Я рассмеялся и покачал головой. Ну вот, еще одно подтверждение тому, что добрыми делами вымощена дорога в ад. Каждая моя попытка сделать что-то хорошее всегда оборачивалась для меня чем-то подобным. Я всегда сидел на краю дороги, наблюдая за чьим-то счастьем. По крайней мере, мне явно было веселее. Хотя может я и хотел бы всего лишь на миг поменяться местами с Гремом, чтобы почувствовать, что это такое, когда Ева смотрит на тебя так — страстно и с любовью.
Бойня подходила к концу, поэтому я и не стал двигаться со своего места — моя помощь уже ничего не изменит. Можно было просто насладиться картиной падения волков. Прямо, как тот тиран и поэт, который поджег город и смотрел на него с холма, наслаждаясь видом. И что-то сочиняя. Как же его звали? А не важно, как бы его не звали, я, по сравнению с ним, милашка. Оборотни заслуживали смерть. Возможно не все — но таковы законы Легальной Своры. Те, кто их нарушили, подаются наказанию. Хотя я заметил, что комиссары отбирали у членов моей семьи некоторых волков, спасая им тем самым жизнь.
Человек десять спаслось, и среди них большинством были девушки — почти все. Кроме двух молодых парней и одного довольно таки старого мужчины. Я слышал, что у них туго с женщинами — они редко выживали. А вот у лутонской своры был большой уровень выживания, и я мог точно сказать, что все они были явными красавицами. Их наготу прикрывали кровавые подтеки, но кровь, скорее всего, принадлежала их сородичам. Какая расточительность!
К тому времени, как я надеялся, Калеб достаточно далеко увез Рейн и наших двоих оборотней. Потому что насколько я понял сюда уже ехали члены комитета Трех Семей, и это было проблемой. Во-первых, никто в семье не хотел, чтобы с ней познакомились наши покровители, или же свора Легальная. А во вторых. Когда я в последний раз видел главу семьи Бесстрастных, она сказала мне, что не желает видеть меня в следующие сто лет. С того времени не прошло еще и полгода. Мне явно стоило уносить ноги, но по непонятной мне самому причине, я не стал этого делать. Смерть волков явно сделала меня безрассудным. Я мог бы сказать, что стал добрее и лучше, но врать самому себе — это не нормально.
Впрочем, что она сделает мне здесь, когда я вы окружении членов своей семьи, причем многоуважаемой семьи. Надает оплеух? Скажет пару горячих слов? Я надеялся, что не возьмет в заточение.
Когда не осталось живых оборотней или тех, кто способен был дать отпор, тишина не возобновилось. Такое бывает лишь в фильмах когда появляется тишина, потому что стоял гул, словно от крови, растекшейся по всей земле, взошла луна. Остальные члены моей семьи собрались в стороне, а комиссары, охраняя оставшихся в живых, вывели их прочь на улицу. Ричард и Мизери проводили эту толпу разочарованными взглядами, и я присоединялся к ним и душой и телом.
Воспользовавшись этим, Грем поднялся наверх за Аерасом. Спустились они уже вдвоем, и тот не выглядел опечаленным или убитым горькой утратой. Его одежду спереди пропитала кровь, но видимо руки и лицо он вымыл. М-да, не думал, что он так хладнокровен. Я видел, что стало с Волчицей, и не хотел бы попасть с ним на одну кухню — волчаре лучше ножик в руки не давать.
А теперь он выглядел даже испуганным. Смотря на него, я понимал, что, волк делал раньше и не такое. Я ему почти симпатизировал. Хотя такое происходило каждый раз, стоило мне встретить, близкое по духу существо. Аерас был именно таким, ну может немного добрее. Я на его месте никому бы не помогал, а спасал бы свою шкуру. Или шубу, как там волкам нравиться.
И все же когда наши взгляды встретились, я не удержался от того, чтобы сделать какую-то пакость. Я показал ему свои окровавленные руки и медленно принялся слизывать с них кровь. Но он даже бровью не повел — ему действительно было все равно. Надменное лицо утратило даже намек на чувства, словно он неожиданно стал глухим на все ощущения. Это мог быть и шок, насколько я знал, волки тоже страдали подобным, как простые люди. Слабаки, одним словом.
— Моя машина на улице. Прат проведет вас, только поспешите, здесь скоро будут главы семей. Они должны прибыть с минуты на минуту, — Грем говорил с Аерасом с уважением. И я знал, что это было не только потому, что он помог Рейн, нет, он также предупредил Легальную Свору задолго до нас, о местопребывании Рейн. И меня это ставило в тупик. Ну, зачем он помог нам? Я бы так не поступил.
— Когда я смогу вернуться? — Аерас отвернулся от меня, и не могу сказать, что меня его поведение задело. Я не чувствовал смущения от того, что вокруг была кровь, и множество человеческих трупов.
— Через несколько дней. Для них вас сегодня не было здесь, и вы случайно узнали обо всем, потому и предупредили. И если эта наживка будет проглочена, думаю, вам не стоит возвращаться. Мы поможем со всеми вашими вещами и недвижимостью. Не беспокойтесь.
Грем протянул ему ключи, но не руку, но волк этого и не заметил. Не знаю даже, стоит ли ему садиться за руль в таком состоянии, хотя о чем это я. Да пусть хоть разобьется! Мне все равно. Мне же Грем кивнул на дверь, и в его взгляде читалось — да иди уже отсюда, дай нам отдохнуть от тебя!
Вставая с земли, где вокруг меня было единственное место, не залитое кровью, я как можно громче застонал.
— Что за люди, кроме того что задел мой радикулит, еще и гонит меня на улицу. А там, кстати, снег пошел.
В меня полетела куртка, и такого тонкого намека заткнуться, было трудно не понять.
Грем не улыбнулся. Остальные тоже. Видимо сегодня развлекался только я один. Ну, еще бы, лицо Самюель искажалось при каждом кинутом взгляде на изменившиеся тела. Некоторые молодые. Другие постарше, покалеченные, скрюченные, без частей тела (те, что без голов мои!) — они стали первыми людьми, которых убили Терцо, Самюель и Грем за долгое время. Тех, что Самюель убила на поляне, она видела только волками, но не людьми. Потому и не принимала их как-то близко к сердцу. А вот все это пиршество (как его называл я), их не забавило. Я очень хотел пошутить на эту тему, но сюда ехала глава Бесстрастных, и мне нужна будет их поддержка. Придется ненадолго прикинуться добрым, пушистым и покладистым.
Насвистывая я провел Аераса мимо комиссаров к машине, и, проследив за тем, чтобы его не узнали, доехал с ним до ворот. Возвращаться пешком было даже приятно. В темноте остатки своры — маленькие фигурки, выглядели смешно. Полуголые людишки стиснулись в группку, от испуга и шока. Адреналин обращения все еще горел в их крови и на коже, я даже отсюда ощущал, как от них пахнет мокрой шерстью и потом. Комиссары Легальной Своры, будто ожидая, что останется столько «Невиновных» (по их мнению) пригнали автобус.
