Я очень долго пыталась уснуть под дикий ор орков, который они называли пением. Неожиданно запел чистый, лишь с легкой хрипотцой голос, и это было так прекрасно и волнующе, что все остальные орки смолкли, наслаждаясь песней… Завернувшись в шкуру, я пробралась к выходу из пещерки и застонав прислонилась стеной к камню, чтобы не упасть — пел Аршхан… Все, я влюбилась!
— Утыррка спать! — послышался недовольный рык, и я поняла, что Рхарге караулит у входа в пещеру.
— Утыррка наслаждаться! — с вызовом ответила я, и села рядом с орком.
— Ракард плохой. Красота смерть. — Хмуро ответил мой нянка.
— Утыррка знать, — я тяжело вздохнула, прислушиваясь к этому сильному голосу, который словно звал в степи за собой… ууу, да я уже готова бежать за ним хоть на край мира!
— Утыррка глупый самка, — Рхарге погладил лапой по голове, сведя на нет усилия по расчесыванию всего этого хаоса.
— Рхарге не понимать! — обиженно ответила я, и поспешила в пещеру.
Орки угомонились под утро. Первым в пещеру завалился пьяный Оливер, разбудив меня не слишком приличными выражениями в адрес камня, которому не повезло выступать из стены, потом вползли остальные орки. Орки, в отличие от стражника, несмотря на состояние опьянения все были мокрыми, значит, помыться не забыли, а вот Оливер… представляю, какое пробуждение ожидает его утром.
И я постаралась снова заснуть, но… какая-то мысль не давала покоя. Билась и требовала моего внимания и…
— Шенге!!! — закричала я, подскочив на месте.
Папашки на его месте у стены не оказалось, его шкуры были пусты и холодны, значит не ложился. Я накинула плащ на плечи, торопливо влезла в сапоги и побежала за орком.
Как выяснилось, степняки в пещерах не ночевали, они все разлеглись у костра, отделив свое лежбище от опасного леса, рядом костерков поменьше, а… освещаемый и пологом и костром Аршхан, спал на спине, одну руку закинув под голову, вторая, расположившись вдоль тела, сжимала… кинжал. И вся его великолепная мускулистая грудь вздымалась и опускалась, а на прекрасном лице играла чуть лукавая улыбка… Ой, держите меня фрейлины! Так, не о том думаю! Мне нужен шенге!
— Шенге! — позвала я, озираясь вокруг и стараясь не смотреть на полуобнаженного ракарда… мда, видимо в моем понимании, вокруг, это исключительно вдоль и поперек этого великолепного образчика степного орка.
— Утыррка, — тихо позвал папашка, и я поняла, что его очередь стоять на страже, а может он тут самый сознательный.
— Шенге, — я пробежала через весь лагерь, поднялась на смотровой камень, где сидел мой самый обожаемый орк. — Шенге, Утыррка хотеть знать, — я указала пальцем на степняков, — как они пришли?
Папашка отреагировал тяжелым вздохом, подтащил меня ближе, усадил и укрыл шкурой, сняв ее со своих плечей.
— Утыррка, орки миновать полог, люди — нет!
Осознание пришло резко, и оказалось очень болезненным. Действительно, как я раньше не поняла? Орки сами, без самок, без детей, на поверхности всегда не более десяти остается, остальные почти постоянно в шахте, откуда доносится звон ударов о камни… Там же в шахте были и кузницы, их шум тоже слышался по ночам, так значит…
— Шенге уйдет? — тихо спросила я.
— Шенге ищет, как забрать Утыррку, — ответил орк, — Шенге найдет.
Да, но… не было уверенности в его словах, совсем не было.
— Аршхан сказал, что заберет. Он может провести?
— Шенге не знать, — ответил папашка, — но Шенге узнает.
— Шенге, а орки долго еще добывать руду? — тихо спросила я.
— Две луны и еще край, — произнес орк.
Так, значит чуть больше месяца, точнее месяц с четвертью. Не так уж и много, но и не мало…
— Утыррка спать, — я встала, — шенге стоять долго?
— Пока будет солнечный свет.
Это значит до утра. Вернула шкуры папке и направилась в пещеру… ох, я так и косоглазие заработаю. Ах, идеальные длинные ноги, узкие бедра и массивные бугрящиеся мышцами плечи… Вот как из смешения двух таких уродливых рас как орки и люди, получается вот такое чудо?
Что-то капнуло на грудь, и я испуганно подумала что слюна, но нет — запрокинув голову, я смотрела на свой первый в жизни готмирский дождь. Красиво… Капли дождя попадали на полог, и в месте соприкосновения вспыхивало голубое свечение, поэтому в мгновение все небо засияло ясным голубым светом и это было… волшебно.
— Дождь Готмира прекраснее песчаных бурь Сахи, — произнес низкий, сильный, чуть хриплый голос и кажется, следующее что все же упало мне на грудь, было следствием собственного восторженного слюноотделения.
— Эээ, — только и получилось произнести.
У этого чуда великих степей даже был платок, чистый и белый… но понять, откуда у Аршхана сие шелковое изделие я была не в силах. О платке я и старалась размышлять, пока мне аккуратно вытерли подбородок, затем губы, затем… Суровые готмирские будни научили сначала бить, потом спрашивать!
— Суровая самка, — усмехнулся ракард, без труда перехватив мой кулак в полете к его носу…
— Утыррка дочь своего отца! — гордо ответила я… целенаправленно думая о прелестях погоды.
— Темный король плохой отец, — меланхолично заметил Аршхан.
Но я уже думала о другом — и как это он так быстро поднялся и оказался тут, если еще мгновение назад был эталоном спящего полубога? Эх, не везет мне в любви. Раньше казалось, что мне везет в жизни, однако в свете последних событий…
— Спокойной ночи, — и, не царственно шмыгнув носом, я пошла в пещеру, рыдать от бессилия в свою импровизированную подушку.
* * *
Утром я спала на удивление долго. Проснувшись сама, что было не менее удивительно, я осмотрелась — никого нет. Пришлось самой, без любимого шенге топать к ручью и…
— Утыррка может заходить смело! — Аршхан, по колено в воде, плескался в свое, ну и мое тоже, удовольствие.
Яркие лучи полуденного солнца, и бронзовый от загара великолепный ракард в сверкающих брызгах кристально чистой воды… надеюсь это вода опять капает на грудь, а не мои текущие от восторга слюнки. Оставалось непонятным лишь одно — почему лесные орки с кривыми ногами и густой шерстью носят набедренные повязки, а вот такой шикарный степняк даже моется в брюках?
— Утыррка подождет, — крикнула я Аршхану, удобно устраиваясь на валуне так, чтобы видеть все в лучшем ракурсе.
Поговаривали, что у нас существовали некоторые закрытые клубы для леди, где танцевали мужчины, причем там немало платили за вход, а тут… и хорошо и бесплатно. В общем, я готова прирасти к этому камню, только бы ракард мылся и дальше.
Кажется, мой ошалелый взгляд несколько нервировал степняка, в результате Аршхан решил прекратить водные процедуры. И вот это все, такое великолепное, с влажными волосами, зубами отполированными размочаленным на конце корешком, и телом покрытым мириадом блестящих капелек, двинулось в мою сторону… Аааа… я готова плавиться как замороженные взбитые сливки на солнце…
