ресторан или кино одной.
— Теперь тебе не придется, — говорит он, слова выскальзывают сами собой.
Блядь.
Она прикусывает губу и обращает свое внимание на воду, медленно ее потягивая и отводя взгляд.
— Расскажи мне о своей статье, — говорит он, надеясь сменить тему, прежде чем она успеет обдумать его слова.
Она больше никогда не будет одна. Он не позволит ей остаться, но ей пока не нужно, чтобы реальность этого поразила ее.
— Серьезно? Ты хочешь услышать об этом? — ее голос звучит неубедительно.
Он поднимает бровь. — А почему бы и нет? Особенно если это причина, по которой ты бродишь по заброшенным тюрьмам в одиночку.
Чего она никогда не сделает снова.
— Потому что никто не спрашивает, — стыдливо признается она. — Я просто предположила, что это твой способ уговорить меня пойти с тобой на ужин.
Он хмурится, злясь на любого, у кого хватило наглости заставить ее чувствовать себя неполноценной. — Нет. Я искренне заинтересован в твоей работе и в тебе. Я нахожу тебя очаровательной.
Она качает головой и фыркает. — Я не понимаю почему, и я тебе не верю. — Она морщит лицо от разочарования, и он находит это очаровательным.
— Это прекрасно, — язвит он. — Я рад потратить время на то, чтобы убедить тебя.
Ее глаза ищут его, и он надеется, что то, что она находит, не пугает ее.
Наконец-то, она вздыхает. — Обычно я пишу о местных событиях, которые происходят в моем городе, и это не очень интересно. Например, на следующей неделе я буду брать интервью у владельцев салона по уходу за собаками, чтобы отпраздновать их торжественное открытие. Я только что провела конкурс садоводов, и, хотя это было весело, этого… недостаточно. Я хочу большего.
— Я люблю рассказывать истории. Я думаю, что история есть везде, как бы глупо это ни звучало. — Она нервно смеется, теребя край скатерти. — У каждого есть что раскрыть. Жизни других людей завораживают меня.
Ее глаза загораются, когда она говорит, и от этого у него перехватывает дыхание.
Он не осмеливается прерывать ее, не тогда, когда она, наконец, открывается ему.
— Одно из моих любимых ощущений — это когда люди понимают, что я собираюсь написать о них статью. Выражение их лиц, когда они понимают, что кто-то заботится о них настолько, чтобы запечатлеть их. жизнь… это те моменты, которые делают меня самой счастливой.
Он так чертовски влюблен в нее, что это смешно.
— То, что произошло в Грин Вудс, привлекло меня, — продолжает она. — Я не могу объяснить почему, но идея о том, что заключенный сбежал со своим социальным работником, звучит как какая-то извращенная история любви, которую я не могла игнорировать.
— И тебе нравятся извращенные любовные истории?
— Я имею в виду, пока это происходит не со мной, конечно. — Она пожимает плечами.
Слишком поздно для этого, думает он.
— Почему ты так уверена, что он просто не убил ее? Так думает большинство людей, — говорит он.
Это не то, что он обязательно думает, но он ей этого не говорит.
— Потому что есть так много неизвестных факторов. Они провели так много времени вместе, и этот тип отношений интимный, хотели они того или нет. И… он Альфа, а она Омега. Там должно было что-то быть.
Проблеск надежды шевелится в его груди, когда она продолжает.
— То, что он был убийцей, не означает, что он не был способен любить. А может, и нет. Я не знаю. Просто… Я думаю, что в этой истории есть что-то еще, понимаешь? Возможно, я просто веду себя нелепо, — усмехается она. — Кто знает?
— Может быть, ты просто начиталась слишком много мрачных романтических книг, — шутит он, хотя не находит ничего из того, что она сказала, смешным.
То, что он был убийцей, не означает, что он не был способен любить.
Будет ли она когда-нибудь чувствовать к нему то же самое?
Она смеется. — Да. Возможно. Откуда ты знаешь, что я увлекаюсь мрачной романтикой?
Дерьмо.
— Удачная догадка, — пожимает он плечами.
Это не имеет никакого отношения к тому факту, что он был в ее хижине прошлой ночью, изучая названия на ее полках.
— Но зачем приезжать сюда? — он давит. — Ты могла бы провести исследование дома, вместо того чтобы подвергать себя опасности.
— Я в не опасности…
— Ты не видишь и не защищаешь себя ясно, — предупреждает он ее. — Я уверен, кто-то сказал тебе, что глупо приезжать сюда одной.
Она морщится. — Ты что, теперь мой телохранитель?
— Абсолютно. Любой, кто даже подумает о том, чтобы причинить тебе вред, исчезнет.
Ее запах пропитан ее страхом, и он знает, что должен держать себя в руках.
— Я собираюсь притвориться, что ты этого не говорил, — бормочет она.
Она может притворяться сколько угодно, но от этого это не становится менее правдивым.
Он знает, что в другой кабинке есть Альфа, который учуял ее запах, и его так и подмывает схватить нож для разделки мяса и провести им по его шее.
Но это напугало бы Бри еще больше и разрушило бы любой прогресс, которого он добился с ней.
К тому же, он никогда не сможет привести ее сюда, чтобы отпраздновать их годовщину вместе.
— Представь себе и ответь на мой вопрос, — говорит он. — Зачем посещать Грин Вудс, когда ты можешь просто написать обо всем этом из дома?
Улыбка возвращается на ее лицо, и она светится от возбуждения. — Психолог Эрика Харта согласился на интервью со мной, — сияет она. — И я хотела сделать это лично.
— Это впечатляет. Итак, ты не только гениальна, но и находчива.
— Я не такая
— Научись принимать комплименты, милая. Они будут продолжаться.
Она прерывисто выдыхает. — Спасибо, — говорит она неохотно. — Интервью в пятницу, и я хотела посетить его за несколько дней до этого, чтобы изучить и, возможно, лучше понять опыт Элли.
Ее интервью назначено на пятницу, а это значит, что она, вероятно, уезжает в субботу.
Ему придется это изменить.
Он знал, что она нужна ему раньше, но теперь, когда она поделилась с ним тем, кто она есть, ничто не помешает ему заполучить ее.
ГЛАВА 16
БРИ
Остальная часть ужина проходит хорошо, несмотря на неловкое начало.
Вино вышло из нее, и к тому времени, как он расплачивается за их ужин, ее голова полностью проясняется.
Он тоже искренне прислушивался к ней. Она редко рассказывает о том, чем зарабатывает на жизнь или почему ей это так нравится, но он, казалось, был в восторге от ее слов.
Несмотря на его напористость, ей нравится его компания и то, как он понижает голос, когда называет ее «милая».
Она надеется, что он не замечает, что ей приходится сдвинуть бедра вместе, чтобы немного унять пульсирующую
