаю компромисс, — сказал дракон. — Не хочешь резать барана? Не надо. На следующий год мы подберем тебе другого, страшненького. Если ты, конечно, захочешь… — добавил, уже не сдерживая коварной ухмылки.
Год? Ясно, что Бран надеется, что я передумаю. Но это и правда звучит как компромисс. Я смогу увидеть драконий мир, попутешествовать, вдохновиться на всю оставшуюся жизнь.
— Если ведьма не хочет загадывать желание, так пусть уйдет из круга и даст загадать другим, — пробухтел Кызылбек. — Мы зачем сюда тащились?
— Ты не расслышал? — с вызовом спросила я и, выступив перед бараном, обвела острием кинжала кочевников. — Антон со мной.
— Настя, — вздохнула Пинара. — Кого ты хочешь обмануть? Ты барана не смогла зарезать, а сейчас будешь в живых людей ножом тыкать. Не верю!
— Это еще неправдоподобнее чем внезапное падение Изабеллы, — кивнула Аиша.
— Отдай нож, ведьма! — сердито выпалил Кызылбек, шагнув в круг, но Бран схватил его за шиворот и оттащил от меня.
— Я хочу барана, — ответила я, опустив нож и взглянув дракону в глаза. — Ты сказал, я могу загадать желание. Вот оно. Пусть баран живет.
Сперва я решила, что удивление на лицах кочевников вызвано моей непроходимой тупостью. А потом увидела, как ритуальные знаки наполняются белой водой истока, который забил из-под корней дерева все сильнее. Круг, где стояли мы с Антоном, вспыхнул, и столб света вырос до самых звезд.
— Что происходит? — прошептала я.
Шерстка барана засияла, словно припорошенная звездной пылью. Рога засверкали золотом, кудряшки завились тугими колечками, и даже ресницы загнулись одна к одной, как будто Антон умудрился сходить на наращивание.
— Бэ-э-э, — сказал
