Он вновь начинает водить по мне взглядом, а я, набравшись смелости, хриплю:
- Он хотел ограбить меня! Арестуйте его! – и пытаюсь отодрать от себя ладонь гоблина.
- Врет! - свободной рукой урод хватает меня за шею и сжимает пальцы.
- Сейчас покажу тебе «арестуйте»! Так приложила меня, гадина, что едва очухался!
- Э-эй, гоблин! Ты что творишь?! – кричит стражник, но громила и не думает отпускать, всё крепче сдавливая мне шею.
Я уже хриплю, перед глазами плывёт, а звуки отдаляются и еле слышны, будто я под толстым слоем воды.
Да что же такое, будет этот мир хоть когда-то добр ко мне?!
Горло уже горит огнём, воздуха в груди не остаётся, и я начинаю думать, что на этот раз точно конец, когда всё внезапно прекращается.
Тиски на горле исчезают, в лёгкие лавиной несётся живительный кислород, а я оказываюсь сидящей на мостовой. Кашляю, держась за саднящее горло, судорожно тяну в себя воздух и размазываю по лицу слёзы.
Гоблин лежит на мостовой рядом со мной. Руки здоровяка раскинуты, широко распахнутые глаза неподвижно смотрят в небо, и кажется, сейчас он по-настоящему… неживой.
Надо мной нависает тень. Я сжимаюсь и втягиваю голову в плечи, едва одолевая желание закрыть её руками – мне кажется, сейчас меня ударят.
Вместо этого слышу:
- Как ты? В порядке?
Сказать я ничего не могу, только киваю, показывая, что со мной всё хорошо.
Хочу подняться на ноги – упираюсь руками в камни мостовой, и, отклячив попу, поднимаюсь на четвереньки, затем встаю на колени.
Перед моим лицом появляется затянутая в перчатку рука:
- Держись, парень.
Хватаюсь за протянутую ладонь, кое-как поднимаюсь и стою, чуть покачиваясь на дрожащих ногах.
Передо мной высокая мужская фигура в тёмно-сером плаще. Сквозь прорези капюшона на меня внимательно смотрят знакомые тёмные глаза.
Глаза, почти каждую ночь приходившие ко мне в снах…
И снова на бесконечные секунды мы сцепляемся взглядами. Два гулких удара сердца, затем я испуганно отшатываюсь.
Забыв про слабость, хватаю с земли сумку. Кося глазами на мужчину в плаще, пячусь в сторону начавших закрываться ворот.
- Стоять! – звучит команда и на моё плечо ложится затянутая в перчатку рука.
Держит меня не жёстко, но так крепко, что я даже не пытаюсь дёргаться – бесполезно, этот точно не выпустит.
Единственное, что я могу, это молить провидение, чтобы Инквизитор не узнал меня. Не понял, что перед ним рабыня, которую он несколько недель назад оставил в телеге двух работорговцев.
- Куда собрался? – раздаётся равнодушное над моей макушкой.
С тоской смотрю на закрывшиеся ворота и старательно хриплю:
- У меня пропуск. Мне нужно выйти из города.
- Выйдешь…
Не отпуская моё плечо, мужчина командует глазеющим на нас стражникам:
- Открыть ворота – я забираю мальчика.
Стражники испуганно дёргаются исполнять, но тут же застывают. Молчат и косят глазами куда-то в сторону.
- Ты с какой стати тут распоряжаешься, Инквизитор?! – раздаётся холодный голос с командными нотками, и вперёд выходит тот самый стражник, желающий меня в жены.
Смотрит на руку в перчатке, лежащую на моём плече и цедит сквозь зубы:
- Убери руки от… мальчика.
Демонстративно кладёт ладонь на рукоять меча и с угрозой произносит:
- Я Малик из дома Маврисов, командир стражей Северного округа Гранса. Приказы здесь отдаю только я. Поэтому поезжай своей дорогой, Инквизитор. Занимайся своими делами, а мои оставь мне.
- Этим мальчиком я тоже займусь сам, — добавляет с нажимом.
Переводит взгляд на меня. Пробегается глазами по мужской одежде, переходит на лицо - в карих глазах сверкает довольство. Затем перетекает вниз и неспешно ощупывает взглядом тело, словно пробираясь под грубую ткань моих штанов и широкой рубашки.
Усмехается, заметив мои вспыхнувшие смущением и злостью щеки и командует страже:
- Открыть ворота господину инквизитору - он покидает наш город. Мальчика отвести в караулку и заковать в кандалы... Чтобы не сбежал, а то очень шустрый…
После его слов наступает тишина. Даже гомонящая у ворот толпа на время затихает и с жадным любопытством глазеет на происходящее.
Стражники напрягаются и растерянно смотрят то на своего командира, то на мужчину в сером плаще.
- Ты решил оспорить приказ Инквизиции, начальник стражи Северного округа? - негромко, но так, что тишина вокруг становится ещё оглушительней, интересуется Инквизитор.
Затянутая в перчатку рука снова сжимает моё плечо, и инквизитор подтягивает меня к себе...
Мои волосы щекочет его дыхание и насмешливый вопрос:
— Ты хочешь, чтобы я отдал тебя командиру стражников, мальчик?
- Мне надо выйти из города, — шепчу я и замираю, потому что в ответ мужчина отпускает моё плечо.
Передвигает затянутую в перчатку ладонь ниже основания шеи и ещё сильнее давит.
Буквально впечатывает меня в свою грудь, так что лопатками я чувствую, как бугрятся твёрдые мышцы под серой тканью.
Такой странный и откровенный жест, что я теряюсь – для чего он это делает?
Для чего прижимает к себе на глазах у толпы горожан и десятка стражников, которые уверены, что я мальчик?
Зачем делает это под злым взглядом Малика из дома Маврисов, точно узнавшего меня, и собравшегося то ли взять в жены, то ли сгноить в кандалах?
Похоже, я совершенно не понимаю этот мир. Особенно его мужчин.
Ни того, что прижимается к моей спине не понимаю. Ни того, что прожигает меня бешеным взглядом карих глаз. Ни тем более того, что вчера хотел отдать меня королевским евнухам…
Вздыхаю, переступаю с ноги на ногу и прошу, чуть повернув голову назад:
- Не прижимай меня к себе так крепко, инквизитор. Или ты любитель мальчиков?
В ответ в моих волосах путается неожиданный смешок и ответ:
- Даже будь ты девочкой, твои сомнительные прелести меня вряд ли заинтересуют.
– Стой и не дёргайся! – добавляет жёстко.
Я замираю, а Малик, не спускающий взгляда с инквизитора, опасно прищуривается. Поворачивает голову и рявкает на своих подчинённых:
- Взять мальчика, я сказал! И открыть ворота для господина Инквизитора!
Ворота тут же начинают медленно разъезжаться, а из рядов стражи, поигрывая «омоновскими» дубинками, выходят трое.
Явно осмелели и собираются выполнить приказ командира оттащить меня в караулку, а инквизитора выставить из города.
Я судорожно выдыхаю – похоже, в этот раз помощи мне не будет. Стражи вон сколько, а он один. У них оружие, мечи
